Конечно, это была безумная мысль, и тем не менее это было чистой правдой. Он отменно сложен; уж
она то в этом разбирается, ведь не зря она всю жизнь прожила в компании двух беззастенчивых старших братьев. Да, у него тело
настоящего атлета, сильное, упругое, крепкое, и он молод, пожалуй, даже моложе Райдера, которому только что исполнилось двадцать
девять лет. Тихий, но настойчивый внутренний голосок шепнул ей, что она ведет себя как последняя дура, что ей следует пошире открыть
глаза и сейчас же выкинуть из головы весь этот влюбленный вздор, потому что в конце концов этот незнакомец – всего лишь мужчина,
такой же, как и все прочие, и весьма возможно, что при всей его красоте у него отвратительный характер. А может быть, и того хуже:
может быть, он ужасный зануда, или непроходимый тупица, или у него гнилые зубы. Впрочем, нет, с этим у него все в порядке: вот он
откинул голову назад и рассмеялся, показывая превосходные зубы, ровные, белые. Да и смех у него такой, какой может быть только у
человека умного, – она достаточно наблюдательна, чтобы определить это. Однако с другой стороны, нельзя исключить, что он пьяница или
игрок или склонен к каким то иным, столь же предосудительным порокам.
Ей это было все равно. Синджен, как и прежде, не могла отвести от него глаз. Она чувствовала, как из глубин ее существа поднимается
какое то неведомое ей дотоле властное желание, нет, не одно, а целое множество желаний, и знала, что это он разбудил их в ней.
Наконец котильон закончился, он учтиво склонился над рукой своей дамы, отвел ее к пожилой матроне, которая сопровождала ее на бал, а
затем присоединился к стоявшей поодаль компании мужчин. Те приветствовали его веселыми громкими возгласами. Стало быть, он популярен
среди других мужчин – так же как Дуглас и Райдер, ее братья. Но тут, к великому огорчению Синджен, вся группа покинула бальную залу,
удалившись в комнату для игры в карты.
Кто то опять дотронулся до ее обнаженной руки.
– Синджен! – позвал знакомый голос.
Она со вздохом обернулась к своей невестке Алике:
– Да?
– Синджен, что с тобой? Ты словно обратилась в одну из греческих статуй в Нортклифф Холле, и притом очень давно. Я уже звала тебя, но
ты, казалось, меня даже не заметила.
– О, пустяки, со мной все в порядке, – ответила Синджен и вновь посмотрела туда, где только что стоял он. В эту минуту до нее донесся
мужской смех, и она узнала его – чистый и звонкий. Этот смех отозвался в ее сердце сладким, невыразимым волнением, оно захватило все
ее существо.
Да что это с ней? Едва увидев его, она тут же вообразила, что он верх совершенства, но ведь мужчины такими не бывают. Это абсолютно
невозможно. Она, Синджен, вовсе не глупа и не наивна и достаточно хорошо знает жизнь и свет, что и немудрено, когда имеешь двух
братьев, столь вопиюще вольных в обращении и в речах. Вполне может статься, что он сущий монстр, если не по внешности, то по натуре.
– Синджен, да что же с тобой происходит в конце концов? Ты что, заболела?
Синджен глубоко вздохнула и сочла за лучшее промолчать, что было на нее совсем не похоже. Вместо ответа она расплылась в улыбке.
– Знаешь, Алике, герцогиня Портмейн мне очень понравилась. Она попросила меня не называть ее этим ужасным именем – Бренделла – и
сказала, что все друзья зовут ее Бренди. Не правда ли, блестящая мысль: из Бренделлы сделать Бренди?
Синджен нагнулась к уху своей невестки:
– И посмотри на ее грудь! Впечатляющий вид, не так ли? Кажется, по этой части она превосходит даже тебя.
Впрочем, это в порядке
вещей, ведь она, по моему, старше.
Подошедший к жене Дуглас Шербрук рассмеялся от всей души.
– Боже правый, Синджен, неужто ты и впрямь считаешь, что все дело здесь в возрасте? И что с годами женские прелести все расцветают и
расцветают? Бог ты мой, да когда Алике стукнет шестьдесят, она будет ходить, согнувшись как крючок. Впрочем, твое замечание наводит
меня на мысль, что недурно было бы поближе познакомиться с прелестями герцогини. И все же как старший брат я должен заметить тебе,
Синджен, что с твоей стороны в высшей степени неуместно превозносить совершенства ее светлости и намекать на то, что Алике ими не
обладает.
Синджен рассмеялась словам брата и тому выражению, которое появилось на лице его жены, когда он обратил на нее взгляд и сокрушенно
сказал:
– А я то думал, что ты – обладательница самых прельстительных форм во всей Англии. Но может статься, ты первенствуешь только на юге
страны. Возможно даже, что более совершенные груди не попадаются лишь в одном единственном месте, а именно – в ближайших окрестностях
Нортклифф Холла. Возможно, меня обманули, обдурили, провели!
Жена любовно хлопнула его по руке.
– Советую вам приберечь свои взоры и помыслы для той, кому они принадлежат по праву, милорд, а герцогиню и все ее совершенства
предоставить герцогу, ее мужу.
– Согласен, – сказал граф и вновь повернулся к сестре. От его зоркого взгляда любящего брата не укрылось, что Синджен вдруг стала
выглядеть как то по другому. Еще совсем недавно, в начале этого вечера, она выглядела как обычно, но сейчас – нет. Она казалась
рассеянной, погруженной в себя, да, именно погруженной в себя, что было странно, донельзя странно. Обыкновенно Синджен была так же
прозрачна, как пруд в солнечный летний день, ее мысли и чувства яснее ясного читались на ее выразительном лице; но сейчас Дуглас не
имел ни малейшего понятия, что у нее на уме. Это обескуражило его. У него было такое чувство, словно его совершенно неожиданно
лягнула лошадь, к которой он только что повернулся спиной. Ему вдруг подумалось, что он совсем не знает эту высокую красивую девушку,
свою сестру, Он попробовал притвориться безучастным и небрежно спросил:
– Ну что, маленькая соплячка, развлекаешься в свое удовольствие? За весь вечер ты пропустила только один танец – последний котильон.
– Ей уже девятнадцать лет, Дуглас, – заметила Алике. – Пора перестать называть ее соплячкой.
– Пусть она сначала перестанет выряжаться Новобрачной Девой и разгуливать в таком виде, пугая моих овец.
Пока Дуглас и Алике спорили о том, существует ли на самом деле этот незадачливый призрак, бывший обитателем замка Нортклифф Холл с
шестнадцатого века, Синджен успела все обдумать и решить, что ей следует сказать. Когда они кончили препираться, она ловко увильнула
от расспросов, в которые явно был готов пуститься ее брат, и непринужденно сказала:
– Нет, изображать из себя привидение я больше не собираюсь, во всяком случае здесь, в Лондоне. О Боже, там стоит лорд Каслбом со
своей любящей маменькой. Я совсем забыла, что обещала танцевать с ним следующий контрданс. Знаешь, Дуглас, он ужасно потеет и у него
такие влажные руки…
– Знаю. Однако при всем при том он весьма приятный молодой человек. Нет, нет, Синджен, – продолжил он поспешно, вскинув руку, чтобы
предупредить ее протесты, – ты вовсе не обязана выходить за него замуж, будь он даже ангел во плоти. Не обращай внимания ни на его
потные руки, ни на ангельский характер и постарайся просто напросто хорошо провести время.