Но тут, устроившись на скамейке, он вдруг заметил Артура Стюарта. Голова его дернулась, словно ему влепили оглушительную пощечину, и он полез с повозки прочь.
– Куда это ты собрался?! – изумленно спросил Элвин. – Только не говори мне, что ты такой же дурак, как городские зануды, которые наотрез отказываются сидеть рядом с полукровкой! Постыдился бы!
Мок долго смотрел Элвину в глаза, решая, что ответить, после чего наконец заговорил:
– Думай, что говоришь, Элвин Кузнец, ты ведь хорошо меня знаешь. Мне известно, откуда берутся полукровки, и я не держу на ребятишек злобы за то, что какой‑то белый человек сотворил с их матерью. Но в городе ходят сплетни о том, кто на самом деле мама этого мальчика, и я не хочу, чтобы меня видели рядом с этим малышом.
Элвин знал, о каких сплетнях идет речь – мол, Артур Стюарт на самом деле сын жены Мока, которую звали Анга. Поговаривали, что, поскольку Артур был явно прижит от какого‑то белого мужчины. Мок отказался держать мальчишку в доме, вот поэтому тетушка Гестер и приютила Артура. Но Элвин‑то знал, что это все враки. Однако в таком городке, как Хатрак, лучше поддерживать сплетни, чем рассказывать правду. Элвин не сомневался, что кое‑кто, узнав, что случилось на самом деле, мгновенно попытается объявить Артура Стюарта рабом и сопроводить в цепях на юг, чтобы одним махом решить проблемы с посещением школы полукровкой.
– Не бери в голову, – махнул рукой Элвин. – В такую погоду никто тебя не увидит, а если и увидят, то Артур сейчас скорее напоминает тюк тряпок, нежели мальчика. А как приедем в город, ты можешь спрыгнуть с телеги. – Элвин наклонился, взял Мока за руку и усадил обратно на скамейку. – Ты лучше спрячься от ветра и закутайся поплотнее, чтобы мне не пришлось тебя везти сразу к гробовщику. Замерзнешь ведь до смерти.
– Спасибо тебе от всего сердца, о спесивый, занудливый подмастерье, – улыбнулся Мок и скрылся за тентом повозки, укрывшись плотным холстом.
Артур Стюарт, которому стало не видно дорогу, протестующе взвыл и одарил Мока Берри таким взглядом, который мог бы испепелить его на месте, не будь тот насквозь промерзшим и промокшим.
Въехав в город, они с головой окунулись в шумную жизнь, хотя холод давал о себе знать и обычного веселья, царившего при снегопаде, не наблюдалось. Люди спешили по своим делам, лошади стояли и смиренно ждали, переступая копытами, отфыркиваясь и пуская клубы густого пара. Те, кто поленивей, – законники, клерки и прочие, – предпочли сегодня отсиживаться по домам. Но люди, которым нужно было делать свою работу, вовсю топили печи, – лавки торговали, мастерские светили окнами. Элвин быстренько объехал клиентов, раздавая исполненную в кузнице работу. Принимая выполненные заказы, мастера все как один расписывались в амбарной книге Миротворца – еще один знак того, что кузнец не доверял Элвину деньги, словно юноша был девятилетним неопытным мальчишкой, а не взрослым мужчиной.
Пока Элвин бегал по лавкам, Артур Стюарт оставался в повозке – Элвин старался исполнить обязанности побыстрее, чтобы совсем не окоченеть. Так они постепенно добрались до большой лавки Петера Вандервурта – вот в этот магазинчик стоило заглянуть и немножко погреться. Петер вовсю растопил печку, так что Элвин и Артур были не первыми, кому пришла в голову мысль зайти сюда. Двое городских парней уже грели у печи ноги, по очереди отхлебывая из фляги чай, согреваясь изнутри. Нельзя сказать, что Элвин был с ними знаком. Конечно, он встречался с ними пару‑другую раз в поединке, но точно так же, по борцовским соревнованиям, он знал остальных мужчин в городе. Правда, Элвин запомнил, что эти двое – прыщавого звали Мартином, а другого – Васильком (ну да, имечко как у коровы, но какое‑никакое, а имя) – в общем, Элвин помнил, что эти двое парней относятся к тому типу озорников, которые обожают поджигать кошкам хвосты и творить девчонкам за спиной всякие пакости.
