Неужели возможно, что такое торжество было организовано специально для того, чтобы дать Алексису законное основание приехать в Англию и заняться поисками Небес Авалонии?
— Мудро поступают те, кто не упускает возможности всячески укреплять дружбу, связывающую два государства, — официальным тоном вещал, улыбаясь, Алексис.
«Не просто возможно, а в большой степени вероятно!» — подумал Рэнд.
— Кроме того, у нас много общего, — продолжал Алексис. — У вас есть парламент, который дает советы королю и оказывает помощь в управлении страной. У нас есть совет министров, перед которым стоит та же задача. — Принц на миг задумался. — Но я думаю, что в целом, если сравнивать Англию и Авалонию, взгляды на жизнь различаются самым драматическим образом.
— Это как, мой мальчик? — спросил Найджел.
— Мне кажется, что британцы, по крайней мере знать, чересчур степенны, даже чванливы, когда речь заходит о радостях жизни. В вашем обществе существует целый ряд странных ограничений и устаревших правил.
— В каждом обществе свои порядки, — мягко заметил Рэнд.
— О, разумеется. И наше не является исключением. Дело в том, как я уже сказал, насколько по-разному люди смотрят на жизнь. Возьмем, к примеру, наши взгляды на брак.
— На брак? — рассмеялась Джоселин. — Вот уж на брак люди, по-моему, повсюду смотрят примерно одинаково.
— Ничуть не бывало, моя дорогая. Да, процедура развода и у нас в Авалонии, так же как и здесь, тяжелая и хлопотная, но тем не менее мы, скорее чем вы, допускаем… — Алексис пожал плечами. — Возможность ошибки.
— Ошибки? — Джоселин заинтересованно сдвинула брови. — Что вы имеете в виду?
— Насколько я понимаю, аннулирование брака в Англии — дело довольно сложное и требует продолжительного времени. Возможно, даже несколько лет. В моем государстве, хотя это случается и не каждый день, брак можно аннулировать по соглашению сторон, подав прошение королю и положившись на высочайшее решение.
— Правда? — пробормотала Джоселин. — Как интересно!
— Уверен, что требуется гораздо больше всяких формальностей, — недоверчиво усмехнулся Рэнд.
— В какой-то степени вы правы, — согласился Алексис. — Расторжение союза, освященного церковью, вещь серьезная. Король тщательно взвешивает обстоятельства, сопутствовавшие браку. Добровольно ли вступили в него обе стороны? Не оказывала ли чрезмерного давления семья? Не был ли брак заключен только из соображений, ну, скажем… безопасности?
— Полагаю, каждый случай не похож на другой, — сказала Джоселин, явно увлеченная темой разговора.
Слишком явно.
— Само собой. И в каждом случае разбираются все обстоятельства. Однако пара, оказавшаяся соединенной нежелательными узами вследствие ситуации, имевшей отношение к безопасности королевской семьи, может рассчитывать на самое благоприятное для себя решение.
— Меня не интересует проблема аннулирования брака, — буркнул Рэнд, однако Джоселин не обратила на мужа ни малейшего внимания. Лицо ее выражало глубокий интерес.
— Но мы говорили о вашем государстве! Брак, объявленный недействительным в Авалонии, по-прежнему будет считаться действительным здесь, в Англии…
— Обычно цивилизованная страна любезно признает законы дружественных держав. Разумеется, два британских подданных не могут так просто поехать в Авалонию и подать просьбу королю об аннулировании брака, заключенного в Англии. Можно представить, какая началась бы в таком случае неразбериха. Но совсем другое дело, если одна из сторон родом из Авалонии. — Принц помедлил. — И тем более — особа королевской крови.
Джоселин бросила на Рэнда выразительный взгляд и снова повернулась к Алексису.
— Чрезвычайно любопытно.
— Чисто теоретически. Лично я нисколько не заинтересован в аннулировании брака, — твердо повторил Рэнд.
— И в таком случае, — Джоселин обращалась к Алексису, — вы считаете, это возможно?
