Его выговор показался Эве странным, но она никогда не размышляла о том, как говорят проходимцы, а потому ее внимание сразу же переключилось на внешность парня.
К собственному удивлению, Эва не могла не признать, что этот оборванец был чудо как хорош собой. Даже с беспорядочно отросшей черной бородой, с грязными, висящими сосульками волосами, он выгодно отличался от прочих посетителей таверны общей приятностью лица и выразительными черными глазами. Тем не менее Эва грубо спросила:
– А чем расплатиться есть?
Парень усмехнулся и, порывшись в тощем кошельке, шлепнул о столешницу двумя серебряными монетками. Интерес Эвы к странной парочке сразу возрос.
– Подождите, сейчас принесу. И она поспешила на кухню.
Два сребреника – оплата хорошего обеда. И, помня о приятной внешности парня, Эва от души навалила в тарелки кашу и недожаренное мясо. Также не забыла она и о кувшине кислого вина – оно-то, конечно, так себе, но лучшего все равно не было. Раздуваясь от важности, она понеслась обратно. Усталые путники по-прежнему ждали обеда. Старший даже позы не переменил, а младшенький растянулся на лавке и, подложив под голову свернутый плащ, задремал.
– Издалека идете? – слащаво поинтересовалась Эва.
– Да, – голосом скучающего человека ответил парень.
– Ну, пусть мальчонка поспит, – Эва издала сочувствующий вздох, – мал еще…
– Да, пусть, – согласился он и приступил к поглощению еды.
– Небось в Алларен идете? – не унималась Эва. Отчего-то ей не хотелось отпускать этого милягу просто так… Тем более что, в отличие от завсегдатаев таверны, он ни разу не предпринял попытки шлепнуть ее пониже спины. Это интриговало.
– В Алларен, – тускло отозвался он.
– Как зовут-то?
Наконец в черных глазах появилось нечто, отдаленно напоминающее интерес.
– А тебе зачем?
– Так… Нечасто здесь такие красавчики появляются. Хоть имя буду вспоминать. Эва вполне отдавала себе отчет в том, что уже перешла все дозволенные границы поведения добропорядочной женщины, но отступать не хотела.
– Красавчики… – Парень хмыкнул и передернул плечами. А потом сказал: – меня зовут Ильверс.
– А меня – Эва. – Не дожидаясь приглашения, она плюхнулась рядом на лавку. – Так что, в Алларен путь-дорожку держите?
– Да, – Ильверс хмуро жевал кусок жесткой конины, – иду искать вот его тетку.
И кивнул на спящего мальчугана. Эва вздохнула: и с какой стати такой молодец должен искать какую-то там тетку?
– А мать где? – хмуро спросила она.
– Мать убили дэйлор, – просто и равнодушно ответил Ильверс, – я должен его привести к тетке… в Алларене… Только вот не знаю, как ее найти. Эва вздохнула. К сожалению, она тоже не имела ни малейшего понятия, как найти в огромном городе одну-единственную тетушку. Ильверс, считая разговор оконченным, начал будить мальчика.
К вечеру они дотащились до пригорка, с которого был виден Алларен. С неба, затянутого серой пеленой туч, сыпал мелкий холодный дождь, и башни, сложенные из белого камня, почти утыкались в серую муть.
– Ну, вот. Почти пришли, – сказал Ильверс Золюшке. Мальчишка кивнул и, зачарованно глядя на тускло светящуюся белизну города, пробормотал:
– Красиво-то как…
Ильверс только пожал плечами: уж он-то, видавший изящество отцовского замка в Дэйлороне, никогда бы не признал неуклюже-толстые башни поистине красивыми. Затем его мысли перебрались в более практичное русло: он стал размышлять о том, где и как они заночуют – поскольку добраться до города засветло не представлялось возможным. Осмотревшись, дэйлор кивнул в сторону пролеска.
– Пойдем, Золий, надо приготовиться к ночи. Мальчик шмыгнул носом и ничего не сказал. Им обоим надоело ночевать в лесу, как диким зверям. Точно так же им до смерти надоело брести по нескончаемой дороге, мешая жирную, блестящую грязь, и проситься на шумно проезжающие телеги с провиантом, едущие на юг.
