Из большой пещеры разбегалось множество ходов, переходов, туннелей, пещер и пещерок, которые вели внутрь плато; все эти пещеры и ходы были, конечно, светлее, уютнее и удобнее для обитания, чем жилье орков, передвигаться по ним было не опасно, и они не уходили так глубоко под корни гор.
Дело в том, что подданные Короля жили, в основном, в лесу, на ветвях или в легких постройках под деревьями. Больше всего они любили буковые рощи. А пещерный Дворец Короля был сокровищницей, а также крепостью, в которой, если случалось, его народ спасался от врагов. Там были залы для собраний и пиров, подвалы и кладовые. И еще там была тюрьма, в которой держали пленников.
Вот они и отволокли Торина в эти пещеры — не очень любезно, потому что подозрительно относились к гномам и решили, что он — враг.
В незапамятные времена Лесной Народ вел войну с одним гномьим племенем, обвинив гномов в краже (вернее, в незаконном присвоении) своих сокровищ. Следует сказать, что в свою очередь гномы во всем обвиняли эльфов. Гномы заявляли, что они только взяли свою часть, потому что тот Король эльфов договорился с ними об обработке золотого и серебряного сырья, а после того, как они изготовили из него красивые вещи, отказался заплатить положенную сумму.
Если у этого Короля эльфов и имелись слабости, то самая большая была — любовь к сокровищам. Он особенно ценил серебро и белые камни. И хотя он был богат, ему всегда хотелось добавить в свою сокровищницу новые богатства, чтобы сравняться с Великими Властителями прошлого. Его же подданные не добывали и не обрабатывали металлы и камни, и не утруждали себя возделыванием полей. Ценности могли поступать лишь извне. Все это хорошо знает каждый гном.
Род Торина не имел никакого отношения к давней сваре, о которой говорилось выше. Конечно, Торин, когда с него сняли чары, пришел в справедливое негодование. Он был оскорблен тем, как с ним обращались, и правильно решил, что ни одного слова о золоте и сокровищах от него никто не услышит. Король эльфов сурово посмотрел на Торина, когда того привели, и задал ему множество вопросов. Но Торин повторял только, что умирает от голода.
— Почему ты и твои гномы трижды пытались напасть на моих подданных во время праздника? — спросил Король.
— Мы не нападали, — ответил Торин. — Мы хотели попросить еды, потому что погибали с голоду.
— Где сейчас твои гномы и что они делают?
— Понятия не имею. Наверное, погибают от голода.
— Что вы делали в Лесу?
— Искали пищу и воду, петому что погибали от голода и жажды.
— Что вас вообще привело в Лес? — сердито спросил Король эльфов.
Тут Тюрин сжал губы и решил не отвечать.
— Хорошо, — сказал Король. — Уведите его и охраняйте, пока не захочет сказать правду, даже если он будет думать сто лет.
Эльфы связали гному ноги ремнем, отвели в самую глубокую пещеру, камеру с крепкой деревянной дверью, и там закрыли. Но они все-таки принесли ему еды, много еды, хотя и не самой лучшей (Лесные эльфы отличались от орков еще и тем, что прилично обращались со своими злейшими врагами, если те попадали к ним в плен. Гигантские пауки были единственными тварями из живущих, кого они не щадили).
Итак, бедняга Торин оказался в Королевских Подземельях. Сначала он преисполнился благодарности за хлеб, мясо и воду, потом, когда, лежа в темноте на жесткой постели, стал думать про своих несчастных друзей, благодарность сменилась обидой, вернулось негодование.
Прошло не очень много времени, как он обо всем узнал, но этому посвящается следующая глава, рассказывающая о начале нового Приключения, в котором хоббит снова очень всем пригодился.
Глава девятая
В БОЧКАХ ИЗ НЕВОЛИ
Вдень, настудивший после сражения с пауками, Бильбо и гномы предприняли последнюю отчаянную) попытку найти выход из Леса, прежде чем умрут от голода и жажды.
Они встали и поплелись все вместе в ту сторону, где, как думали восемь и? тринадцати, проходила дорога.
Но они так и не узнали, кто был прав. День (если можно было назвать днем ровный серый сумрак) перешел в ночь, наступила кромешная тьма, и вдруг кругом засветились сотни ярких огней, как сотни красных звезд, и из темноты выскочило множество лесных эльфов с факелами, луками и копьями, и приказали путникам стоять на месте.
Гномы и не подумали сопротивляться.
Их ножики и кинжальчики не шли ни в какое сравнение с луками эльфов, чьи стрелы на лету били птицу в глаз в темноте. Кроме того, голодные гномы были в таком состоянии, что в душе обрадовались плену. Потому они уселись рядышком и стали ждать, — все, кроме Бильбо, который быстро сунул палец в Кольцо и отошел в сторонку. Так что, когда эльфы связали громов одной веревкой и пересчитали, они не учли хобби-та, да и не знали про него.
И когда эльфы шли за первым факельщиком через Лес, ведя пленников, они тоже не услышали, как Бильбо осторожно крадется за ними.
Гномам завязали глаза, но этого можно было не делать, потому что даже Бильбо со своим прекрасным зрением не мог бы сказать, куда они идут, тем более, что не знал, откуда. Но шли эльфы довольно быстро, потому что Король приказал им спешить, и подгоняли гномов, так что те почти падали от слабости, а хоббит так отстал, что еле успевал не терять из виду факелы. Остановились они лишь перед мостом через реку, и хоббиту повезло, он успел их нагнать как раз на мосту перед входом во дворец-пещеру. Река была темной и быстрой, прямо с моста открывались каменные ворота в крутом противоположном берегу, с которого свисали в воду корни толстых крайних буков.
На мосту Бильбо слегка заколебался: ему совсем не понравился вход в пещеру, и если бы не друзья, он бы в жизни близко сюда не подошел… Но хоббит поборол мелкую слабость как раз тогда, когда ворота уже закрывались, и успел заскочить внутрь за последним эльфом, а створки плотно задвинулись за ним с глухим ударом камня о камень.
Внутри пещера освещалась красноватым светом факелов, и эльфы с песнями шагали по гулким изгибающимся и пересекающимся ходам. Воздух в них был чистый, полы гладкие.
В большом зале со столбами, вытесанными из целого камня, на резном деревянном троне сидел Король эльфов. На голове у него был венец из красных листьев и ягод, потому что наступила осень. Весной он носил венцы из лесных цветов. В руке он держал резной дубовый жезл.
Пленников подвели к нему. Король посмотрел на них сурово, но приказал своим солдатам развязать их, потому что они выглядели совсем не страшно — просто усталые оборванцы.
— Кроме того, путы здесь вообще не нужны,— произнес Король. — Через мои заколдованные ворота убежать нельзя.
Он долго и пристрастно допрашивал гномов, пытаясь узнать, кто они, откуда идут и зачем здесь, но узнал не больше, чем от Торина. Они были голодны, сердиты и даже не старались казаться вежливыми.
— Что мы такого сделали, о Король? — сказал Балин, оставшийся старшим после Торина. — Неужели заблудиться в Лесу, хотеть есть и пить — преступление? Ты сердишься, что мы шумели, убивая пауков, — разве они твои любимцы или домашние животные?
Вопросы вместо ответа, да еще с намеками, конечно, разозлили Короля, и он закричал:
— Преступление — болтаться в моем государстве без разрешения! Вы что, забыли, что ходили по дороге, проложенной в Лесу моими подданными? Вы трижды беспокоили моих подданных в Лесу и сами растревожили пауков своими воплями.