Тун Томиан въехал на подмостки и тотчас же едва не потерял второго осла: Камак, не открывая глаз, наугад пырнул колом.
– Эй, – скотина! – крикнул гвардеец. – Дай проехать!
Камак приоткрыл один глаз и чуть привстал. Чесательные движения босой пятки замедлились.
– А ты вплавь, вплавь!.. – посоветовал он. – Не видишь, я тут лежу.
– Вижу! – рявкнул тун Томиан. – Подымай свою вшивую задницу и посторонись! А то мигом выпущу твои гадкие кишки, несообразная ты скотина… Клянусь яйцами Катте-Нури!
Тут Камак привстал еще выше и открыл второй глаз. Поинтересовался вкрадчиво:
– А ты кто такой? А? Ты кто такой?! – вдруг визгливо завопил он, вскакивая и швыряя в Томиана колом. Тот едва успел увернуться вместе с ослом.
Причины наглости Камака выяснились тотчас же. Из-за полотнищ плохо выстиранного, с мутной синевой белья стали показываться люди. Они появлялись один за другим – багровые рожи, обведенные коричневыми кругами глаза, обноски, из-под которых поблескивала уже сталь ножей. Недаром мост Коэ из всего богатого разбойничьими достопримечательностями предместья Лабо пользовался наихудшей славой.
Тун Томиан осекся. Только сейчас он понял, что они совершенно беззащитны против ножей этой разнузданной братии: все оружие, как уже говорилось, они оставили у Леннара. И теперь тун Томиан, а потом альд Каллиера прокляли себя за то, что пошли на поводу у королевы и Леннара и расстались с верными саблями.
– Что везете? – гнусно оскалившись, спросил Камак. – Что-то вы больно чистенькие, чтобы быть из местных.
Шайка захохотала. Бандиты подступили ближе. Ноздрей Энтолинеры уже коснулся мерзкий запах, которым были пропитаны их одежды, и она, откинувшись назад, произнесла:
– Немедленно пропустите нас, иначе я прикажу всех до одного казнить! Я – Энтолинера, а со мной начальник моей гвардии альд Каллиера, так что…
Едва ли она могла выдумать что-то еще более неудачное, чем эта фраза, так и оставшаяся неоконченной. Камак оскалил свои желтые зубы и вдруг кинулся с ножом на тягловых ослов, резать постромки. Энтолинера осеклась и, зажав ладонями уши, по-девчоночьи завизжала. Еще секунда, и вся орда бросилась на фургон, выхватывая ножи.
Альд Каллиера ударом ноги сбросил Камака, локтем откинул еще одного оборванца…
Плохо пришлось бы гвардейцам. Даже при их доблести и стойкости… Не исключено, что и в такой откровенно затруднительной ситуации они смогли бы не посрамить гвардейской чести и избавить королеву и самих себя от страшной участи, которая, вне всякого сомнения, была им уготована в случае, если бы ублюдки Камака одержали верх. Но тут на всю округу прозвучал громкий, отчетливый голос с повелительными металлическими нотками:
– Немедленно прекратить!
Альд Каллиера, который вырвал нож из руки одного из камаковских головорезов, вздрогнул и, опустив массивный кулак на нечесаную башку еще одного бандита, вскинул глаза. Да!.. В голубом одеянии с серебристыми серыми рукавами, зашнурованными на локтях и запястьях, на белом жеребце Храма, – на мост Коэ въехал всадник. На его груди красовался светский знак бога Ааааму, чье истинное Имя неназываемо: раскрытая алая ладонь с пальцами, расходящимися подобно лучам.
Жрец, жрец Благолепия – на мосту Коэ! Королева Энтолинера широко раскрыла глаза, отказываясь им верить: этого просто не может быть!.. Еще более странным ей должно было показаться поведение нападавших: при раскатах этого звучного голоса они посыпались с фургона и с ослов, в него впряженных, как крысы с тонущего баркаса. Камак, что-то бормоча под нос, убрался последним. Жрец Благолепия медленно подъехал к фургону, окинул неспешным, спокойным и зорким взглядом помятых гвардейцев, потом его глаза переместились туда, где в полумраке фургона бледным пятном застыло лицо ошеломленной королевы.
Она произнесла:
– Вы – жрец Храма? Что вы делаете на этом мосту, в этом ужасном Лабо?