Бедняцкая одежда не прельщала воров и разбойников, ни один человек не потревожил двух путников на протяжении многих дней пути. И это было весьма кстати, потому что Ильверс нес с собой приличный запасец монет – не так чтобы много, но на обеды в тавернах и на нехитрые припасы вполне хватало. Правда, тошно было вспоминать о том, откуда взялись эти металлические кружочки: на следующий день после налета дэйлор Ильверс тщательно обследовал пепелище, копаясь среди остывающих развалин и не брезгуя выворачивать карманы убитых. Золюшка не знал ничего этого; весь день он проплакал, сидя на коленках рядом с земляным холмиком.
И вот, когда дорога наконец уперлась в белое кольцо высоких стен Алларена, на Ильверса разом свалилась долго копившаяся усталость. Он вдруг почувствовал, что не в состоянии больше сделать ни шагу, и весь поход стал казаться сплошной глупостью. Почему он не бросил мальчишку еще раньше, где-нибудь посреди леса? Ведь мог же – и тогда не нужно было бы брести неведомо куда… Но каждый раз, когда подобные мысли приходили в голову дэйлор, он заставлял себя вспоминать дни собственной беспомощности. А потом брал Золюшку за руку и шел с ним дальше.
…На этот раз им несказанно повезло: случай подбросил пустующую медвежью берлогу, теплую и сухую, под корнями сосны. Ильверс влез туда первым, затем к нему под бок подобрался Золюшка, и они заснули сном без сновидений.
Но под утро Ильверс проснулся; в груди заворочалось ощущение, что кто-то поджидает их снаружи. Стараясь ненароком не разбудить мальчика, дэйлор выполз из берлоги и огляделся; все его чувства обострились, он был готов при первой же опасности пустить в ход Силу, которой уже кое-как наловчился управлять.
Она вышла из сумерек, густо замешанных на тумане, и остановилась в каких-нибудь пяти шагах, принюхиваясь. Ильверс видел, как трепещут аристократические ноздри, как плавают влажные блики в широко распахнутых черных глазах.
Ильверс просто стоял и смотрел на болотное зло; страха он не ощущал, только беспокойство ворочалось под грудиной. Когда-то… ему довелось встретить такую же n'tahe, страшную болотную ночницу, но тогда она была мертва, тело привез с собой отважный воин-дэйлор, чтобы показать хозяевам замка.
Теперь ночница замерла неподалеку, глядя на него странными глазами, в которых нельзя различить ни радужки, ни склеры, и где царит только беспросветная тьма. А дэйлор тоже стоял и ничего не предпринимал, ожидая…
– Почему ты не со своим народом? – наконец спросила она. Голос запутался в пушистых волокнах тумана и стих.
– Твое место – с нами, – повторила ночница уже куда увереннее, – твоя Сила – в отражениях, как и наша. Почему же ты идешь в город, к людям, да еще и… тащишь с собой ребенка? Ильверс пожал плечами.
– Потому что я – не вы, и мой народ – не народ Зла. Она затрясла головой, да так, что, казалось, тонкая шея вот-вот надломится.
– Не лги себе. Ты уже наш. Никто из ныне живущих, кроме нас, еще не смог использовать Силу отражения. Дэйлор промолчал. На самом деле он не знал, что ответить и что делать с болотной ночницей, которая, по его понятиям, воплощала в себе все зло земли. Следовало прикончить ее здесь, чтобы она больше никогда и никому не причинила вреда, но…
– Я иду в Кайэрские топи, – вдруг сказала ночница, – я расскажу о тебе нашей королеве. Я верю: все, что произошло с тобой, неспроста. Ничего не происходит просто так! И, поклонившись на прощание, ушла. Ильверс дождался, пока ее серые лохмотья растворятся в молоке подступающего дня, а потом полез обратно в берлогу будить Золюшку.
Встреча с болотным злом не взволновала его, словно все шло именно так, как и должно было.