Ладно, пока что Уастайра можно со спокойной душой послать к Орробе, где ему самое и место…
Стеарис деликатно покашлял. Вообще-то он прав: жрецу Ворона не пристало даже в мыслях позволять себе неуважение к его божественной супруге, Дарящей Легкую Смерть, Той, к Которой Приходят Все. Хотя нет, вряд ли служитель ранга Стеариса способен прочитать мысли иерарха. Или хотя бы осмелиться на это замахнуться.
– Я нисколько не сомневаюсь в талантах и добродетелях иерарха Исиндиоса, – мне пришлось совершить некоторое усилие, чтобы вспомнить, на чем прервался наш разговор, – а также отдаю должное той известной ловкости, с которой было составлено послание. И?..
– Похоже, монсеньер, Беральд и вправду принял все за чистую монету, – ухмыльнулся Стеарис, устраиваясь поудобнее на жестком сиденье кареты. – У нас ведь как заведено: если местный лорд не возражает, укрепляемся потихонечку, солдат начинаем вербовать, крестьянам по хозяйству помогаем. Места для обителей выбираем отдаленные, дела ведем нешумно, с расстановкой.
Кажется, этот неумеха надумал поделиться со мной заведенными в Ордене порядками!
– Так что же, милейший, помешало вам и дальше пользовать столь успешную методу?
Норовистая колымага пожелала было, чтобы мой затылок проверил прочность ее задней стенки, но я в зародыше пресек ее гнусные поползновения и мысленно попросил Ворона ниспослать мне терпения.
– Не повезло, монсеньер, просто не повезло, – философски заметил Стеарис. – Графство у этого Беральда, сами знаете, не разгуляешься. Вот и вникает во что ни попадя. И мне показалось, – старик доверительно понизил голос и наклонился поближе, заставив меня стремительно отодвинуться, – что мы несколько перестарались. Обитель-то вышла почище его родового замка. Вот граф и кинулся ко двору справедливости требовать. А какая, я вам скажу, при дворе справедливость-то?
Ну-ну, ты мне еще про двор расскажи. Меня так и подмывало поинтересоваться у бывшего настоятеля, доводилось ли ему видеть королеву Илайю иначе как на монетах. Кажется, я начал понимать, почему его упекли в столь отдаленный монастырь.
– Не хватало вам еще предстать перед светским судом за оскорбление Ее величества, – осадил я старика. Илайя была мне вполне симпатична, да и не его ума это дело – двор обсуждать. – Скажите лучше, что бы вам с самого начала было не договориться с Беральдом? Полюбовно, без всех этих штурмов, побегов и прочих, прямо скажем, излишних развлечений.
– Да как с ним договоришься! – всплеснул руками Стеарис. – Что ж мне надо было – монастырь снести? Или, того хуже, – новый дворец этому фанфарону выстроить?
Я вынужден был признать, что, в общем-то, старик прав.
– Ладно, давайте посмотрим, что у нас есть, – поднятая лошадьми пыль заставила меня чихнуть, и я аккуратно задернул занавеску кареты. – Все попытки взять монастырь приступом провалились. Так?
– Так, – озадаченно ответил Стеарис, силясь понять, в какую сторону я клоню.
– При последнем штурме граф Беральд попал в плен. И, не вмешайся талисса, так бы в нем и остался. Здесь есть и моя вина, как старшего по Рангу: если бы мне показалось, что вы не в состоянии обеспечить графу должную охрану…
То я мог бы его сместить, не дожидаясь решения Исиндиоса.
Однако в глазах бывшего настоятеля явственно читалось другое: это вы сейчас, милейший иерарх Веденекос, так говорите, а как до суда дело дойдет, сразу Стеарис крайним окажется.
– Получается, все дело в талиссе, – подытожил я. – Ехать нам еще долго, вот и давайте, расскажите мне все по порядку, как перед синклитом. Начнем с того, каким образом они проникли в монастырь.