– В той же мере этот вопрос можно отнести к вам, ваше величество, – с мягкими бархатными интонациями, характерными для сытых котов, откликнулся тот. – У королевы Энтолинеры и начальника ее гвардии альда Каллиеры не больше причин ехать по этому мосту, чем у меня. Меня зовут брат Алсамаар. Как вы сами видите, я жрец Благолепия и возношу молитвы чистому Ааааму, чье истинное Имя неназываемо. Наверное, это его рука направила меня именно сюда, в то место и в то время, когда вам требовалась помощь, ваше величество. Позвольте мне сопровождать вас.
– Но со мной мои гвардейцы!..
– Еще раз прошу разрешить мне сопровождать вас, – повторил жрец с нотками теперь уже куда более настойчивыми.
Тун Томиан наклонился к уху альда Каллиеры и пробормотал:
– Что-то тут нечисто. Топорная работа, слишком уж кстати появился этот Алсамаар. Кстати, это вроде как он привозил Леннара из Куттаки в Храм? Ну да, он. Не удивлюсь, если это он сам, точнее, его более мелкие подручные и навели на нас этих бандитов. Выследили и поджидали, ага?
– Может быть, – откликнулся Каллиера. – Все равно теперь от него не отвяжешься. Он нам тут показательно продемонстрировал силу и власть служителей Храма, так, что ли? Дескать, чернь разбегается от нас как мыши, попискивая и поджимая хвостики?
– Похоже на то, – проворчал Томиан, а королева, чуть помедлив, выговорила, не разжимая стиснутых зубов:
– Хорошо, жрец. Я разрешаю сопровождать меня до…
– До дворца.
– …д-до дворца, – повторила она.
По тонким губам жреца скользнула быстрая торжествующая улыбка. Смысл этой улыбки Энтолинере суждено было понять чуть позже. А именно – когда она после многих злоключений наконец вернулась в свой дворец. В приемном покое она застала двух непрошеных гостей, у которых, впрочем, хватило власти и дерзновения явиться к правительнице государства по собственному желанию и разумению. Не надо долго думать, чтобы назвать их имена.
Это были старший Ревнитель брат Моолнар и – предстоятель Храма, Стерегущий Скверну. Светлый омм-Гаар.
8
– Мы должны остаться с вами наедине.
Эти слова Стерегущий произнес тихо и буднично, как будто он каждый день давал указания королеве, что и как ей следует делать в ее собственном дворце. Она обернулась и посмотрела на своих беллонцев.
– Но…
– Наедине, – повторил Стерегущий Скверну. – Речь пойдет о судьбах всего Арламдора и даже более, того – о судьбах мира. Я требую, ваше величество, чтобы эти шестеро господ оставили нас.
– Т-требуете?
– Именно так. Это не пустые слова, королева. Вы видели, что происходит в городе. Вы видели, что творится на площади Гнева, видели пики с ослиными головами и то, как с вами обошлись ваши собственные подданные. Кроме того, вас только что спас от гибели служитель Храма, и вы должны, по крайней мере, испытывать благодарность.
Гигантским усилием воли королева вернула себе спокойствие. В конце концов, она сама намеревалась поговорить с этими властными и, как проявлялось все отчетливее и выпуклее, всемогущими людьми о чем-то подобном. Она села на трон и, жестом отпустив своих гвардейцев, сложила руки на груди. Один Каллиера еще колебался, и тогда королева вынуждена была отдать внятный приказ:
– Ступайте, альд. Я позову, если потребуется. Фраза была более чем прозрачная, и Стерегущий со старшим Ревнителем не могли этого не оценить. Они, не таясь, обменялись мрачными взглядами. Только тут королева начала понимать, насколько трудным может выдаться предстоящий разговор.
