А кого-то ветер перемен закружит, унесет далеко-далеко, и уже там напишет ему новую судьбу на страницах великой Книги жизни.
Данте улыбнулся мне. Впервые за долгое время не вежливой, а искренней улыбкой, от которой веяло горечью, как от ковра опавших листьев, пропитанных дождем. А потом поклонился и ушел, так и не сказав ни слова на прощание. Да и зачем слова-то, если и так все понятно. Он тоже ничего не забыл, только ему, как и мне, слишком сложно будет вернуться в Андарион, если между нами что-то изменится здесь и сейчас.
Я только вздохнула, и принялась разворачивать одежду, принесенную Вильей. Сначала с недоумением, потом с возмущением обнаруживая, что это не что иное, как платье, в котором Вилья хочет меня видеть на своей свадьбе. И записка, вложенная между слоями нежно-голубого шелка — "Ев, приходи в этом на церемонию хотя бы ради меня.". И приписка, от которой мое настроение значительно улучшилось — "Ты еще мое платье не видела".
Отлично, страдать — так вместе. Что ж, ради такого я, пожалуй, похожу денек в этом шедевре эльфийского творчества. Не знала я еще, на что соглашаюсь…
Каюсь, увидев страдальческое выражение лица «счастливой» невесты, я с трудом удержалась, чтобы не захихикать максимально гнусно, но сдержалась, позволив себе лишь ехидную улыбку. К счастью для меня, Вилька ее не заметила, поскольку была занята тем, что не давала окончательно превратить себя в выставку достижений мастеров Серебряного Леса. Видимо, ее папочка все-таки вспомнил, что он не кто иной, как принц, пусть и предпоследний в очереди на престол, и решил отгрохать разлюбезной дочурке свадьбу пороскошнее, чтобы распрощаться с ней раз и навсегда. Есть у эльфов такой занимательный обычай — выдавая дочерей замуж, родители могли целиком и полностью переложить ответственность за ее грядущее благополучие на плечи мужа. Могли, конечно, и принять чужака в род, но такое редко случалось. Официально — не более десяти случаев, неофициально — в несколько раз больше.
— Я сказала, что не надо мне эти бубенчики, я не коза, чтобы с ними ходить! — рявкнула Вилья, отгоняя от себя дриаду, роскошная золотая коса которой спускалась едва ли не до колен и была толщиной с мою руку. Я обзавидовалась, честно. Чему я еще удивилась, так это понимающему выражению на красивом лице девушки, держащей в руках серебряную цепочку с крошечными колокольчиками. Похоже, та действительно понимала, каких усилий стоит Вильке вся эта предсвадебная суета. Ручаюсь — они с Ританом с большим удовольствием обвенчались бы максимально быстро, в дорожных одеждах, после чего новоиспеченный муж обратился бы в рубинового дракона и улетел неведомо куда с женой на спине. — Еваника!
— Да тут я, — улыбнулась я, подходя поближе и оглядывая снежно-белое с серебром платье подруги. — Тебе не кажется, что Ритану в первую брачную ночь будет проще порвать его на лоскуты, чем снять?
Дриада тихонько прыснула в кулачок, а Вилька тихо зарычала.
— Я что, не первая о таком спрашиваю?
— Честно говоря, каждый, кто сюда заходил в последние полчаса, первым делом интересовались именно об этом, — произнесла златовласка. Голос — как мелодично журчащий весенний ручеек. Истинная дочь земли, не полукровка, как это нередко случается.
Росские леса все реже и реже рождают дриад из материнских деревьев, все чаще дриады продолжают свой род со смертными или же эльфами. Кто-то говорит, что это — один из признаков того, что земля начинает скудеть. Крестьяне говорят о приближающихся черных днях. А волхвы только неодобрительно качают головами, но пока хранят молчание. Слово волхва имеет ценность, и редко кто из них высказывает пустые предположения до того, как они будут проверены.
Лично я считаю, что это выбор самих дриад.
