А когда зеленобородый дворф плюхнулся в лужу, Айвен уже яростно работал топором, рубя воду так, что брызги долетали даже до высоко висящей Шейли.
– Что там? – крикнула эльфийка.
Оба дворфа взбалтывали лужу, Лихорадочно колотя по ней своим оружием.
– Что-то длинное и скользкое! – провыл в ответ Айвен.
Он кинулся к стене и, оказавшись прямо под болтающейся в воздухе Шейли, принялся прыгать, тщетно пытаясь дотянуться до ее ноги. Пайкел мгновенно насел на него, карабкаясь по спине брата, но Айвен резко пригнулся, сбросив Пайкела лицом в грязь, и сам вскочил ему на спину. Все это время Шейли упрашивала их обоих успокоиться, что они в итоге и сделали, вымотавшись вконец, но не добравшись до девушки.
– Воспользуйтесь моим луком, – предложила Шейли.
– Э? – смущенно пискнул Пайкел, но Айвен сразу понял.
Пошарив вокруг, дворф выудил из темной жижи упавший лук эльфийки, затем подошел к стене и потянулся вверх, зацепив наконец луком вожделенный сапог.
– Ты уверена, что хорошо держишься? – вежливо поинтересовался дворф.
– Быстрей, – отозвалась Шейли, и Айвен подпрыгнул и вскарабкался по луку достаточно высоко, чтобы ухватиться за ее ногу.
– Карабкайся по мне, – велела Шейли. – Ты выберешься в коридор первым и постараешься укрепиться там.
Крепкий Айвен чувствовал себя виноватым ползая по такому хрупкому созданию, как эльфийка, но он быстро разобрался в практической стороне дела, особенно когда его оставшийся внизу брат издал озабоченное «ух-ох».
Айвен взглянул вниз и увидел, что Пайкел застыл на месте: рядом, всего в шаге от него, из воды вырастала змеиная голова, медленно покачивающаяся взад и вперед где-то на уровне глаз Пайкела.
– Лезь, – бросила ему Шейли.
Пайкел начал раскачиваться вместе со змеей, тихо посвистывая. Эта пара сейчас создавала какую-то свою гармонию, почти танец, и змея не выказывала явных намерений ужалить дворфа.
– Лезь. – Теперь эльфийка обратилась к Айвену. – Пайкел не сможет вскарабкаться, пока ты не уберешься с дороги.
Айвен всегда выступал защитником своего брата, и большей части его души хотелось сейчас обрушиться сверху на змею. Однако он поборол порыв – и соглашаясь с логикой Шейли, и потому, что ужасно боялся змей. Он осторожно полз по Шейли, цепляясь за ее одежду, черпая утешение в непрекращающемся свисте Пайкела, успокаивающей песне, сильно разряжающей напряженную ситуацию.
Дворф вскарабкался на спину Шейли и протиснулся сквозь узкую щель между ней и тяжелой крышкой. Выбравшись полностью, он повернулся боком, упираясь руками и ногами в противоположные стены.
– Пайкел? – затаив дыхание, окликнула Шейли, ибо свист прекратился.
– Оо-ой! – дружелюбно откликнулись снизу, и Шейли ощутила тяжесть – второй брат начал взбираться вверх по луку.
Рассудительный Пайкел, переползая на ногу, эльфийки, прихватил лук с собой, затем проскользнул в коридор и подмял под себя Айвена, минуя его, а затем аккуратно упершись мокрыми сандалиями в бок брата, перегнулся через него, чтобы помочь Шейли. Это была самая сложная часть маневра, поскольку Пайкелу и Айвену надо было открыть люк достаточно широко и достаточно надолго, чтобы Шейли взобралась к ним, и в то же время предоставить девушке какую-то более или менее надежную опору.
Наконец Пайкел сунул свою дубинку в щель между раскинутых, вытянутых и уже ноющих рук Шейли.
– Когда мой брат толкнет, отпускай одну руку и давай ее мне, – велел Айвен, – Готова?
– Открывай, – взмолилась Шейли, и Пайкел начал осторожно толкать рычаг.
Как только давление ослабло, Шейли потянулась к Айвену.
Но она промахнулась, возможно впервые жизни, а вторая рука не сумела удержать вес тела. Вскрикнув, Шейли начала падать.
