Куда девалась её быстрая, отрывистая речь, подростковые словечки… До меня наконец дошло, что я разглядела через полузакрытые веки на лице подростка: куда-то исчезли все серёжки с её лица, остались только в ушах. Девочка решила взрослеть? Волосы, впрочем, так и остались трёхцветными.
– Не понимаю, почему…
Я закрыла глаза и погрузилась в усталое забытье. Этим двоим есть что сказать друг другу… Да и очень хочется надеяться, что Сува всё-таки не будет пинать ногами спящую, когда Горей расскажет о якобы возложенной на него охранной миссии. Похоже, этот парень ей не безразличен…
– Хон! - услышала я над своей головой требовательный девичий голос. - Хон, твоя мерзавка нарочно подставила Горея, чтобы его убили вместо неё! Да Хон же!
– Спасибо, дорогая сестричка, - с едва заметной иронией ответил Хон. - Ты так тепло меня встречаешь, что я готов прослезиться от радости.
– Хон! - Голос из требовательного превратился в испуганный. - Что с тобой?! Ты… ты дрался?!
– Разумеется, нет. - Сува облегчённо вздохнула. И напрасно, потому что её брат продолжал: - Я совершенно случайно оказался залит кровью с головы до ног, изранен и зверски устал.
– Хон!
Я, наверное, снова уснула (ментальное воздействие на чужой разум через меч истощило меня полностью), потому что, когда я открыла глаза, ни Хона, ни Горея не было. Да и обстановка вроде сменилась: я полулежала в кресле в "столовой" моих покоев. А до того вроде на полу… неизвестно где. Одно не изменилось: Сува.
– Ты… - в лучших театральных традициях здешнего общества прошипела девочка. - Горей мне всё рассказал. Зачем ты это сделала?
– Что? - Я была не в том настроении, чтобы ругаться или оправдываться. Всё равно Сува не сможет мне сказать ничего, что бы ни говорила моя совесть.
– Зачем ты его обманула? Ты ведь знаешь, что я никогда бы…
– Во-первых, - перебила я, - не знаю. Я увидела его первый раз в оружейной, где он присутствовал в отряде убийц твоего брата и тебя самой. Ты осталась жива только благодаря нашей предусмотрительности. Во-вторых… милая девочка, когда ты будешь лежать связанная на полу и ждать, когда тебя придут убивать или допрашивать, а единственный, кто мог бы проявить хоть капельку участия, собирается уходить, даже не развязав тебе руки… Вот тогда и посмотрим, хватит ли у тебя благородства остаться на верную смерть или безумие, отпустив последнюю надежду восвояси.
– Но… почему?
– Во-первых, ваша культура вообще не альтруистична. Вы всё делаете за что-то. А во-вторых, он слишком волновался за тебя, чтобы думать о ком-то ещё.
– И ты это использовала, - прозорливо отметила Сува.
– И я это использовала, - согласилась я. - После того, как он допустил твою "смерть", он чувствовал себя настолько виноватым, что ради одного только взгляда положил бы голову. А тут такой шанс отличиться…
– Знаешь, кто ты после этого? - вспылила девочка.
– Последняя гадина, знаю. Но, видишь ли, жизнь для меня оказалась чуточку важнее.
– Да ты!…
– Зато, если бы не это, вы никогда бы не объяснились. Ведь он тебе тоже нравится?
– Да какое твоё дело?! - взвилась Сува.
– Ну, ты же доставала меня бестактными вопросами.
– На которые ты не ответила.
– А тебя никто и не заставляет отвечать. Всё и так видно.
Сува сникла.
– Какое ты всё-таки мерзкое, зловредное существо. А Хон ещё не велел тебя трогать.
– То, что другой человек наговорил тебе кучу гадостей, ещё не причина его убивать. Иначе людей на свете не останется.
– Без кого-то мир точно не обеднеет.
– Ваш мир - может быть. Но, знаешь, милое дитя, мне кажется, ты не так сердишься за то, что я обманула и использовала Горея, сколько ревнуешь, - стервозно предположила я.
– Ты… дрянь!
Я мерзко расхохоталась.
– Ребёнок, да нужен мне твой мальчишка! Забирай ты его себе с потрохами, мне-то он на что сдался?
– Когда есть Хон.
- Девчонку задели мои постоянные нападки и намёки на возраст и она попыталась от ярости перейти к ответным шпилькам… Зря. Я редко когда бываю в таком ударе. Я расхохоталась вторично.
