— Если б не я, — многозначительно произнес он, — вас бы отправили домой, не дав шанса доказать свое умение. Вы слишком хорошенькая для такой работы.
Тон его был приторно ласковым, и это окончательно смутило Алинду.
— Если это так, то благодарю вас. Но сейчас, с вашего разрешения, я продолжу работу. Мне многое предстоит сделать.
— Рад это слышать, так как сие означает, что вы задержитесь здесь надолго и мы успеем подружиться, дорогая моя Алинда, — расплылся в улыбке Хэнсон. — Ты не прочь поболтать со мной, крошка?
— Я мисс Сэлвин, к вашему сведению.
— Алинда гораздо приятнее на слух. Давай обойдемся без церемоний.
— Каких таких церемоний? — спросила Алинда.
— Знакомства, расшаркивания и прочих глупостей. Мне достаточно того, что губки твои так и манят…
— Вы не имеете права говорить со мной в таком тоне!
— А кто мне запретит? — поинтересовался Хэнсон.
— Не думаю, что ее милости понравится ваша манера обхождения с одной из ее наемных работниц.
— Она ничего не узнает, потому что мы оба, ты и я, будем вести себя по-умному. Не так ли, малышка?
Мы упустили вчера возможность, которая, может, и не представится в ближайшие несколько дней. Однако сегодня вечером, я думаю, мы могли бы повстречаться наедине. Как насчет часиков семи?
— Я не намерена встречаться с вами, мистер Хэнсон, когда бы то ни было. — Говоря это, Алинда смотрела наглецу прямо в лицо. Ее тон был категоричен, но он лишь улыбнулся.
— Строишь из себя недотрогу? Что ж, игра от этого становится только интереснее!
— Ни в какие игры я не играю. Если вы и впредь будете навязывать мне свое общество, мистер Хэнсон, я немедленно обращусь к ее милости и скажу, что вы мешаете мне делать мою работу!
Алинда думала, что такая угроза напугает его. Но Хэнсон, откинув назад голову, расхохотался, пробудив эхо в огромном помещении.
— Больно ты расхрабрилась, детка. Мы оба знаем, что ничего подобного ты не сделаешь.
— Я так именно и поступлю, если вы не оставите меня в покое! — воскликнула возмущенная Алинда.
— И тотчас очутишься за порогом! Он опять рассмеялся.
— Сначала подумай хорошенько, малышка. Как ты думаешь, кто из нас двоих нужнее миледи?
Тут он был прав. Алинда, сжав губы, вновь занялась вышиванием.
— Итак, после небольшой пикировки, — сказал Феликс Хэнсон, — вернемся к предмету нашего разговора. Теперь потолкуем, как разумные люди.
— Нам не о чем говорить.
— Может, ты и права. Поцелуй выразит мои чувства гораздо лучше любых слов.
Алинда, сидя на корточках, потянула на себя край расшитого занавеса, как бы отгораживаясь от наглого ухажера.
— Послушайте, мистер Хэнсон, — сказала она. — Я здесь потому, что нуждаюсь в деньгах. Моя мать хворает, и, только выполнив эту работу, я смогу обеспечить ее хорошей едой и лекарствами. Я не буду рисковать здоровьем матери, принимая ухаживания — ваши или любого другого мужчины. Пожалуйста, оставьте меня!
Мистер Хэнсон забавлялся от души.
— Великолепно! Акт второй. Действующие лица — непорочная девица и развратный негодяй, у которого в руках закладная на ее скромный домик. Дорогая моя, по тебе плачет сцена!
— То, что я сказала, — правда, мистер Хэнсон. Я не играю с вами. Я вполне серьезна.
— Я верю каждому твоему слову, но для меня важно лишь то, что ты прелестна, и я не намерен отступать.
Он навис над нею, и Алинда с опаской поглядела на него. Она не знала, как остановить его.
— Иди ко мне, сладость моя, — произнес Хэнсон голосом, казавшимся большинству женщин завораживающим. — Мы приближаемся к финалу второго акта.
Он протянул руки, чтобы поднять ее с пола. Девушка отпрянула и схватила свои ножницы с длинными острыми концами.
Правая рука Феликса Хэнсона уже тянулась обнять ее, когда она в отчаянии воткнула в его кисть ножницы.
