– Пожалуй, этого хватит, – недовольно сказала она. – Хотя, надо признаться, мои клиентки платят за такую работу больше. Особенно актрисы, они очень щедрые.
Фифина ушла, Элиза закрыла дверь на защелку, легла в постель и уставилась в потолок. Нервы ее были натянуты до предела.
Их поездка продлится семь дней. Целых семь дней! Элиза с замиранием сердца вновь и вновь повторяла эту цифру. Подумать только, целая неделя! О чем они будут говорить за завтраком, за обедом? И вообще будут ли они обедать вместе?
Было уже далеко за полночь, когда мысли в ее голове стали путаться. Потом сознание затянуло туманом, Элиза закрыла глаза и, умиротворенно сложив руки на груди, погрузилась в сон.
* * *
Серый, тусклый свет заливал железнодорожный вокзал.
– Как по-вашему, Элиза, хорошо я подготовился к нашему путешествию? Я первый человек в Чикаго, который владеет личным пульмановским вагоном, да еще отделанным с королевской роскошью. Я думал, что рабочие не успеют в срок, но их расторопность превзошла все мои ожидания.
Этим утром Риордан был похож на веселого, озорного мальчишку. Он с довольным видом прохаживался вдоль блестящих черным глянцем вагонов, каждый из которых был украшен его инициалами.
Элиза плотнее завернулась в шерстяную накидку. На рассвете подморозило: стекла вагонных окон были покрыты инеем, а по пути на вокзал из ноздрей разгоряченных лошадей клубами валил пар.
– Мисс! О, мисс, мы совсем скоро тронемся в путь! Какой красивый поезд! – Подле Элизы стояла Нелла в новом дорожном платье и восхищенно провожала взглядом начальника станции, прошествовавшего мимо с полным собственного достоинства видом.
– Действительно впечатляет, – согласилась Элиза с Риорданом. Хотя она сама лично подписывала счета малярам и драпировщикам, видеть результат их работы ей приходилось впервые.
– Впечатляет? И это все? Посмотрим, что вы скажете, когда войдете внутрь. Я велел отделать их с такой роскошью, какую только можно вообразить. Внутри есть все, что угодно. Они… Полагаю, что интерьер даже можно назвать сладострастным.
Услышав такой странный эпитет, Элиза рассмеялась.
– Зря смеетесь. Пойдемте внутрь, и вы убедитесь своими глазами в том, что я прав.
Риордан поддерживал Элизу под локоть, пока она взбиралась по хромированным, начищенным до блеска ступеням, сверкающим так, что на них было жалко наступать ботинками.
Перед Элизой открылась дверь, которая вела сначала в небольшую прихожую, а потом и в сам вагон. Войдя внутрь, Элиза невольно вскрикнула от изумления и восхищения! Риордан не преувеличивал. Стены вагона до самого потолка были отделаны чилийским красным деревом, сплошь изрезанным искусным орнаментом из экзотических цветов и птиц. От стен исходило настоящее сияние – так тщательно отполировано было дерево.
– О, Риордан… – Взгляд Элизы скользнул по голубым шторам, подвязанным золочеными шнурами. – Какие шторы… и ковры…
На пол было даже неловко ступить: вышитые на великолепных персидских коврах утонченные цветы лотоса казались живыми.
– Я вижу, вам понравилось. – Риордан взял ее за руку и провел в роскошную гостиную, обставленную восхитительным гарнитуром светлого дерева, обтянутым голубым бархатом. – Но это еще далеко не все. Здесь три спальни, каждая из которых соединена с ванной комнатой, отделанной черным итальянским мрамором.
Ошеломленная такой красотой и богатством, Элиза последовала за Риорданом в кабинет, оборудованный ничуть не хуже, чем его домашний: огромная библиотека, курительный столик, бар с напитками и рабочий стол с множеством ящиков и массивной золотой чернильницей, украшавшей столешницу.
– А вы ничего не забыли? – шутя поинтересовалась Элиза, оглядывая кабинет.
К ее удовольствию, Риордан нахмурился.
