Он просто озверел при одном лишь упоминании о котах-оборотнях.
– И вам это показалось подозрительным?
– Ещё бы! Коты-оборотни очень чувствительны к нечисти, и лже-монах испугался, что если вы позовёте их, его обман раскроется. Ну, а потом он окончательно выдал себя, закричав по-загорянски, без малейшего акцента – хотя перед этим говорил мне, что не знает нашего языка. Вот уж воистину: дьявол хитёр, но глуп.
– Однако до этого он играл свою роль блестяще, – заметил я, – Вы очень рисковали, господин Симич. Ведь монах вполне мог оказаться обыкновенным агрессивным параноиком.
– Ваша правда, монсеньор, я рисковал, – согласился Штепан. – Но другого выхода у меня не было. Этой ночью мы мало спали и тронулись в путь ещё до рассвета, чтобы к вечеру успеть в Хасседот. Мы уже порядком устали с дороги, а вдобавок выпили, и лже-монаху не составило бы труда взять нас под свой контроль. По тому, как он суетился и как настойчиво требовал убить вас, я понял, что вы были его главной мишенью. Он бы ни перед чем не остановился, выполняя своё задание.
– Тогда почему он сам не напал на нас? – недоуменно промолвила Инна.
– Потому что это был Чёрный Эмиссар, – объяснил барон, удивлённый нашим невежеством. – А адские создания, способные собственноручно убить человека или нанести ему телесные повреждения, могут появиться на свет либо по вызову чёрных магов, либо во время Прорыва – и никак иначе. Поэтому лже-монаху пришлось искать посредников.
– В таком случае, – заметил я, – ему следовало бы сразу взять вас под контроль.
Штепан кивнул:
– С точки зрения здравого смысла, это верно. Но, к счастью, дьявол глуп, и его Эмиссары строго следуют инструкции: сначала попробовать загубить души людей, склонив их к дурным поступкам, и только в случае неудачи подчинять их волю.
К нам подошёл один из загорян, высокий, коренастый юноша восемнадцати лет, лицом очень похожий на Штепана, только безусый. В вытянутой руке он держал цепочку с распятием, которое прежде висело на груди «монаха».
– Поглянь, братче.
Штепан взял крест и внимательно осмотрел его с обеих сторон.
– Странное дело, – произнёс он. – На этом кресте нет никаких кабалистических знаков. А между тем его спокойно носил слуга Сатаны.
– Не думаю, что распятие, как материальный предмет, имеет какую-то силу, – сказал я. – По крайней мере, в учебнике по ритуальной магии сказано, что любой сакральный символ становится действенным лишь в соединении с человеческой волей.
– Понятно, – с серьёзной миной ответил барон, но глаза его улыбались. Я понял, что он, воспользовавшись случаем, решил проверить нас: в самом ли деле мы так невежественны, или только притворяемся. И, похоже, пришёл к выводу, что мы ведём какую-то хитрую игру, изображая из себя наивных простачков.
Я собирался объяснить Штепану, что он ошибается, но Инна опередила меня.
– По-моему, – сказала она, брезгливо морща нос, – нам лучше продолжить разговор в другом месте. От этого запаха меня тошнит.
Мы с бароном согласились, что это разумное предложение.
4
Попросив хозяина немедленно послать кого-нибудь на поиски Леопольда и Лауры, мы втроём поднялись наверх, в нашу с Инной комнату. По пути Штепан прихватил с собой бутылку вина и три чистых бокала, что после всего пережитого было для нас совсем не лишним. Оказавшись в комнате, мы первым делом немного выпили, чтобы успокоить пошаливавшие нервы, потом я закурил сигарету, а Штепан – с позволения Инны – свою трубку.
– Господин Симич, – заговорил я, – не подумайте, что мы лукавим с вами, изображая невежество в самых элементарных вопросах. Мы действительно не разбираемся во многих вещах, которые вам кажутся очевидными.
