Нет, это неприятное ощущение переросло в адскую боль, в какое‑то безумное насилие, поднимающееся изнутри; Хэнку страшно захотелось вырвать из рук юноши лопату и изо всех сил ударить наглого юнца по голове.
Он словно окаменел, сжимая в руках дрожащую лозу. Но это вовсе не Хэнк так ненавидел мальчишку, нет. Эту ненависть испытывала вода , которой исправно служил Хэнк, это водажелала мальчику смерти.
Стоило этой мысли прийти в голову, как Хэнк отчаянным усилием воли подавил рвущуюся наружу ненависть, возникшее в животе неприятное чувство. Надо же, какая чушь иногда лезет на ум! Вода есть вода. Круг ее желаний весьма прост – вырваться на поверхность, пролиться из облаков да разбежаться по лику земли ручейками. Вода не несет в себе злобы. В ней нет желания убивать. Хэнк Лозоход был истинным христианином, баптистом к тому же, придерживаясь вероисповедания, которого, по его мнению, должен придерживаться всякий настоящий лозоход. И людей в воду погружают вовсе не затем, чтобы утопить, а для того чтобы покрестить и привести к Иисусу. Хэнк не нес в своем сердце убийства, там жил его Спаситель, наставляющий любить врагов, учащий, что даже простая ненависть к человеку есть убийство.
Хэнк про себя вознес молитву Иисусу. В ней Хэнк просил Господа изгнать ярость – он не хотел смерти невинного юноши.
Вдруг, как будто в ответ на молитвы, лоза буквально выпрыгнула из земли, вырвалась из его рук и приземлилась лишь в кустах, растущих неподалеку.
Такого с Хэнком не случалось ни разу. Чтобы лоза летала по воздуху?! Словно сама вода отталкивала Хэнка, как прекрасная дама – провинившегося поклонника.
– Я все сделал, – произнес юноша.
Хэнк искоса взглянул на юнца, уж не насмехается ли тот над лозоходом, чья лоза ни с того ни с сего прыгает с места на место. Но мальчишка даже не смотрел на Хэнка. Он уставился на квадрат из канавок, на месте которого вскоре встанет колодец.
– Молодец, – похвалил Хэнк, усилием воли сдерживая отвращение, которое так и рвалось наружу.
– Только копать здесь бесполезно, – добавил мальчишка.
Хэнк ушам не поверил. Сначала сопляк поправляет своего мастера в деле, которым тот занимается много лет, а теперь еще смеет давать советы настоящему лозоходу!
– Что‑что ты сказал? – переспросил Хэнк.
Мальчишка, должно быть, заметил угрозу, отразившуюся на лице Хэнка, или уловил ярость, прозвучавшую в его голосе, поскольку сразу дал задний ход.
– Ничего, сэр, – произнес он. – Это не мое дело.
Но в Хэнке уже вовсю бушевал гнев. Нет, так просто юнец не отделается.
– Ты что ж, думаешь, что и мою работу сможешь исполнять? Может быть, твой учитель много тебе спускает с рук, поскольку с лошадиными копытами ты и в самом деле мастак обращаться, но заруби себе на носу, парень, я – настоящий лозоход и моя лоза говорит, что здесь есть вода!
– Вы правы, – покорно кивнул мальчишка и словно ростом уменьшился. Во всяком случае, Хэнк уже не замечал, что паренек выше него дюйма на четыре, да и с мускулами у него тоже все в порядке. Подмастерье Элвин был не настолько громаден, чтобы считаться великаном, но и карликом его никак не назовешь.
– Прав? Ты мне будешь говорить, прав я или нет! Моя лоза никогда не ошибается!
– Я знаю, сэр. Извините, я полез не в свое дело.
Тут вернулся кузнец, катящий перед собой тачку, в которой лежали кирка и два железных лома.
– Что здесь творится? – изумленно спросил он.
– Твой мальчишка больно любит язык распускать, – пожаловался Хэнк, понимая, однако, что поступает нечестно, ведь мальчик извинился.
Громадная медвежья лапа Миротворца описала огромный полукруг и съездила юноше прямо по уху. Элвин пошатнулся под ударом, но на ногах удержался.