Он вскрикнул от боли, отшатнулся и прижал руку ко рту.
— Ах ты, подлая сучка! Еще кусаешься! Хэнсон гневно взглянул на Алинду, а затем, заметив страх в ее глазах, окинул взором маленькую, беспомощно сжавшуюся на полу у его ног девушку и решил проявить великодушие:
— Ты нарвешься на неприятности, если впредь будешь вести себя подобным образом. Предположим, я скажу миледи, что ты опасна и тебе не место в этом доме.
— Тогда вам придется объяснить, почему вы оказались в такой близости от меня, что я смогла вас ранить, — отпарировала Алинда.
— У тебя на все есть ответ, но учти, что легко я не сдамся. Я, кажется, говорил тебе, что меня привлекают женщины, обладающие силой духа. — Он сделал паузу. — Забавно будет сломить твое сопротивление, Алинда, и заставить тебя влюбиться без памяти.
— Я никогда вас не полюблю! Никогда! — резко возразила Алинда. — А то, что вы мне предлагаете, вовсе не любовь.
— Как ты можешь знать, что это такое, если ни разу не пробовала? Спорю на что угодно, хоть на мою репутацию, что ты никогда не занималась любовью с мужчиной. И я не удивлюсь, если ты даже ни с кем не целовалась.
Алинда смущенно покраснела.
— Ага, вижу, что я не ошибся, — самодовольно усмехнулся Феликс Хэнсон. — Могу тебя заверить, что никто лучше меня не обучит тебя этим премудростям. Ты получишь удовольствие, которого, без сомнения, ждешь.
— Я жду только, когда меня оставят одну, — отрезала Алинда.
Феликс Хэнсон вновь приложил ко рту ранку, из которой все еще сочилась кровь.
— Ты меня заинтриговала, крошка. И бросила мне вызов. А я не привык отступать.
— Я лишь прошу вас уйти, — произнесла Алинда, едва сдерживаясь.
— Вот уж чего я не собираюсь делать, так это уходить отсюда. Я намерен добиться своего. Посмотрим, кто кого одолеет!
В этот момент дверь отворилась, и прозвучал вопрос, резкий, как удар хлыста.
— Феликс, что ты здесь делаешь?
В комнату вошла вдовствующая графиня.
Глава 5
После весьма многозначительной паузы Хэнсон нашел приемлемый ответ:
— Я зашел сюда поискать, чем бы мне перевязать руку. Смотри!
Он шагнул к графине, и балдахин кровати скрыл его от Алинды. Она догадывалась, что Хэнсон показывает миледи свою рану.
— Что случилось? Как тебя угораздило? — Графиня явно была раздражена.
— Найди мне что-нибудь, чтобы остановить кровь. Признаюсь, что рука болит чертовски, — сказал он.
— Ты не ответил мне…
— Потом все расскажу. — Хэнсон поспешно увел графиню в коридор.
Когда их голоса затихли вдали, Алинда вздохнула с облегчением. На какой-то момент она впала в отчаяние, убежденная, что станет участницей неминуемой бурной сцены, но Хэнсон на удивление ловко справился с ситуацией.
Теперь Алиндой владела только одна мысль: «Что мне сделать, чтобы он оставил меня в покое?» Она знала, что его присутствие в доме в любой день и час может обернуться для нее катастрофой.
— Почему ты увиливаешь от ответа? — между тем настаивала леди Кэлвидон, когда Феликс все дальше уводил ее от комнаты Мазарини. — Ты что-то от меня скрываешь?
— Я споткнулся и задел эти чертовы рыцарские латы, — ответил он. — Зачем их только расставили по всему коридору? Я наткнулся рукой на какую-то острую железку…
— И очутился в спальне герцогини, — закончила за него фразу миледи. — Миссис Кингстон попросила меня взглянуть на работу этой девицы, и я обнаружила там тебя.
Зеленые глаза вдовствующей графини излучали подозрительность.
— Какая девица? О чем ты толкуешь? — притворился удивленным Феликс Хэнсон.
— Не притворяйся идиотом, Феликс, — оборвала его миледи. — И если она сейчас там, в спальне герцогини, то я ни за что не поверю, что ты ее не заметил.