Прошлым летом я высвободила заключенных в магическую ловушку дочерей земли, и, как мне показалось, они были очень недовольны тем, что им пришлось много лет безвылазно просидеть в древесных стволах. На память об этом на дне моей бездонной сумки до сих пор лежал витый корешок-амулет, назначение которого я до сих пор так и не поняла. По правде говоря, и проверить-то некогда было — королевские обязанности занимали все мысли.
— Ничего, Евочка, я посмотрю на тебя, когда сама замуж выходить будешь, — буркнула Ревилиэль, сражаясь с застежкой на груди и пытаясь сделать вырез платья чуть-чуть поскромнее, чтобы тщательно оберегаемые для мужа прелести не выскользнули на всеобщее обозрение.
— Сомневаюсь, что это будет скоро, но за пожелание спасибо, — фыркнула я, усаживая подругу на табуретку и принимаясь аккуратно расчесывать ее еще влажные после мытья волосы. Дриада, не долго думая, присоединилась ко мне, и теперь мы в четыре руки приводили гриву полуэльфийки в подобающее торжественному случаю состояние.
— Поскольку невеста занята собой настолько, что позабыла об этикете, позволь представиться — Ланнан, дочь земли, как ты уже, наверное, догадалась.
— Еваника Соловьева, — чуть склонила голову я, на миг замешкавшись с ответом, не зная, стоит ли сообщать о своей нечеловеческой природе. — Лесная ведунья.
— Оно и заметно, — Ланнан улыбнулась, ненавязчиво убирая мои руки от огненно-рыжих кудрей Вильки. — Позволь мне. У меня опыта больше.
Я только плечами пожала, присаживаясь рядом с подругой прямо на пол, ничуть не беспокоясь о чистоте подола. Не мое — не жалко, а если испачкаю — то будет повод сменить шикарное, но очень неудобное лично для меня платье на что-нибудь более уютное. И теплое — все же на дворе вторая декада листопада, и это лишь в Серебряном Лесу бабье лето неприлично надолго задержалось. Впрочем, здесь никогда не бывает по-настоящему холодно, зимы здесь мягкие, настолько, что можно ходить в легкой осенней куртке, а не прятаться под меховой шубой от мороза. Не знаю, как Вилье, но лично мне не очень-то уютно в легком шелковом платье, когда в Андарионе я спасалась от холода под пуховой шалью и плотными накидками.
— Ты как? — негромко поинтересовалась я, беря подругу за руку. Та только тяжко вздохнула, глядя на меня зелеными глазами, в которых разве что слезы не стояли.
— А что, не видно? Я последние полтора месяца в Серебряном Лесу торчу, и все потому, что Ритан додумался попросить моей руки не у деда, а у отца. Вот и растянули подготовку к свадьбе, как не знаю что. А могли тянуть еще больше, но тут уже Ритан возмутился. Одна радость — с Ланнан познакомилась. Видела бы ты, как она из лука стреляет! Не хуже эльфов, а то и лучше. — Полуэльфийка поправила платье на груди, огладила густо вышитую серебром верхнюю юбку. — Может, ты сама о себе расскажешь?
— А тут и рассказывать нечего, — прощебетала дриада, сноровисто укладывая непослушные Вилькины кудри в шикарную прическу-водопад. — Мое материнское древо выпустило меня из своего чрева тридцать шесть весен назад, с тех пор я живу в Серебряном Лесу. Осенью я обычно возвращаюсь домой, в свое древо, но не в этом году. Этой осенью мое древо слишком рано уснуло, оно уже уронило последнюю листву и закрыло вход для своей дочери.
Вот уж точно — странно. Быть может, я и преувеличиваю, но Лексей Вестников частенько говорил, что мать-земля первой чувствует перемены. Когда равновесие сил в мире нарушается, земля первой предупреждает об этом. Зима приходит раньше обычного. Роняют листья вечнозеленые деревья, закрываются прибежища дриад, укрывая своих дочерей от невзгод. Наставник учил меня слушать лес, землю и саму жизнь. Потому что кому, как не ведунам охранять равновесие.