Я — Омар. Мой друг откликается на имя Ториан. Мы пришли, чтобы спасти вас.
Шалиаль недоверчиво приподняла бровь:
— А что, если я не хочу, чтобы меня спасали?
— Он говорит неправду, — буркнул Ториан. Он пересек зал и опустился перед ней на колени. Она посмотрела на него с открытой неприязнью, что он перенес со своей обычной невозмутимостью. — Я пришел вовсе не спасать тебя, госпожа. Я пришел помочь Занадону в час нужды. Я — Балор.
Шалиаль прикусила губу.
— Правда? Но твое лицо все избито, на теле шрамы от меча, и когда ты залезал сюда, мне показалось, на спине у тебя следы от плети. — ВСПЫШКА! — Возможно ли, чтобы бог войны проиграл сражение? Кто может победить его? Или это другие боги преследуют тебя, господин? — БАБАХ!
Именно это пытался я объяснить Ториану — как может столь изуродованный человек даже надеяться выдать себя за бога?
Он пожал плечами:
— Шлем скроет лицо. Возможно, когда я буду отдавать приказы, кто-нибудь и заметит отсутствие одного-двух зубов, но мне кажется, это только добавит суровости моему лицу — взрослые мужчины будут рыдать от моей улыбки. А что до шрамов ни теле — их не будет видно под доспехами. Ты будешь знать о них, но никто больше. Для народа я буду богом. Для вас — человеком.
Она с трудом уняла дрожь.
— Это правда, сегодня ночью я ожидаю в гости бога, но я не уверена, что ты подходишь под его описание. Или, может, у тебя с собой верительные грамоты?
— Я призываю в свидетели погоду. Разве это не подходящая обстановка для сватовства бога?
БАХ! — громыхнул гром. Длинные желтые языки пламени факелов дернулись, и я чуть не закашлялся от их удушливого дыма. Дождь безжалостно хлестал по крыше. Ничего не скажешь, романтично…
Шалиаль с трудом перекрикивала шум грозы:
— Возможно, это и так, но если это намек на нашу дальнейшую совместную жизнь, соседи могут пожаловаться на шум.
Она повернула голову ко мне со спокойствием, почти невероятным для столь юной девушки в ее отчаянном положении. Она не могла не знать о том, что случилось со Скикалм и Белджис; я мог только предполагать, что она причастна уже к заговору — но согласилась ли она на Фотия? Видела ли она его хоть раз?
Я отошел на несколько шагов и уселся, скрестив ноги, посмотреть на сватовство Ториана. При первом посещении храма этот высокий зал показался мне мирным пристанищем, но теперь ослепительные вспышки и сотрясающие все удары грома не давали покоя и здесь. Он и сейчас казался фактически пустым
— кроме нас троих, открытого люка и охапки ветвей на полу, никого и ничего больше не было. Мне начинало казаться, что я уже не влияю на ход событий, став чем-то вроде детали обстановки. Но Шалиаль так не считала. Она улыбалась мне.
— Мне кажется, у Омара для этого лучшие данные. По крайней мере я имею абсолютно достоверные — его собственные — свидетельства того, что он сын святого Роша.
Мое сердце отчаянно забилось. Я даже не думал никогда о такой возможности, но ведь и правда я мог бы сыграть роль Балора куда убедительнее, чем Грамиан Фотий. Верно, я не воин. Верно, мне далеко до Фотия или Ториана, и все же моя фигура не лишена мужественности, и к тому же у меня богатый опыт сценического перевоплощения. В свое время кем я только не был — гончаром, портным, солдатом, моряком, землевладельцем, нищим, попрошайкой, политиком… — список так велик, что я и сам уже позабыл половину.
Но богом я еще не был никогда.
Шалиаль повернулась обратно к Ториану — тот нахмурился.
— Наполовину бог лучше, чем никакой, господин. И к тому же тело его в отличие от твоего не носит следов ранений. Ну, например, я полагаю, что все зубы его на месте.
Ториан бросил на меня взгляд, не обещавший ничего хорошего. Брачный сезон в разгаре.
Он положил на нее глаз с первой же минуты, когда увидел ее в доме ее отца.
