Она вопросительно склонила голову набок, но, видя, что он молчит все с тем же раздраженным видом, улыбнулась и вышла.
Колин закрыл глаза. Он был встревожен, очень встревожен и зол как черт. Макдуф рассказал ему, что Макферсоны взялись за старое и
снова грабят владения Кинроссов. Они прознали о том, что он разорен и на время уехал из Шотландии, и бросились ковать железо, пока
горячо. По словам Макдуфа, они нагло совершали набеги на земли Кинроссов и угоняли овец. Окаянные стервятники, никогда не умевшие
вести хозяйство на собственных землях, только и знавшие, что плакаться о своих бедах, в которых они же сами и виноваты! Они даже
убили нескольких арендаторов, которые попытались спасти свои дома от разграбления. Его люди делали все, что могли, но у них не было
вождя, который бы ими руководил. Никогда в жизни Колин не чувствовал себя таким беспомощным. Дома творится черт знает что, а он лежит
себе в этой уютной кровати, в этом роскошном доме, слабый, как новорожденный жеребенок, и неспособный чем либо помочь ни своим
арендаторам, ни своей семье.
Главное, что он может для них сделать, – это жениться на Джоан Шербрук. И пусть бы даже у нее были выпирающие, как у кролика, зубы,
пусть бы она была столь же уродлива, сколь и богата, – это не имело ровно никакого значения. Ничто не имело значения, кроме победы
над трусливыми Макферсонами и спасения замка Вир и всех остальных владений рода Кинроссов. Ему надо действовать быстро. Он попробовал
было встать, но тут же снова упал на подушки, скрипя зубами от острой боли в бедре. В голове у него шумело. Что ж, когда Джоан в
следующий раз предложит ему жениться на ней, он попросит, чтобы священник явился через пять минут.
Дуглас Шербрук медленно сложил прочитанное письмо и вложил его обратно в конверт.
Сначала он принялся шагать взад и вперед по библиотеке, потом остановился, опять извлек письмо из конверта и перечитал его. Большие,
аккуратно выведенные печатные буквы, черные чернила. Письмо гласило:
"Лорд Нортклифф,
Колин Кинросс убил свою жену. Он женится на вашей сестре, а потом прикончит и ее. Можете в этом не сомневаться. Он безжалостен и не
остановится ни перед чем, чтобы добиться своей цели. А его единственная цель – деньги".
Дуглас терпеть не мог подобных вещей. Анонимное обвинение, от которого приходишь в ярость, которому нисколько не веришь именно
потому, что оно анонимно, и вместе с тем невольно чувствуешь, что оно заронило в твою душу семя сомнения, как бы хорошо ты ни
относился к тому, против кого оно направлено. Час назад письмо принес какой то уличный мальчишка, сказавший Дриннену, что один малый
попросил его доставить письмишко милорду, живущему в этом шикарном доме.
Дриннен не стал спрашивать паренька, как выглядел тот малый. А жаль. Ясно только одно – это был мужчина. Дуглас скомкал письмо и
снова начал ходить из угла в угол.
Колин быстро выздоравливал, и Синджен, на седьмом небе от счастья, желала выйти за него замуж в конце недели. Господи Иисусе, а ведь
сегодня уже вторник!
Что же делать?
В глубине души Дуглас был убежден, что Синджен нисколько бы не смутилась, даже если бы автор письма обвинил Колина в том, что он
самым гнусным образом истребил целый полк. Она бы просто не поверила. Она никогда этому не поверит. Скорее она ринется в бой против
всей своей семьи.
Вот дьявольщина! Он понимал, что не может оставить без внимания эту анонимку, и потому, когда Алике и Синджен ушли, чтобы привезти от
мадам Жордан подвенечное платье Синджен, он не стал откладывать дело на потом, а сразу же отправился в спальню Колина.
Сегодня Колин уже был одет в свой собственный домашний халат, поскольку Финкл и несколько лакеев успели съездить к нему на квартиру,
упаковать его одежду и доставить оба его чемодана в дом Шербруков. Когда Дуглас вошел в его комнату, он стоял возле кровати глядя на
дверь.
– Вам нужна помощь? – спросил Дуглас, входя.
– Нет, благодарю вас. Я попытаюсь доказать себе, что могу трижды пройти эту комнату из конца в конец, ни разу не упав.
Дуглас рассмеялся:
– И сколько же раз вы уже прошли свой маршрут?
– Два, с пятиминутной передышкой. Но, похоже, что третий раз меня убьет.
– Сядьте, Колин. Я должен с вами поговорить.
Колин осторожно сел в кресло с подголовником, стоявшее около камина, морщась вытянул вперед ногу и начал ее тихонько массировать.
– Вы ведь ничего не сказали Джоан о моей ране?
– Нет, только жене, хотя я не понимаю, отчего вас так волнует, знает Синджен об этом или нет.
– Узнай она о том, что меня пырнули ножом, она бы страшно разъярилась и встревожилась и решила, что она этого так не оставит. Вполне
может статься, что она наняла бы полицейского сыщика, чтобы он нашел и изловил того, кто посмел это сделать. Она могла бы даже
поместить объявление в «Лондонской газете», обещающее вознаграждение за сведения, которые приведут к поимке негодяя. Она могла бы
навредить самой себе. По моему, если ей и нужна защита, то прежде всего от нее же самой.
Дуглас удивился.
– Вы знаете ее так недолго и уже… – Он покачал головой. – Да, именно так она бы и поступила. Иногда мне кажется, что даже Господь Бог
не знает, что у нее на уме, пока она этого не сделает. Она настолько изобретательна, что вы и представить себе не можете.
– Чувствую, что скоро смогу.
– Расскажите мне, как вы получили эту рану. Колин отвел глаза.
– Какой то коротышка попытался ограбить меня. Я сшиб его с ног, и тогда он вдруг вытащил из за голенища нож. Удар пришелся в бедро,
потому что выше ему было не дотянуться.
– Вы прикончили его?
– Нет, но, наверное, зря, черт бы побрал эту каналью. Кстати, если бы он все таки опустошил мой карман, то добыча ему досталась бы
скудная. У меня с собой было не более двух гиней.
– Я только что получил письмо, в котором вас обвиняют в том, что вы убили свою жену.
Колин замер. «Он словно отгораживается от чего то, – подумал Дуглас, – вероятно, от горя, а может быть, от чувства вины? Почем
знать?» Колин смотрел мимо него на горящие в камине поленья.
– Письмо было без подписи, и принес его уличный мальчишка. Мне такие послания не по душе. Они омерзительны и по прочтении оставляют
самое гадкое чувство.
Колин не ответил.
– В Лондоне никто и не подозревал, что вы уже были женаты.
– Я полагал, что это никого не касается.
– Когда она умерла?
– Незадолго до смерти моего брата, примерно шесть с половиной месяцев назад.
– Как это случилось?
У Колина засосало под ложечкой.
– Она упала со скалы и сломала себе шею.
– Это не вы ее столкнули?
Колин молчал, но его гневное молчание было красноречивее любых слов.
– Вы с ней о чем то спорили? Наверное, она упала случайно?
– Я не убивал свою жену. И не стану убивать вашу сестру. Полагаю, тот, кто написал это письмо, предостерегал вас именно от этого.
– О да.
– Вы расскажете об этом Джоан?
Дуглас моргнул. Он все никак не мог привыкнуть к тому, что Колин называет Синджен этим дурацким именем – Джоан.
– Это мой долг. Хотя, разумеется, было бы лучше, если бы вы рассказали ей сами и, возможно, объяснили ей то, чего не хотите объяснить
мне.