Как это получилось – долгая история, и если у нас будет время, мы обязательно расскажем её. Честно говоря, мы сами не совсем понимаем, что с нами произошло. Надеюсь, вы хоть немного поможете нам разобраться, во что мы впутались.
Прежде чем продолжить, я сделал короткую паузу. Штепан немедленно воспользовался этим, чтобы задать интересовавший его вопрос:
– И всё же, монсеньор, вы с госпожой графиней колдуны или нет?
– Ну-у... – неуверенно протянул я, бросив на Инну быстрый взгляд. – Это зависит от того, какой смысл вкладывать в слово «колдун». Мы обладаем колдовскими способностями, но очень мало знаем и ещё меньше умеем. Зачастую мы не контролируем свои способности, и это нас пугает. Видите ли, так получилось, что... – Я осёкся, сообразив, что начинаю рассказывать нашу историю, чего в данный момент делать не собирался. Сперва я хотел прояснить ситуацию с «монахом». – Но об этом после. Давайте сначала разберёмся с Чёрным Эмиссаром. Как вы с ним познакомились?
– Он уже был здесь, когда мы приехали, – начал свой рассказ Штепан. – Мне показалось, что он кого-то ждал. Мы сели за стол, заказали еду и выпивку, а «монах» тем временем внимательно присматривался к нам. В конце концов, он подошёл к нашему столу, представился отцом Якобом, странствующим проповедником, и предложил мне разделить с ним трапезу. Из почтения к его сану я не мог отказаться, хотя подозревал, что он, подобно другим своим собратьям, станет убеждать меня перейти в лоно латинской церкви.
– Но он говорил о другом, – скорее не спросил, а констатировал я.
– Да, – кивнул Штепан. – Его интересовало, как обстоят дела с нечистью на моей родине, в Загорье. Теперь я понимаю, что он затеял этот разговор с вполне определённой целью – надлежащим образом подготовить меня к встрече с вами... Гм, надо признать, что у него это получилось. Разговор с этим исчадием здорово расстроил меня, повсюду мне мерещились слуги дьявола, и скажу вам честно: хотя доводы лже-монаха были более чем спорными, я поначалу не нашёл в них никакого изъяна и чуть было не уверовал, что вы действительно сатанинские отродья.
– Неужели у вас в Загорье всё так скверно? – сочувственно спросила Инна.
– У нас такая же ситуация, как и на всём Агрисе, – хмуро ответил барон. – То есть, паршивая. И с каждым днём становится всё хуже и хуже. Поклонников дьявола развелось видимо-невидимо, по дорогам шляются Чёрные Эмиссары, совращая с пути истинного честных людей, уже трижды в Загорье случались Прорывы, и на свет появлялась разная нечисть из самых глубин преисподней. Правда, я не присутствовал ни при одном из них, но очевидцы говорят, что это был сущий ужас. Во время последнего, самого сильного Прорыва, что случился в Кралеве, на юге Загорья, погибло свыше трёх сотен человек и примерно столько же получили тяжёлые ранения. Да и два предыдущих унесли немало жизней. – Штепан тяжело вздохнул. – А ведь это были всего лишь локальные, в сущности, незначительные Прорывы.
– Триста погибших, и вы называете Прорыв незначительным! – растерянно произнёс я. – Что же тогда происходит призначительных Прорывах?
– Бывает, что нечисть захватывает целые Грани, – с этими словами Штепан торопливо перекрестился. – Упаси нас Бог от такого Прорыва!
– И давно начались эти безобразия?
– Как и положено, с началом Ничейного Столетия, – ответил барон с таким видом, словно это было само собой разумеющимся. Но, заметив недоуменное выражение наших лиц, он растолковал: – То есть, с конца шестьдесят седьмого года; тогда начался отсчёт Ничейных Годов на стыке тысячелетий. Неужели вы ничего об этом не знаете?
– Да нет, кое-что знаем, – сказала Инна. – У нас тоже много говорят об усилившейся активности тёмных сил.