Оно уходило с ней - грустное напоминание о том, что когда-то она ради благоразумия и покоя отвернулась от счастья...Сколько превосходства было в насмешливой брезгливости Леночки, выносившей на свалку не имеющее ценности барахло, которому тетя отдала жизнь. Как мудр по сравнению с умершей старухой был Костя - молодой инженер, перворазрядник-альпинист, когда, волоча на мусорный ящик узлы лоскутов, грубо говорил:- Ох и барахольщицей была тетя Ксения.Какой невысказанный укор был в глазах Ириной мамы - Ксения была так бережлива, расчетлива, а ведь так просто и легко могла бы она помочь сестре, брату, племянникам в тяжелые дни нужды, к чему же было жалеть все эти вещи, не делясь с близкими, скрывая их от близких.И дядя Сережа, цеховой экономист, робкий, стеснительный книжник, всем своим видом показывал равнодушие к тому миру, которому тетя Ксения отдала свою жизнь.Характеры и склонности трех мужей Ксении Александровны были запечатлены в тех вещах, что остались в ее комнате. И словно палеонтологи, восстанавливающие картины жизни прошедших эпох, родные, разбиравшие вещи, вскрывая все более древние геологические пласты, восстанавливали жизнь, шедшую в эти давние времена.Третий муж Ксении Александровны, умерший восемь лет тому назад от разрыва сердца, был профессором-искусствоведом - от него остались книги, альбомы репродукций, две картины - пейзаж Федора Васильева и великолепный женский портрет, написанный неизвестным в России итальянским мастером. Второй муж Ксении Александровны, главный инженер номерного КБ, погибший при автомобильной катастрофе, был охотником и любителем фотографии - в нижних ящиках столов и комодов лежали фотоаппараты, охотничьи складные ножи, за портьерой висело в кожаном футляре ружье Перде.А ее первый муж, умерший в лагере, коллекционировал фарфор, посуду, золотые хронометры, редкие монеты.Ира видела, что безысходность и тоска не только в полной ненужности старого барахла, которое она вместе с Леной и Костей выносила на мусорный ящик.Она ощутила раздражение Леночки, едва Костя сказал:- "Лейку" я хочу взять себе.Леночка сказала:- Костенька, почему же именно ты, ведь ты знаешь, что Ваня давно мечтает о таком аппарате.Костя усмехнулся, с предупредительностью произнес:- Пожалуйста, пожалуйста... - и не стал спорить с Леной.Но что с того, что Костя не поспорил с Леной, - Ира ясно ощутила напряженность, возникшую между близкими людьми.Да уж, казалось, чем проявлять друг к другу фальшивую предупредительность, лучше бы все вслух перессорились.Мама говорила одни лишь трогательные слова, мама от всего отказывалась, благородно все отдавала дяде Сереже, Лене, ее мужу Ване, альпинисту Косте, но никогда у мамы не было такой неправды в глазах и такого фальшивого голоса. И даже когда мама отходила от стола и стояла около тети Ксении, молча смотрела на нее, Ире казалось, что поза у мамы какая-то чрезмерно красиво печальная, театральная, и, когда мама плакала, Ира начинала стыдиться и не верила ей.А ведь когда мама ушла от папы, маленькая Ира ничуть не стыдилась того, что соседки шушукались, смеялись, жутко сплетничали.И в то же время Ира раздражалась на мать за то, что та отказывалась от вещиц, что тускло и ярко поблескивали при свете электричества: ведь видно было, что нравятся они Варваре Александровне. И ведь Ире они нравились. И даже заплакать с досады ей хотелось. Почему это считается, что она должна ходить в лыжных штанах, заниматься спортом и носить колечко, купленное за три рубля в универмаге?Дядя Сережа сказал маме:- Ну, знаешь, Варюша, ты, очевидно, забыла, что я всю жизнь прожил в безысходной нужде, думал не только о своем счастье, как ты.Дядя произнес эти слова с несвойственным ему раздражением.
Мама, растерявшись, сказала:- Сережа, как же ты можешь...Дядя Сережа сказал:- Что ты, что ты, прости меня, это нервы, нервы.Мама сказала:- Нет, нет, нет, будет именно так, как ты хочешь.А спустя некоторое время, когда Ира и мама вышли на кухню, мама сказала:- Неужели именно в этот ужасный день мне было суждено услышать такой жестокий упрек от Сережи?Но и в эти минуты мама не была той, для которой Ира была готова жизнь отдать, с которой сидеть в воскресенье дома было приятней и веселей, чем ходить в загородные походы.Ира подумала: "А ведь дядя прав, мама думает о себе, а говорит, что думает обо всех, только не о себе".И чувство обиды охватило девушку: почему не подумает Варвара Александровна о том, что Ире хочется иметь кольцо с настоящим, а не со стеклянным камнем?Большая, светлая, нарядная комната, куда Ира приходила ребенком, сейчас была такой угрюмой, неопрятной, нехорошей, полной пыли, нафталинного запаха... столы с выдвинутыми ящиками... распахнутые дверцы шкафов... белье, одежда, шубы, лежащие на стульях и на полу... и мысли были нехорошие, стыдные, неловкие, необычные.Какая долгая это была ночь.Новый едва уловимый запах шел от мертвой Ксении Александровны. Она лежала, полная смерти, среди разоренной комнаты, и стеклянные бусы были вокруг ее старенькой, мертвой шеи; с ней осталось лишь то, что не было ее жизнью, а то, что было ее жизнью, вышло из ящиков, комодов, шкафов и уходило от нее в мусорные ямы, в чужие столы и шкафы... И даже ее лицо уже не было ее лицом.И то, что осталось от ее жизни и уходило к ее родным, не объединяло их в круг любви и близости. Казалось, не только лицо мертвой стало иным, и лица живых в эту ночь стали измененными, новыми.О чем бы ни думала Ира, все вызывало у нее стыд - и жизнь в замужестве, и родной дом, и дети, которым надо посвятить все свое время, а они превращаются в ничтожных, мелочных взрослых... и неожиданные плохие, продажные мысли о красивых вещах.Казалось, что эта ночь никогда не кончится, что уж всегда все вокруг будет темным и серым.
Рано утром Ира пошла в институт.Осеннее солнце светило в холодном и ясном небе, затянутые ледком лужи и покрытые инеем деревья казались звонкими, светлыми.В этот ранний час людей и машин на улице было мало. По противоположной стороне улицы торопливо шел молодой человек в резиновом плаще, без шапки и насвистывал песенку тореадора из "Кармен".Шагавший рядом с Ирой человек в кашне и меховой шапке, видимо, услышал посвистывание и неумело стал подпевать молодому человеку без шапки.Ира увидела, как два человека, идущих по противоположным тротуарам, одновременно поглядели друг на друга, ощутив связь, что возникла между ними.Ира подумала: "Вот как легко делится наследство Бизе".
1963