А в самом деле, – каким? За всеми разговорами и сборами у меня так и не нашлось времени всерьез задаться этим вопросом. Все же укрепленный монастырь – не купеческая лавочка. Да и штурма Стеарис ожидал, часовые на стенах всю ночь глаз не смыкали. И вдруг такое!
– Ума не приложу! – растерянно признался старик. – Ладно, стражников положили, ладно, с начальником ночных караулов сладили, хотя я его еще по Третьей Антронской знавал, еле упросил потом ко мне перейти. Но чтоб из часовни Дарящей Легкую Смерть улизнуть!..
Чуть не посадив себе занозу, я заставил непокорный откидной столик оказаться между нами и бережно поставил на него хрустальный шар. Дорога уже не казалась мне столь долгой.
– Во сколько они напали на стражу?
– Да ближе к полуночи, – нерешительно предположил Стеарис. – Часов одиннадцать всяко было.
– Вчерашний вечер, одиннадцать часов, южная стена обители, – я коснулся шара, и тот наполнился молочно-белым туманом, ожидая, пока я уточню, что именно мне хотелось бы увидеть. – Начнем, пожалуй, с опушки леса – а там посмотрим. x x x
Когда талисса вынырнула из леса, луна любезно скрылась за тучами, освещая их изнутри и придавая высокому южному небу сходство с филигранным пейзажем, сумевшим обрести жизнь по воле могущественного чародея. Однако если тучи казались тщательно прорисованными, вплоть до клочковатой бахромы по бокам, то деревья, оставшиеся за спиной у талиссы, сливались в единую застывшую серо-черную массу, напоминая высокие щиты дебокасской пехоты, над которыми возвышались плоские наконечники копий.
Вступив на выжженную землю, окружавшую монастырь, Макобер поразился плотной, неестественной тишине, мгновенно окутавшей талиссу. Шорохи ночного леса, звук собственных шагов – все осталось позади. А впереди пугающим монументом могуществу Айригаля высилась стена, прорезанная узкими кошачьими зрачками бойниц.
Поежившись, Макобер попытался позвенеть в кармане новеньким набором трумаритских отмычек – и не услышал ни звука.
– Смотрите, – прошептала вдруг Бэх, и Макоберу почудилось, что ее голос разнесся на многие мили вокруг.
Они подняли головы. Выщербленный багровый диск луны презрительно скалился из-за зубцов монастырской стены, точно злорадствуя, что ему удалось-таки заманить талиссу в ловушку. В его свете шершавый пористый камень казался залитым потоками жертвенной крови. Девушка не удивилась бы, если бы сейчас сам Айригаль…
Вздрогнув, жрица беззвучно прошептала молитву Темесу, а ее рука сама потянулась к висящему на груди медальону. Но бог не ответил: он знал, что за этими стенами его могущество заканчивается.
Почувствовав, что девушке тревожно, Айвен ободряюще коснулся ее плеча и приложил палец к губам. Главная роль в их плане отводилась магии – и уж она-то не должна была подвести.
Чародей невольно усмехнулся, вспомнив замечательную идею, высказанную Торрером с утра пораньше: главное – напугать монахов до полусмерти.
Торрер питал удивительную для своего народа страсть к магическим заклинаниям, но, к счастью, благоразумно ограничивался восторженным созерцанием: о том, чтобы пойти учиться колдовству, для порядочного эльфа не могло быть и речи!
Как все расы, обладавшие природной магией и немало этим гордившиеся, эльфы относились к чародеям примерно как кентавры к всадникам: можно, конечно, и так, но зачем же все усложнять?! Зная это, Айвен частенько замечал, что даже самый искусный эльф может, как правило, значительно меньше, чем человек, окончивший полный курс магической школы. Но Торрер лишь пожимал плечами: он не видел смысла лишний раз повторять, что никому не зазорно заплатить медяк, чтобы полюбоваться на фокусника, но это не повод самому присоединяться к бродячему цирку.
Однако эльф был совсем не против, чтобы фокусы показывал кто-нибудь другой.