– А ты и его ревнуешь?
– А тебе Хон не нравится?
– Да зачем он мне сдался? Сува, деточка, мне не нужен никто из вашей фэнтезийной реальности, я мечтаю только об одном: вернуться к себе домой.
– Так убирайся!
– Если бы я могла…
– Что ж тебя держит? Уж не Хон ли?
Я кисло улыбнулась.
– Скорее, Хон не отпускает.
Сува вскочила на ноги.
– Я сегодня же с ним…
– Не надо. - Он всё-таки пришёл. Всё это время я так хотела… и боялась задать один-единственный вопрос: что с ним?! - Сува, прости, мне надо поговорить с Чедой наедине. А тебя Горей зовёт.
– Как он? - Вопрос сорвался с губ прежде, чем я его осознала.
– Ты только сейчас спохватилась?! - прошипела Сува, развернувшись ко мне. - Он из-за тебя чуть не умер! - И выскочила в коридор.
Я перевела взгляд на Хона.
– Он сильно устал, но цел и невредим и скоро поправится. - С этими словами Хон закрыл дверь и подошёл ко мне. Поднял с кресла и поставил перед собой. Нет, мне не легко далась та галерее: язвить ещё получалось, а вот стоять уже с трудом. И вроде бы ноги должны держать, да слабость какая-то… - Если ты сердишься на меня, - тихо произнёс Хон, - зачем издеваешься над моей сестрой?
– Я?! Сержусь?! Да на что мне сердиться, скажи на милость?
– За то, что не пришёл. За то, что бросил одну. За твой страх и отчаяние.
На глаза навернулись слёзы. Вот ещё! Только мне жалости к себе не хватало.
– Вовсе я не сержусь, - неубедительно соврала я. - Жива же - чего ещё желать?
– Прости. Но я должен был это сделать!
– Сделать - что?
– Накрыть всю шайку, разумеется! Я представил дожу прямые доказательство, что члены Совета потихоньку вооружаются заколдованными мечами, а также готовят покушение на несогласных с их политикой. Теперь власти у знатных семейств поубавится и… Ты чего, Чеда?
– Ничего, - грубо ответила я. - Не надо передо мной извиняться. Лучше скажи - теперь, когда ты раскрыл все заговоры, может быть,теперь я могу вернуться домой? Так, чтобы не вываливаться сюда каждую ночь.
Хон вздохнул.
– Если желаешь. Я надеялся, ты здесь побудешь хотя бы дня два…
– Нет уж. Сыта вашим миром по горло.
– Зачем ты так?
– Как?
– Так.
Хон вынудил меня смотреть ему в глаза и…
Как оказалось, меня с третьего раза с огромным трудом добудилась мама. Странно… Раньше я не запоминала сны. То есть не вообще сны, а именно эти - про Хона, Суву, другой мир… Горей, Жеск, Тёт, Совет… Волшебный меч в моей руке… Душа заныла от тоски - будто часть меня осталась во сне… Хон.
Это был только сон. И волшебная любовь, и позорное предательство… Только кто кого предал? Хон меня? Я Горея? Суву?
Какие странные сны…
Но теперь это уже в прошлом. Обязательно в прошлом.
Странные сны давно прекратились. Ни меч, ни мысли о Хоне, ни вина перед Гореем и Сувой больше в голову не лезли. Очень хотелось верить, что всё у них теперь всё хорошо. Хотя в счастье Сувы и Горея я не очень верю. Не из-за разницы в возрасте (она не большая) и не из-за разницы в происхождении, как-нибудь разберутся. Просто маленькие они слишком, через пару лет разругаются. Впрочем… не моё дело.
Одно только… Почему Хон так и не пытается меня найти? Мне казалось, он что-то хотел сказать перед расставанием…
Эпилог
Вечером влезть в маршрутку-"Газель" - задача не из лёгких. С тех пор, как они стали ходить по нужным улицам, желающих расстаться с деньгами оказалось предостаточно. Поэтому всё зависит от места, которое ты занимаешь на остановке: надо встать так, чтобы оказаться у дверей, когда маршрутка остановится, и первой шмыгнуть внутрь. А не то тебя в два счёта оттеснят более расторопные пассажиры и радуйся, если пустят ехать стоя.
На этот раз мне повезло.