Альд Каллиера и его люди вышли. Королева Энтолинера осталась с глазу на глаз со служителями Храма, чье слово, вне всякого сомнения, и воспламенило толпу на площади Гнева и у моста Роз. Стерегущий Скверну огладил свой массивный подбородок и начал:
– Нам известно, что вы покидали столицу. Покидали тайно, переодевшись обыкновенной горожанкой. У нас есть довольно точные сведения о том, К КОМУ вы ездили в таком виде. Возвращение, как вы только что испытали на себе, прошло не при таких благоприятных обстоятельствах, как отбытие. Тому есть причины. Зреет смута, ваше величество. В народе идут слухи, что вы не столь ревностно чтите и оберегаете Благолепие и законы, данные в Книгах Чистоты, как это положено первому лицу в государстве. Первому светскому лицу, само собой, – добавил он, чуть по шевелив бровями, отчего на его переносице легла глубокая складка. – Нам известно, что ваши люди убили стражника и покалечили жреца смотрителя. Жреца Храма, чья персона священна для любого мирянина, будь он нищий или король!!! И неудивительно, что вы осмелились на такое злодеяние. Ведь нам известно, кто вас сопровождал. – Тут Гаар встал на последнюю ступеньку королевского трона, так, что прямо перед глазами садящей королевы качнулся его мощный живот, затянутый складками голубого одеяния. – Леннар, не правда ли… он, так?! Даже не отрицайте! – повысил он голос, не дожидаясь, пока Энтолинера даст ему ответ. – Даже не смейте, известно доподлинно, что это – он! Он пробрался в этот город, чтобы посеять Скверну и чтобы сбить вас с пути истинной Чистоты, неустанно, неусыпно пестуемой Храмом! Он, имел наглость ворваться к вам во дворец и…
– Он не врывался, я сама пригласила его – в отличие от вас, и… – начала было королева и тотчас же прикусила язык, поняв, на какую простую и незамысловатую словесную уловку только что попалась.
Стерегущий Скверну молчал. Потом он качнул головой и проговорил:
– Ну вот вы и признали, что он был у вас. Думаю, теперь наша беседа потечет глаже, и да помогут нам великие боги! Итак, с какой целью вы ездили с Леннаром в его логово?
Королева побледнела от гнева и приподнялась на троне. Сжала кулаки и бросила:
– Вы?.. Вы допрашиваете меня в моем собственном дворце, забывая, что я в любой момент могу позвать стражу?
– Не стоит, – перебил ее старший Ревнитель Моолнар, – кажется, вы уже сами начали понимать, что гвардия вам не поможет. А поможем вам – мы. Мы, Храм. Мы пришли сюда с добром. Мы хотим снять с вас Скверну, которой вы явно просто переполнены после общения с этим богопротивным Леннаром. Храм ЗНАЕТ, как он умеет запутать, извратить все, чему вы учились с самого детства. Перевернуть мир с ног на голову, и с помощью навеянных Илдызом иллюзий извратить самую его суть. Признайтесь, он же морочил вас чем-то невозможным, магическим? Чего нельзя пощупать руками или попробовать на зуб, вполне искусно кружа вам голову тем, что это, мол, опасно, невозможно либо пока непостижимо? И разве вы не почувствовали во всем этом привкус Илдызовых плутней? – Моолнар уставил в королеву указующий перст.
И Энтолинера со страхом осознала, что во многом так оно и было. Леннар действительно говорил, что черная бездна, которую он открыл своим гостям, всего лишь изображение, что на самом деле космос мгновенно убьет, что та желтая звезда отстоит от них на невообразимое разумом расстояние…
Похоже, ее мысли отразились на лице, потому что Моолнар понимающе кивнул:
– Нам ясно, что обычный человек не может противостоять самому Илдызу и его ближайшему прихвостню. И потому Храм не держит на вас зла. Мы хотим успокоить то волнение, которое поднялось и в вашей душе, и в этом городе, благословенном богами. Но сейчас над ним нависла тень мерзкого демона Илдыза и его прислужника, ненавистного всем светлым людям Леннара! И вы должны…
– Я должна?.. – сверкая глазами, с вызовом повторила королева, которой претило вот так просто сдаться.
– Вы должны выдать Храму тех шестерых гвардейцев, которые сопровождали вас в вашей поездке. Альда Каллиеру – в том числе.
– Каллиеру?! – выговорила королева. В ее глазах снова вспыхнул яростный огонь, и она гордо вскинула голову. Нет, то, что рассказал им Леннар… это просто НЕ МОГЛО БЫТЬ ЛОЖЬЮ!
– Калли-е-ру? Так… вот чего вы желаете! Хорошо, что вы еще не потребовали в качестве платы за мое очищение… не потребовали вот этого дворца, в котором мы находимся… Моих фамильных драгоценностей, моего трона и моей короны, наконец!!!
– Вы сами придете к тому, что трон придется оставить, а корону снять, чтобы ее не сняли вместе с головой другие, – сдержанно произнес Стерегущий Скверну и сошел вниз по ступенькам трона. – И сохранить вам если не корону, то хотя бы голову – в силах одного лишь Храма. И вы должны выполнить все наши требования. Вы меня понимаете?.. Иного выхода нет. Сам предстоятель веры, Сын Неба, уже уведомлен обо всем произошедшем и дал свое благословение на все, что я счел бы нужным предпринять. Первый Храм знает, что делает!!!