– Что я мог забыть? Кабинет оборудован полностью, но если вы видите какое-то упущение, то я… – Заметив улыбку на лице Элизы, Риордан осекся. – А, понятно. Вы подсмеиваетесь над моей походной конторой? Она вам кажется дурацкой?
– Нет, что вы…
– Поймите меня, Элиза. Я люблю деньги, комфорт. Мне нравится все самое лучшее; я словно пытаюсь отыграться за прошлое, за то далекое время, полное лишений и унижения.
В голосе Риордана слышалась такая грусть, что Элизе захотелось обнять, утешить его.
– Мне очень нравится здесь, правда. – Вздохнув с облегчением, Риордан повел Элизу на смотровую площадку, обнесенную металлическим поручнем. Здесь пассажиры могли, удобно рассевшись в деревянных креслах, любоваться окрестностями.
Дрожа от порывов внезапно налетевшего ноябрьского ветра, Элиза решила, что такое развлечение годится только для теплой погоды. И еще один вопрос беспокоил ее.
– А где поедет Нелла?
– Я устроил ее во втором вагоне. Там столовая, галерея, комнаты для слуги вместительное багажное отделение.
– Вы хотите сказать… моя компаньонка поедет отдельно?
– Вагоны соединены коридором, по которому можно беспрепятственно передвигаться, – сухо ответил Риордан, задорная мальчишеская улыбка исчезла с его лица. – Или, быть может, стоит установить в вашей спальне колокольчик, чтобы вы могли вызвать свою служанку, если я вдруг начну домогаться вас? Уверен, в случае необходимости она с радостью придет вам на помощь. Правда, спешу предупредить – необходимости не будет.
Щеки Элизы побагровели, она гордо выпрямилась и ответила:
– Меня устраивает расположение комнаты моей компаньонки.
Они смотрели друг на друга, как два драчливых сорванца, но в конце концов Риордан усмехнулся и нарушил молчание:
– Элиза, неужели вы хотите все эти долгие семь дней провести в мелочных ссорах со мной?
– Напротив, я предполагаю, нам удастся относиться друг к другу терпимо, – улыбнулась Элиза.
– И у нас это, безусловно, получится. Если, конечно, вы своими глупостями не доведете меня до белого каления и не вынудите выкинуть вас со смотровой площадки в каком-нибудь живописном захолустье.
Элиза взглянула на Риордана из-под полуопущенных ресниц и увидела в глубине его глаз искорки смеха.
– Я постараюсь вести себя хорошо, – пообещала она.
– Да уж, пожалуйста, а иначе я уволю вашу компаньонку. И тогда волей-неволей вы окажетесь наедине со мной, в полной моей власти. Уж лучше смерть, чем такая судьба, а?
Хорошее настроение не покидало их с того самого момента, как тронулся поезд. Они радовались красоте медленно проплывающих улочек и площадей Чикаго, его живописных окраин, а открывшееся взору озеро Мичиган лишило их даже дара речи: оно было похоже на огромный оловянный шар, сливающийся у горизонта с серебристым небом.
Вдоволь насмотревшись в окно, они принялись играть в шахматы. У Риордана была великолепная шахматная доска с фигурами из слоновой кости. Правда, он тут же разбил Элизу в пух и прах. Но, не привыкшая к проигрышам, Элиза решила стоять до конца, она предложила сыграть еще одну партию, но на довольно оригинальных условиях: перевернут доску и поменяются фигурами так, чтобы она играла его – выигрывающими, а он – проигрывающими.
– Как хотите, Элиза, но я все равно обыграю вас, – сказал Риордан.
– Посмотрим! Хоть вы, похоже, и вправду искусный игрок…
Прошло еще десять минут, и Риордан радостно провозгласил:
– Шах. И мат. Ну вот видите, я выиграл. – Соперники отпраздновали конец игры взрывом дружного смеха. Зато Элиза обставила Риордана в триктрак и в довершение всего показала ему несколько карточных фокусов, которым ее научил отец.
С наступлением сумерек они направились отобедать.