Новая версия могла обработать чуть больше нелинейных уравнений, прежде чем подвиснуть, но до стадии прогнозов по-прежнему не доходила. Маркель выключил терминал и лег, заложив руки за голову. Если работа доктора Хоа все так же далека от завершения — почему он решил бежать с Хань Кияня?
На следующую смену «Прибежище» выходило на орбиту Рушимы, и Илларт был слишком занят подготовкой переговоров, чтобы отвечать на вопросы сына. В конечном итоге Маркель приземлился, как это бывало обычно, на краю заваленного всякой всячиной рабочего стола Джонни Грина в ОВиНе, то есть вычислительно-навигационном отделе.
— На самом деле Хоа практически не дорабатывал предсказательную модель с того времени, как опубликовал первую статью, — ответил Джонни, когда юноша пересказал ему свои выводы. — По профессии он метеоролог, а не математик, а модель, по его словам, требует математических озарений — которых у него не бывает.
— Тогда зачем ему на самом деле понадобилось улетать с Хань Кияня? Первая статья появилась больше года тому обратно. Не поздновато ли волноваться, что кто-то неправильно воспользуется ее материалами? Кроме того, — добавил Маркель с издевкой, которой следовало ожидать от человека, большую часть ночной смены угробившего на то, чтобы сравнить хорошо загримированную «новую» модель с практически идентичной ей старой, — ей и правильно-то воспользоваться нельзя.
— О, не стоит недооценивать работы Хоа, — заметил Джонни. — Это лучшая система предсказания погоды, которую удалось создать, и хотя она не дает точных или долговременных результатов, все равно она окажется лучше той, которой пользуются сейчас рушимцы.
— И все равно я не понимаю, почему его пришлось вывозить в мешке с кавой!
Вздохнув, Джонни ткнул пальцем в панель терминала, останавливая уже запущенную программу.
— Ты же не успокоишься, пока не добьешься ответа, да? Спиногрыз, — буркнул он с теплотой в голосе. — Что тебе сейчас на самом деле нужно — это прогуляться по Саду. Размять мышцы. Опять, небось, всю ночь пялился в экран? Совсем мозги спалишь.
— Я не… — начал было Маркель, но Джонни прервал его знакомым жестом.
Когда бывший горняк только прибыл на борт «Прибежища», он часами играл в «шахтеров и марсиан» с одиноким мальчишкой, чей отец был вечно поглощен делами Совета и скорбью по матери, которой Маркель почти не помнил. Этот знак языка жестов означал, как помнилось юноше, «Тише — за нами следят». А согнутый большой палец — «Молча следуй за мной».
«Сад» представлял собою, строго говоря, всего лишь открытую для посещения часть бортовой гидропонной фермы: сеть узких тропинок на губчато-влажном покрытии, мимо цветов, плодов, побегов, тщательно маскирующих уродливые кюветы. Маркель никогда не видел смысла сюда заглядывать, но Странники из первого поколения, искренне хотевшие — мечтавшие! изумленно понимал юноша — стать грязеробами, еще помнившие, каково живется на нижстороне, при неестественной, неприспособленной под человеческие биоритмы смене темноты и света, настаивали, что этот участок теплиц напоминает им о прежней жизни.
Впрочем, сегодня Сад пустовал, если не считать Маркеля и Джонни. Остальные, наверное, были слишком заняты подготовкой переговоров с рушимцами, или ожиданием результатов, чтобы отвлекаться и нюхать цветочки.
— Тебе об этом знать не полагается, — резко заявил Джонни, едва убедившись, что в Саду они одни. — Я расскажу тебе только потому, что, стоит тебе вцепиться в проблему, и тебя не оторвешь. Поэтому если я не дам тебе ответа сейчас, ты можешь причинить куда больше бед, и, вероятно, раскопаешь больше.
Но мне очень неловко будет объяснять Совету, почему я не смог втереть очки излишне любопытному юнцу шестнадцати лет от роду, поэтому держи рот на замке, а, Слоненок?