Не то чтобы Элвин любил общаться с такими парнями, но и особой неприязни к ним тоже не испытывал. Поэтому он кивнул двум приятелям, поздоровавшись, а они кивнули в ответ. Один даже протянул фляжку, предлагая сделать глоток‑другой, но Элвин, поблагодарив, отказался, и на этом все.
Подойдя к стойке, Элвин размотал бесчисленные шарфы и с облегчением перевел дух – в своих теплых одеждах он сразу вспотел, войдя в лавку. Затем он принялся раскутывать Артура Стюарта – брал за конец платка и тянул на себя, тогда как Артур Стюарт крутился как волчок. На заливистый смех Артура из задней половины магазинчика выглянул мистер Вандервурт и, увидев происходящее, тоже начал смеяться.
– Малыши, они такие забавные, – заметил мистер Вандервурт.
– Сегодня он мой список покупок, правда, Артур?
Артур Стюарт снова выпалил список тем же самым, маминым голосом:
– Бочонок пшеничной муки, два больших куска сахара, фунт перца, дюжину листов бумаги и пару ярдов ткани, из которой можно пошить Артуру Стюарту рубашку.
Мистер Вандервурт чуть не умер со смеху:
– Да этот паренек говорит в точности как его мама.
Один из юношей, гревшихся у плиты, громко хмыкнул.
– Ну, я хотел сказать, как его приемная мама, – быстро поправился Вандервурт.
– А может, она действительно его родная мать! – громко заявил Василек. – Я слышал, Мок Берри изрядно поработал в той гостинице.
Элвин покрепче сжал зубы, чтобы удержать рвущийся с языка язвительный ответ. Вместо этого он всего лишь нагрел фляжку, которую Василек держал в руке, так что парень, отчаянно заорав, сразу бросил ее на пол.
– Пойдем‑ка со мной, Артур Стюарт, – сказал Вандервурт.
– Я чуть руку себе не сжег! – выругался Василек.
– Ты будешь перечислять мне, что вам нужно, только все не выпаливай, а я буду доставать, – объяснил Вандервурт.
Элвин поднял Артура и перенес через стойку, а Вандервурт, приняв мальчика, поставил его на пол.
– Ты, дурак, сам, наверное, положил ее на горячую печь, а теперь ругаешься, – ответил Мартин. – Что, теперь тебе и виски нужно вскипятить, чтобы согреться толком?
Вандервурт увел Артура в заднюю часть магазина. Элвин достал из стоявшего рядом бочонка две печенины и, пододвинув табуретку, устроился поближе к огню.
– Да не клал я ее на печь, – воскликнул Василек.
– Привет, Элвин, как жизнь? – поинтересовался Мартин.
– Нормально, – пожал плечами Элвин. – Хороший денек, самое время посидеть у печки.
– Дурацкий день, – пробормотал Василек. – Всякие чернокожие вокруг бродят, а потом пальцы обжигаешь.
– Зачем в город приехал, Элвин? – продолжал расспросы Мартин. – И как тебя угораздило притащить с собой этого пацана? Или ты купил его у Пег Гестер?
Элвин молча впился в зубами в одну из печенин. Зря он наказал Василька за обидные слова, а уж повторно срываться тем более нельзя. Однажды Элвин уже накликал на себя Рассоздателя тем, что попытался отомстить. Нет, Элвину крайне необходимо научиться сдерживать свой норов, а поэтому он ничего не ответил. Откусив кусок печенины, он принялся жевать.
– Пацан не продается, – заявил Василек. – Это все знают. Я даже слышал, что она пытается дать ему какое‑то образование.
– Ну и что? Я свою собаку тоже учу, – ответил Мартин. – Как ты думаешь, этот чернокожий научится хоть чему‑нибудь? Ну, там, к примеру, лежать, сидеть, палку приносить?
– У тебя слишком большое преимущество, Марта, – напомнил Василек. – У твоего пса хватает мозгов, чтобы понимать, что он пес, поэтому он и не учится читать.