Только для него.
Корри удивленно моргнула, теребя старый коричневый жилет, вне всякого сомнения, принадлежавший когда то конюху.
– А кем я кажусь?
Джеймс замер. Ему вдруг захотелось зарыться в счета имения за последние десять лет. Вычислить цену овса и ячменя на будущие двадцать.
Собственноручно пересчитать овец на восточном пастбище.
Все, что угодно, лишь бы не отвечать.
– Ты не знаешь, что сказать, верно? – медленно выговорила она.
– Ты выглядишь собой, черт возьми. Как Корри.
Не как эта чертова Кориандр. Твои родители, кажется, перепили бренди, прежде чем дать тебе такое имя.
– Я спрошу тетю Мейбеллу, хотя они с мамой никогда особенно не ладили. Тетя Мейбелла не называла меня иначе, как Корри. Однажды в
детстве я играла со своей собачкой Бенджи, и все шло прекрасно. Но Бенджи чуть чуть запачкался, сбежал от меня и ворвался в дядину
библиотеку. Он немного покатался на письменном столе и погрыз два листа, которые дядя держал под сушильным прессом. И вот тогда он в
первый раз выкрикнул мое полное имя. – Она помолчала, глядя сквозь стекло в сад. – Не знаю только, на кого он тогда разозлился.
– Корри, забудь все оскорбления. Я поговорю с отцом. Он единственный, кто способен немного приструнить бабку. Я слышал, как он
говорил дяде Райдеру, что дед, вне всякого сомнения, выбросился из окна, только чтобы сбежать от нее.
– А, не важно. Впредь я просто постараюсь держаться от нее подальше. А сейчас мне пора. Прощай, Джеймс.
И девушка вышла из стеклянных дверей конторы в сад. Если она будет бродить там достаточно долго, наверняка наткнется на обнаженные
статуи, совокупляющиеся в различных позициях. В юности он и Джейсон Проводили там долгие часы, хихикая и тыча пальцами в наиболее
пикантные детали. Но с тех пор повзрослели и смотрели на все это совершенно другими глазами. Насколько он знал, Корри никогда не
бывала в той части обширных садов имения.
– Нет, Корри! – завопил он. – Возвращайся! Я велю принести чай с кексами! Присоединяйся!
Девушка обернулась, помедлила и неохотно пошла назад.
– А какие кексы?
– Лимонные с кунжутом. Мои любимые.
Она взглянула на свои сапоги, снова подняла глаза и уставилась в какую то точку за его левым плечом.
– Спасибо, но мне нужно домой. До свидания, Джеймс.
И вылетела из комнаты.
В саду немало тропинок, ведущих к выходу. Она, разумеется, не станет бродить по саду. И уж точно не натолкнется на статуи.
Джеймс нашел отца в спальне. Одного.
Он, морщась, бинтовал руку.
– Что случилось, отец?
Дуглас растерянно дернулся, повернулся и облегченно вздохнул.
– Джеймс! Я думал, это твоя мать! Ничего страшного, просто какой то идиот прострелил мне руку.
Джеймс даже согнулся от пронзившего тело страха и поспешно сглотнул. Но страх уже завладел всем его существом.
– Плохо дело, – пробормотал он. – Папа, мне это не нравится. Где Пибоди?
Джеймс вот уже много лет не называл его папой. Дуглас завязал узлом полоску полотна, оторванную от сорочки, затянул зубами,
повернулся и выдавил улыбку.
– Все в порядке, Джеймс.
А поскольку Джеймс выглядел испуганным, подошел ближе и прижал к себе своего бесценного мальчика.
– Со мной все в порядке. Только щиплет немножко, ничего особенного, и не из за чего волноваться. Надеюсь, твоя мать никогда об этом
не узнает.
Джеймс ощутил исходившую от отца силу и сразу приободрился. Он вдруг осознал, что ничуть не ниже отца, человека, на которого всю
жизнь смотрел снизу вверх, видел в нем Бога, всемогущее существо. И вот теперь оказалось, что они одного роста.