Элвин пошатнулся под ударом, но на ногах удержался.
– Прошу прощения, сэр, – пробормотал Элвин.
– Он говорит, что там, где я наметил колодец, воды нет, – продолжал Хэнк, не в силах остановиться. – Я проявил должное уважение к его дару и хочу, чтобы он тоже отнесся ко мне справедливо.
– Дар не дар, – зарычал кузнец, – но я научу его уважать моих клиентов. Он у меня узнает, что значит ходить в учениках у кузнеца, ох узнает.
Наклонившись, кузнец взял с тачки один из железных ломиков и взвесил его в руке, как бы примериваясь огреть юношу по спине. На глазах у Хэнка вот‑вот должно было совершиться смертоубийство, а этого он совсем не хотел. Хэнк протянул руку и ухватился за конец ломика.
– Нет, Миротворец, погоди, все нормально. Он же попросил прощения.
– И тебе этого достаточно?
– Да, вполне, кроме того, я ж знаю, ты послушаешь меня, а не его, – продолжал Хэнк. – Я не настолько стар, чтобы всякие там юнцы, которые ловко подковывают лошадей, говорили мне, что я уже негодный лозоход.
– Колодец будет вырыт прямо здесь, клянусь своей жизнью. Мальчишка выроет его сам и еды не получит, пока не принесет в дом ведро воды.
Хэнк улыбнулся:
– Что ж, думаю, он еще поблагодарит меня за мой дар – копать ему придется недолго, я в этом уверен.
Миротворец обернулся к пареньку, который стоял всего в нескольких ярдах от них, покорно опустив руки. Лицо Элвина ровным счетом ничего не выражало.
– Значит, так, Элвин, я сейчас пойду провожу мистера Лозохода до его лошади, а ты останешься здесь. И на глаза мне не показывайся, пока не добудешь ведро чистой воды. Не получишь ни еды, ни питья, пока не выкопаешь на этом самом месте добрый колодец.
– Да ладно тебе, – встрял Хэнк, – сжалься над пареньком. Сам же знаешь, иногда даже за несколько дней не перетаскаешь из вырытого колодца всю грязь.
– Запомни, Элвин, ты должен принести мне ведро воды из нового колодца, – гнул свое Миротворец. – Хоть ночь напролет работай, а воду добудь.
Сказав это, он развернулся и направился к кузнице, к загону, где паслась Озорница. Хэнк немного поболтал с кузнецом, после чего оседлал кобылу и тронулся в путь. Лошадь весело бежала вперед, ход ее стал легче, ровнее, словно она снова стала жеребенком. Выехав на дорогу, Хэнк еще раз кинул взгляд туда, где трудился паренек. Лопата в руках юноши мерно взлетала и опускалась, вверх‑вниз, вверх‑вниз. Такое впечатление, юноша ни на секунду не останавливается передохнуть. Шуршш – лопата вонзается в почву, вшик‑бух – слетает земля и падает на быстро растущую кучу.
Гнев в Хэнке бушевал до тех пор, пока эти звуки не затихли вдали, пока образ работающего паренька не выветрился из его памяти. Хэнк, будучи лозоходом, обладал некой силой, и этот мальчишка был врагом его дара. Сначала Хэнк счел свой гнев необоснованным, но когда юноша заговорил, Хэнк понял, что был прав в своей ярости. Сопляк мнил себя повелителем воды, может, даже перевертышем. Одно это делало его заклятым врагом Хэнка.
Иисус наставлял поворачиваться к врагу другой щекой – но что, если враг вознамерился лишить тебя твоего ремесла? Что тогда? Позволить ему разрушить твою жизнь? «Это уж слишком по‑христиански, – подумал Хэнк. – Я кое‑чему научил сопляка, и если это не пойдет ему на пользу, в следующий раз я преподам ему еще один урок».
Глава 6
МАСКАРАД
Пегги нельзя было назвать королевой проводимого губернатором бала, но она против этого ничего не имела. Миссис Модести давным‑давно научила ее, что женщины, соперничающие друг с другом, совершают огромную ошибку. «Нет такого приза, который, будучи завоеванным той или иной красавицей, должен оставаться вне досягаемости остальных девушек».