В Бискайском заливе возле Канарских островов мы попали в чудовищный шторм.
— У мисс Фебы есть гувернантка?
— В данный момент нет. Губернатор перед отплытием нанял женщину присматривать за Фебой во время путешествия. Но миссис Сиболд, наверное, посчитала, что срок ее обязательств истек. Как только мы прибыли в порт, она оставила Фебу на попечение стюарда и отбыла в неизвестном направлении.
— А где капитан? Он отвечает за мисс Фебу. Мы должны передать ребенка ему. Затем я отвезу вас домой, мисс Дженингем.
— Мне не нравится капитан Рамболд, — пропищал тихий голосок. — Я не хочу, чтобы меня передавали ему. Я даже видеть его не хочу.
— Боюсь, что это невозможно, — поддержала ее Габби. — Капитан Рамболд не чаял, как дотянуть до суши. Я думаю, он боялся, что вообще потеряет судно. И к тому же он сбывает здесь свой товар — до абсурда безобразные шляпы. Их делают в Индии, но он выдает их за французские… — Заметив поджатые губы Эрскина Дьюленда, Габби поспешила закончить свое объяснение: — К тому же капитан Рамболд простился с нами и пошел наблюдать за разгрузкой своих шляп. И он не любит детей, — вздохнула она.
Квил тоже вздохнул. Он умел владеть собой — чем и гордился. Он не терял самообладания даже тогда, когда от боли у него темнело в глазах. Но эта юная леди, похоже, способна его довести, как не под силу ни контузии, ни покалеченной ноге. Он молча смотрел на поднятые к нему милые искренние глаза будущей жены Питера. Ее слов он даже не услышал. Неизвестно почему, но в голове у него не было ни одной связной мысли. Хотя нет, одна была — поцеловать мисс Дженингем в губы. У нее были самые, сочные красно-вишневые губы, какие он только видел в жизни. Припухлые, словно от поцелуев. Кажется, она о чем-то его спросила, осознал он с запозданием.
— Простите, мисс Дженингем, к сожалению, я не расслышал ваших слов.
— Я просила вас называть меня Габби, — нерешительно произнесла она.
Лицо мистера Дьюленда было таким неприступным. Должно быть, он считает ее пустомелей. Ей надо бы помнить, что следует придерживать язык, когда разговариваешь со своим деверем. Слава Богу, что она выходит замуж за Питера, а не за него! От этой мысли она повеселела.
— Габби… — задумчиво повторил Квил. — Вам подходит это имя.
Ее будущий деверь вдруг улыбнулся. В ответ она робко улыбнулась ему.
— Я постараюсь не болтать слишком много…
— А мне нравится, как мисс Габби рассказывает, — вклинилась в разговор Феба.
Взрослые от неожиданности потупили глаза. «Боже мой, — подумала Габби, — я совсем забыла о ребенке!» Она снова взглянула на своего будущего родственника.
— Вы позволите взять с собой Фебу? Мы можем известить миссис Юинг через стюарда. — Квил оглядел причал.
— Похоже, у нас нет выбора.
Габби изо всех сил пыталась прочесть что-нибудь на его лице. Чтобы лицо ничего не выражало — такого она еще не видела! Только когда он улыбался, у него оживали глаза. Темные зелено-серые глаза Эрскина Дьюленда напоминали ей океан, когда он бывает гладкий как стекло.
Мистер Дьюленд больше не сказал ей ни слова. Он подошел к стюарду и о чем-то заговорил с ним.
Габби присела на корточки рядом с девочкой.
— Феба, я боюсь, что твоя новая мама не получила послание и не знает, что мы уже в Лондоне. Но я буду очень рада, если ты поедешь со мной. Ты согласна?
Девочка кивнула. Она готова была расплакаться.
— Ты будешь со мной, пока мы не найдем твою маму, — пообещал Габби, ласково ее обнимая. — Я не оставлю тебя одну, карамелька моя сладкая!
Желтые, как лютики, кудряшки коснулись ее плеча. Затем Феба выпрямилась.
— Моя няня говорила, что английские женщины никогда не показывают своих чувств, — сказала она, сдерживая слезы.