— Одень его в доспехи Балора, и он исчезнет. Да он просто рухнет в них! Шлем сползет ему до плеч!
— Вот и хорошо! Тогда никто уж точно не увидит его лица!
— Ты очень храбра, Шалиаль, — сказал Ториан. — Храбрость — первое, что нужно мужчине. Но и женщину она украшает наилучшим образом.
Она чуть вздрогнула, но все же продолжала хранить каменное спокойствие.
— Я не поверила тебе в тот раз, господин мой. Я признаю это и прошу за это прощения. Но сегодня его святейшество объяснил мне все, и мой отец был при этом, и подтвердил все.
— Что именно они тебе объяснили?
— Что много веков миновало с тех пор, как Балора Бессмертного призывали в последний раз, и что в наши жалкие времена он может и не ответить на наш зов. Ему дали три шанса. Если он не явится до зари, придется пойти на подмену. Опасность, грозящая городу, велика, и армии нужен вождь. Так вот, вопрос в том, ты ли заменишь бога?
— Я гораздо лучше того человека, которого выбрали они.
— Гм? Ты простишь мне сомнения в том, что твое предложение совершенно лишено корысти?
МОЛНИЯ! ГРОМ!
Ториан улыбнулся ей, но, возможно, это было его ошибкой, поскольку показало ей сломанные и отсутствующие зубы. Не поднимаясь с колен, он заговорил, перекрикивая грозу:
— Позволь, госпожа моя, я расскажу тебе о себе. Мое подлинное имя не Ториан, но я действительно воин из благородного рода. Мой отец — двоюродный брат царя Полрейна. Я пятнадцатый в списке претендентов на трон, хотя теперь это мало что значит. Моя семья владеет обширными землями, хотя теперь это значит еще меньше. Мне двадцать четыре года, и я не женат. Мое имя становилось известным за пределами моего клана, но это тоже не значит почти ничего.
Я был ранен под Гизатом, где пал от рук форканцев цвет нашей армии. Мои отец и братья были в числе павших, и они пируют сейчас с храбрейшими из храбрых в чертогах Штаха. Клянусь, я не посрамил в бою имена тех, кого избрал образцами для подражания, но не пристало воину хвастаться своими успехами. Там получил я рану, которую ты видишь. Много дней провел я на краю смерти. Тотчас же, как я окреп настолько, чтобы держаться в седле, отправился я в путь, чтобы продолжить борьбу против захватчиков. Мне удалось догнать и обогнать их, и так я оказался в Занадоне, ибо давно уже понял, что здесь предстоит решающая битва. Я направил коня к первому же отряду солдат, чтобы предложить свои услуги городу. Меня обезоружили, раздели и погнали в рабство.
Шалиаль подобрала ноги и крепко обхватила себя руками. Возможно, она просто озябла. Возможно, ей становилось страшно. Но она не сводила взгляда с Ториана. Я вздохнул про себя, прощаясь с безумной надеждой стать богом.
ВСПЫШКА!
Майана, казалось, пошевелилась.
БА-БАХ!
— Шалиаль Тарпит, — продолжал Ториан, — ты, несомненно, прекраснейшая из всех, которых доводилось мне встречать. Прими мою любовь, и счастье твое будет значить для меня больше, чем моя собственная жизнь, мое здоровье, мое богатство и все, что дорого мне. Я клянусь тебе в этом моим подлинным именем, моей честью и именами моих образцов. Прими меня как Балора, которого ты ждешь, — и я буду служить твоему городу во славу тебе. Я буду мстить форканцам за братьев и моих друзей по имени. Я знаю военное дело и нашего врага, как никто другой в Занадоне. Я могу повести вашу армию к победе — в этом я не сомневаюсь. И когда мы победим, я возьму тебя с собой на мою родину и соединюсь с тобой в браке. Ты будешь править нашими землями бок о бок со мной, почитаемая народом, как моя госпожа и единственная любовь. С тобой мне не нужно будет никого другого — в этом я тоже готов поклясться.
Речь прозвучала впечатляюще, и она была тронута. Румянец загорелся на ее щеках, и она потупила взор.