Кличку Джонни взял из старой сказки, которой как-то поделился с Маркелем — о маленьком слоненке, который вечно влипал в неприятности и в конце концов остался с хоботом вместо носа, а все потому, что был слишком любопытный.
— Вообще-то ты мне еще ничего не рассказал, — уточнил Маркель, — кроме того, что тебе есть что сказать. Понятное дело, теперь мне жутко интересно.
Он ухмыльнулся старшему товарищу.
— Ладно. Я тебе сказал, что Хоа не притрагивался к атмосферной модели больше года, и это чистая правда. Статья, которую нам подсунули — это лишь переработанные и чуть подлакированные старые результаты. Старик составил ее, чтобы убедить начальство своей лаборатории на Хань Кияне, что последние его опыты не увенчались успехом, и он собирается вернуться к прогнозированию. На самом деле опыты были успешны. Чудовищно успешны, — серьезно добавил Грин. — Хоа не хотел, чтобы их результаты попали в руки любой из трех хань-киянских партий, опасаясь, что та использует его работу, чтобы уничтожить соперников, и при этом погубит планету. А в лаборатории работало слишком много народу, чтобы сохранять тайну вечно; хотя Хоа единственный, кто знал обо всех элементах проекта и мог бы свести их вместе, он боялся, что какой-нибудь ассистент или аспирант проболтается, и делом заинтересуется начальство. Он уже перенес все свои записи на единственный кубик, все рабочие файлы — стер, и готов был взорвать кубик вместе с тобой, если за ним придут прежде, чем он найдет способ выбраться с планеты. Можешь представить, как он обрадовался, узнав о прибытии нашего корабля.
— Ладно, ладно! — Маркель чуть не приплясывал от нетерпения. — Но что за «чудовищно успешные» опыты? И когда я смогу заглянуть в его заметки?
— Протоколов ты не получишь, — оборвал его Джонни. — Это только для старших советников и немногих, тщательно отобранных специалистов.
— Например?
— Например, ваш покорный. Только поэтому я точно знаю, что больше тебе бы не следовало задавать вопросов. Еще Сенграт — если мы найдем способ применить разработки Хоа, то установку придется строить ему. Кто кроме нас — не знаю. Но немногие.
Маркель понял, что потерпел поражение.
— Мог бы хоть намекнуть, в чем дело.
— Я мог бы без головы остаться уже за то, о чем уже разболтал, если твой отец прознает, — пробурчал Джонни себе под нос. — Слушай, малыш — если я скажу тебе в общих чертах, над чем работал Хоа, ты дашь мне честное слово, что перестанешь задавать вопросы, и не станешь вскрывать запароленные данные, пока Совет не вынесет их на общее обсуждение? Хоа делает шаг с обрыва. Он свое изобретение не доверяет собственному народу, но Странникам он верит. Ты можешь понять, как много это говорит о репутации, которую создал твой отец и такие, как он, десять лет сражаясь за справедливость? И ты представляешь, как мы подставим Хоа, если раструбим о его опытах, едва прознав?
Маркель кивнул. Во рту у него пересохло.
— Ладно, — прохрипел он. — Даю слово, что не стану спрашивать больше. — Следующая фраза далась ему с трудом, но он все же выдавил: — Если не хочешь — можешь не говорить. — И, не удержавшись, добавил: — Сам догадаюсь.
— Только не это! — воскликнул Джонни в потешном ужасе. — Лучше тебе сразу сказать, чем терпеть твои догадки… В общем, Хоа перешел от предсказания погоды к управлению ей. Все знают, что, закачав достаточно энергии в ионосферу планеты, можно нарушить радиосвязь, и вызвать необычные погодные эффекты. Так вот, Хоа улучшил эту технику, используя точечные лазерные удары в выверенной последовательности. Я видел только предварительные результаты, но не преувеличу, если скажу, что он в силах обрушить молнию с ясного неба.