— Вполне.
Я заговорил об этом потому только, что хорошо знаком с обстоятельствами, которые привели к вашей, как бы выразиться точнее, скоропалительной свадьбе. — Принц перевел взгляд на Рэнда. — Я чувствую себя до некоторой степени ответственным за то положение, в котором вы оказались.
— Вам не стоит беспокоиться, — резко произнес Рэнд. — Джоселин и я замечательно подходим друг другу.
— И все же не помешает знать, что у тебя есть возможность выбора.
Джоселин поймала взгляд Рэнда. Ее золотисто-медовые глаза загадочно блестели при свете свечей, и он понятия не имел, что она задумала. Его охватило беспокойство.
— Вы разве не согласны? — спросил Алексис.
— Нет, — угрюмо отрезал Бомон.
Джоселин приподняла брови.
— В мои дни брак заключали раз и навсегда, — вмешался Найджел. — Мужчина и женщина, сочетавшись священными узами, оставались связанными друг с другом до конца дней. — Он сделал глоток из своего бокала. — Даже дольше.
Рэнд перевел дыхание. Наверное, это была неблагодарность, но он решительно не питал добрых чувств к человеку, который подавал Джоселин пусть даже смутную надежду на расторжение их брака.
— Я ценю вашу информацию, Алексис, но мы с Джоселин вполне довольны нашим союзом, невзирая на обстоятельства, при которых он был заключен.
Джоселин издала какой-то сдавленный звук, который можно было расценить и как фырканье, и как кашель, и прикрыла рот рукой. Рэнд метнул на супругу возмущенный взгляд, но она только улыбнулась в ответ и снова обратилась к Алексису:
— Найджел прав, ваше высочество, независимо от обстоятельств, сопутствующих браку, в этой стране он считается незыблемым. По большей части. Но, тем не менее, — она протянула Алексису руку, — я признательна вам за столь великодушное предложение.
Алексис поднес руку молодой дамы к губам и пристально посмотрел ей в глаза.
— Это — меньшее, что я готов сделать для вас.
Рэнд стиснул зубы и еще раз поздравил себя с тем, что не поддался импульсу и не двинул Алексиса в его улыбающуюся физиономию.
— А теперь, — Джоселин медленно отняла руку, — расскажите еще немного о вашей семье. Я видела портреты дедушки и бабушки Рэнда, но о прочих ваших общих родственниках мне ничего не известно.
Алексис пустился в подробное повествование о долгой и благородной истории королевской семьи Авалонии. Рэнд едва слушал и только время от времени позволял себе рассеянный кивок или междометие. Его внимание было сфокусировано на жене.
Сегодня вечером Джоселин надела еще одно из этих проклятых старомодных платьев, которое утягивало талию до таких невероятных размеров, что мужские пальцы могли свободно заключить ее в кольцо, и почти не прикрывало восхитительной груди. Она кокетничала, щебетала и шутила в той манере, которую, по ее словам, практиковала с детства.
Она была великолепна, выглядела и держалась как принцесса волшебного королевства, как воплощенная мечта мужчины. Трудно было винить Алексиса за беспокойный блеск в глазах.
Впрочем, этого следовало ожидать. На такую очаровательную женщину, как Джоселин, станут заглядываться многие мужчины. Уже заглядывались. И это будет и впредь так же раздражать его.
Но все же другие мужчины — не то что Алексис. С ними Джоселин не связывала свои надежды на будущее.
Но черт возьми, она — его жена! И он не намерен уступать ее кому бы то ни было.
И вот под аккомпанемент серебристого смеха к Рэнду пришло понимание того, что чувство, терзавшее его изнутри, было не чем иным, как самой обыкновенной ревностью. Он испытал его впервые и нашел крайне неприятным. Но, наверное, оно знакомо каждому мужчине, который неравнодушен к собственной жене. А он был неравнодушен к Джоселин в большей степени, чем мог себе это представить.
Возможно — только возможно, — что это была любовь…
Ему пришло в голову, что это неплохое начало для семейной жизни.