– Ты видел, кто это? – пробормотал он.
Дуглас взял сына за руки и отступил.
– Я объезжал Генри в низине. Откуда то раздался выстрел, а Генри, как всегда, воспользовался предоставившейся возможностью и сбросил
меня. Клянусь, чертова скотина смеялась надо мной, неподвижно лежавшим в кустах, куда я, к счастью, приземлился. Потом я, конечно,
огляделся, но не нашел никаких следов. Вполне возможно, это был браконьер. Несчастный случай, только и всего.
– Нет! – отрезал Джеймс, глядя отцу в глаза. – Непорочная невеста была права. Нас ждет беда. Где Пибоди?
– Я только сейчас избавился от него. Послал в Истбурн за особым сортом помады. И даже придумал название: специальный восстановитель
волос Фоли.
– Но у тебя прекрасные волосы.
– Не важно. Главное, что Пибоди с ума сойдет, не отыскав помады. Так ему и надо: вечно сует нос в мои дела.
Джеймс глубоко вздохнул.
– Я хочу взглянуть на твою руку. Джейсон прав: кто то на тебя охотится. Нужно немедленно что то предпринять.
Но сначала мне нужно убедиться, что рана не тяжелая.
Дуглас поднял брови, но, увидев ужас в глазах сына, понял, что необходимо его успокоить.
– Хорошо, – пожал он плечами и позволил Джеймсу развязать только что стянутый бинт.
Джеймс долго изучал кровавую борозду, пропахавшую плоть отца.
– Кровь почти остановилась – заметил он. – Нужно промыть рану и позвать Холлиса. Пусть тоже посмотрит. У него есть какая то мазь.
Еще бы! У Холлиса было все, в том числе и гнусно вонявшее снадобье, которое, по его настоянию, он сам наложил на рану графа.
– Хмм, – протянул он, закончив процедуру, – подайте мне бинт, мастер Джеймс.
Джеймс послушно протянул очередную полоску чистой ткани. Руки старика дрожали. Из страха за отца?
Нет, Холлис никогда ничего не боялся.
– Холлис, сколько вам лет?
– Мастер Джеймс?
– Э… не возражаете, если я захочу узнать ваш возраст?
– Я ровесник вашей достопочтенной бабушки, милорд. Впрочем, возможно, она на год старше. Но мало найдется охотников говорить на такие
темы, особенно если речь идет о леди, которая одновременно является вашей хозяйкой.
– Это означает, – смеясь вставил Дуглас, – что Холлис старше тех греческих статуй в саду.
– Совершенно верно, – согласился Холлис. – Ну вот, милорд, готово. Повязка крепкая и надежная. Хотите несколько капель настойки опия?
Рука пульсировала болью, но что с того?
Граф надменно усмехнулся, брезгливо поморщился и бросил:
– Лучше не надо, Холлис. Ну что, вы двое счастливы?
Дверь открылась. Джейсон вошел, побледнел и сокрушенно выпалил:
– Я знал! Я так и знал! Что то неладно!
Джеймс виновато глянул на покрасневшую воду в тазике, понурил голову и тихо рассказал брату о случившемся.
– Мать обо всем догадается, когда увидит повязку, – заметил Джейсон, перед тем как все трое спустились вниз. 45 – Не увидит.
– Но вы всегда спите вместе, – возразил Джейсон. – Конечно, увидит! Я слышал, как она говорила, что вы никогда не носите ночной
сорочки.
– Она не знала, что мы слышим, – поспешно вставил Джеймс.
– Вот как? – фыркнул отец. – Я подумаю над этим.
– Мы тоже не носим ночных сорочек, – добавил Джейсон, – с тех пор как услышали, что вы их не любите. Сколько нам тогда было лет,
Джеймс? Двенадцать?
– Около этого.
В груди Дугласа что то дрогнуло. Он смотрел на своих мальчиков, и тупая боль в руке вдруг показалась такой ничтожной мелочью!
Александра, разумеется, пронюхала обо всем довольно скоро, не позже пяти часов вечера.