— Мне ничего не известно об этом, — удивилась Габби.
— Я немножко боюсь встречи с Питером. И уже тоскую по Кази-Рао. Мне ужасно недостает моего старого друга. Я бы чувствовала себя намного увереннее, если б он был рядом со мной, как и ты.
Феба, преисполненная собственной значимости, взяла Габби за руку.
— Не беспокойтесь. Я не оставлю вас одну. Но думаю, вам нужно подобрать волосы. Они опять растрепались.
Габби провела рукой по волосам.
— Будь они неладны!
Она сознательно не прикасалась к ним с самого утра, после того как соорудила на голове замысловатую прическу, надеясь встретить Питера в наилучшем виде. Сдернув шляпку, она попросила Фебу подержать ее.
По многолетнему опыту Габби знала: единственный способ создать из ее буйной гривы что-нибудь приемлемое — это начать с нуля.
Квил закончил беседу со стюардом и повернулся, чтобы уйти, но не смог сдвинуться с места. Его глаза были прикованы к Габриэле Дженингем. Она вытащила шпильки из волос, и огромная бронзовая масса во всей своей красе рассыпалась по ее спине. Он непроизвольно сделал глотательное движение. Чтобы леди распускала волосы в публичном месте? Такого он еще не видел. Тут же стояла толпа портовых грузчиков, моряков и рыбаков, а мисс Дженингем, Габби, весело трясла волосами! Мужчины, открыв рты, смотрели на восхитительную молодую леди таким взглядом, словно она при них раздевалась!
Квил в мгновение ока оказался рядом с ней, мрачный, как грозовая туча.
— Где ваша горничная, черт побери? — прошипел он. Габби растерянно заморгала.
— У меня ее нет. Мой отец всегда считал это блажью. Леди, которая не может самостоятельно влезть в собственную одежду, ни на что не годится, говорил он.
— Леди не должна приводить себя в порядок на людях!
Только теперь Габби догадалась оглянуться вокруг. Мужчины, почувствовав себя застигнутыми врасплох, поспешили отвернуться.
— Боюсь, это уже вошло в привычку, — беззаботно засмеялась она. — Я имею в виду — находиться на людях. В нашей деревне мы с отцом были единственными европейцами. Аборигены носили мои локоны на груди и верили, что они принесут им удачу…
Она не успела договорить, так как мистер Дьюленд схватил ее за руку.
— Пойдемте, мисс Дженингем. — Он посмотрел на Фебу, все еще сжимающую в руках шляпку Габби. — А ну-ка дай мне это. — Он нахлобучил шляпку на Габби.
Это выглядело уж совсем нелепо.
— Мисс Дженингем, — повторил он. Теперь это прозвучало как команда. Габби вздрогнула от неожиданности и взяла Фебу за руку. Что ж, волосы можно будет поправить и в экипаже.
Она впихнула Фебу в кабриолет мистера Дьюленда, залезла туда сама и привычными движением скрутила волосы узлом на затылке.
— Так намного лучше, — одобрила девочка, когда Габби воткнула несколько лишних шпилек для полного счастья мистера Дьюленда.
Квил смотрел на нее и не находил нужных слов. Ему не доводилось видеть леди, больше нуждающуюся в горничной, чем эта непосредственная француженка. Только что собранные роскошные волосы, державшиеся на голове каким-то чудом, под собственной тяжестью уже сползали набок. Достаточно двух минут — и все эти завитушки снова дождем посыплются вниз, подумал он.
Теперь он смог рассмотреть ее получше и понял, почему она показалась ему неэлегантной в момент их встречи на причале. Этим она была обязана измятому костюму, равно как и своим волосам. Она оказалась не очень высокой и, похоже, имела довольно… да, довольно округлые формы.
У него защемило сердце, и он молчал до самого дома. Но его настроение, кажется, нисколько не волновало Габби. Они с Фебой весело щебетали, обсуждая улицы Лондона, по которым проезжали. Голос Габби был под стать ее прекрасному лицу — замечательный грудной голос, наводящий на мысли об альковных утехах.