Айвен успел поймать ее за кисть; корявые пальцы дворфа, крепко обхватив запястье эльфийки, удержали ее у покрытой слизью стены.
– О-о-о-о, – проскулил Пайкел, когда группа начала опасно соскальзывать к концу скат.
Но Айвен зарычал и напряг свою мощную спину, прочно укрепляясь на месте. А Пайкел, хоть его руки и болели, вывернутые под неестественным углом, удерживал тяжелую крышку, удерживал все время, пока Шейли выбиралась наверх. Она перевалилась через Айвена, оказавшись рядом с Пайкелом, и только тогда дворф отпустил крышку люка, позволив ей захлопнуться. Затем он выпрямился, оказавшись перпендикулярно к своему брату-подпорке, и Шейли, перебравшись через него, повернулась так же, как Айвен.
Затем Айвен взобрался на Пайкела, пока тот держался за упершуюся в стену Шейли. Миновав эльфийку, Айвен встал на ноги. Пайкел, карабкаясь, повернулся боком к Айвену и превратился в следующую опору; так они и подвигались, попеременно становясь ступенями живой лестницы.
– Э? – пискнул Пайкел, растягиваясь очередной скобой за поворотом, довольно далеко от конца ската.
– Что там у тебя? – осведомился Айвен, переваливаясь через брата, чтобы тоже увидеть тонкие линии на стене желоба – параллельные линии, заставляющие вспомнить о люке.
Дворф лег животом поперек спины брата и начал ощупывать стену. Почувствовав, что панель слегка уходит вниз, – только дворф смог бы уловить столь крохотное колебание ничем не примечательной стены, – он сильно толкнул. Потайная дверь скользнула в сторону, открывая второй проход, расположенный под углом к первому и уходящий вверх, только более покато.
Айвен оглянулся на Шейли и Пайкела.
– Мы знаем, что над нами, – сказала Шейли.
– Но сможем ли мы выбраться из люка? – откликнулся Айвен.
– Тс-с, – шикнул на своих спутников Пайкел, мотнув подбородком в сторону нового коридора.
Эльфийка и дворф замолчали, и тогда уже все услышали вдалеке звуки борьбы, словно где-то там дрались не на жизнь, а на смерть.
– Может, друзья и, может, мы им нужны! – взревел Айвен и кинулся в проход, потащив за собой Шейли с Пайкелом.
Снова нащупав место, где каменная стена западает, Айвен ухитрился закрыть за ними потайную дверь, а поскольку уклон тут был меньше, троица продвигалась куда быстрее.
Чуть погодя они добрались до развилки – в одну сторону проход продолжал ползти вверх, но в другую бежал вниз узкий желоб. Инстинкты говорили, что надо продолжать взбираться, – ведь троица покинула своих друзей уровнем выше, – но шум битвы исходил из нижнего туннеля.
– Это может быть Кэддерли, – рассудила! Шейли.
– Ах ты, псина! – раздался вдруг очень знакомый голос.
– Предатель! – взревел другой, еще более мощный и зычный.
Пайкел оказался в желобе и заскользил по нему головой вперед даже раньше, чем Айвен воскликнул:
– Вандер!
«В какую же дверь?» – размышлял Кэддерли обводя взглядом множество возможных выходов из огромной круглой комнаты, в которой они оказались, перешагнув тела двух убитых огров. Еще он заметил вырезанные на стенах символы – трезубцы с маленькими сосудами в форме слезы над каждым «зубом», перемежающиеся треугольниками со слезами по углам, – традиционный узор, посвященный злой богине Талоне.
– Мы, должно быть, рядом с молельней, – шепнул Кэддерли Данике.
И, словно в подтверждение его слов, дверь напротив них открылась, и в круглую комнату влетел человек с жуткими шрамами на лице, облаченный в изорванный серо-зеленый балахон жреца Талоны.
Даника пригнулась в боевой стойке; Кэддерли вскинул арбалет на уровень лица мужчины.
Жрец, однако, лишь улыбнулся, и секундой позже все двери странных покоев распахнулись разом. Кэддерли и Даника обнаружили, что оказались окружены ордой орков, гоблинов и злобно ухмыляющихся людей.