С одной стороны, революция была естественным следствием обострившихся противоречий между сохранявшимися помещичье-монархическими порядками и бурно развивавшимися капиталистическими отношениями, между обездоленными и привилегированными классами. С другой стороны, революционной ситуацией воспользовались самые различные политические группировки внутри страны и за ее пределами, нередко враждебные друг другу, а потому готовившие свержение царского строя в тайне и независимо друг от друга.
Еще в ходе «банкетной кампании» против самодержавия выступила либеральная буржуазия России, деловая активность которой сдерживалась тогдашними политическими, экономическими и coциальными порядками. Значительная часть интеллигенции постоянно находилась в оппозиции к самодержавию. Лозунги против самодержавия уже не раз появлялись в ходе демонстраций и забастовок рабочих, находившихся под воздействием политической пропаганды революционных партий (социалисты-революционеры, социал-демократы, анархисты).
В разрушении самодержавного строя по разным причинам были заинтересованы и внешние конкуренты России. США хотели ослабить позиции России на зерновом рынке. Германия и Австро-Венгрия, стремившиеся к расширению своего влияния на Балканах, желали того, чтобы Россия была отвлечена от международных дел обострившимися внутренними проблемами. К тому же они видели в России союзника враждебной им англо-французской Антанты. Япония, воевавшая с Россией с начала 1904 года, жаждала добиться внутриполитического кризиса в стане своего противника. Эти державы плели свои интриги внутри России через сеть своей агентуры, не жалея расходов.
Немалые усилия для поражения России были предприняты и международными кругами еврейской буржуазии. Бывший подданный Германии, а затем американский гражданин Яков Шифф, возглавлявший один из крупнейших банков США «Кун и Леб», предоставил Японии займ в 200 млн. долларов во время русско-японской войны.. Он же щедро финансировал революционное движение в России.
Некоторые исследователи объясняли пораженческую позицию многих российских органов печати деньгами Японии или Шиффа. Публикации о слабости русских войск, о бездарности командования, о коррупции в тылу лишь способствовали революционной пропаганде. Находясь в Мюнхене, Троцкий рекомендовал в своей брошюре разжигать страсти вокруг поражений в ходе русско-японской войны: «Наши суда ходят медленнее, наши пушки бьют не так далеко, наши солдаты неграмотны, у унтеров нет компаса и карты, наши солдаты босы, голы и голодны, наш Красный Крест крадет, интендантство крадет, – слухи и вести об этом, разумеется, доходят до армии и жадно всасываются ею. Каждый такой слух точно острая кислота разъедает ржавчину нравственной муштры».
Вряд ли Троцкий знал, что такие же методы пропаганды использовал священник Георгий Гапон, который уже с конца 1904 года возглавил «Собрание русских фабрично-заводских рабочих Петербурга». По совету Гапона члены «Собрания» знакомили рабочих со специально подобранной информацией о ходе русско-японской войны, которая создавала впечатление о полном разложении царского строя. Сообщения о падении Порт-Артура накалили подогретые страсти, и поэтому потребовался незначительный предлог, которым стала искаженная весть об увольнении 4 рабочих, чтобы столица оказалась парализованной забастовкой.
До сих пор неясно, какие силы стояли за священником и кто направлял его действия. Его связи с полицией и эсерами, в среде которых было немало полицейских агентов, наводили на мысли о том, что руками Гапона была осуществлена полицейская провокация.
Странная роль, которую играла российская полиция в своих связях с террористами, и многие другие обстоятельства не позволяют наверняка говорить, что полиция действовала исключительно в интересах правящего строя. Кто бы ни стоял за Гапоном, ясно было одно: массовая демонстрация столичных рабочих и ее жестокий расстрел застали многих революционеров страны, особенно тех, кто находился за границей, врасплох.
Очевидно, что до получения сообщений из Петербурга Троцкий считал, что еще оставалось немало времени до того, как его «план действия» станет воплощаться в жизнь. Беспощадная же расправа властей с демонстрантами свидетельствовала, что события шли отнюдь не так, как их замысливал автор «плана действий», находясь в Мюнхене. И поэтому Троцкий решил немедленно направиться в Россию, чтобы попытаться воплотить свои замыслы в жизнь до того, как царские войска раздавят последние отряды революционных масс. «Оставаться за границей я дольше не мог», – писал Троцкий.
Троцкий сразу же вернулся в Мюнхен. Вместе с Парвусом они решили, что брошюру, содержащую «план действия», надо немедленно издать под заголовком «До 9 января». По словам Троцкого, Парвус тогда говорил: «События полностью подтвердили этот прогноз. Теперь никто не сможет отрицать, что всеобщая стачка есть основной метод борьбы. Девятое января – это первая политическая стачка, хотя и прикрытая рясой. Нужно только договорить, что революция в России может привести к власти демократическое рабочее правительство». В этом духе Парвус написал предисловие к брошюре Троцкого.
Одновременно были предприняты меры для нелегального переезда Троцкого в Россию. И вновь Троцкий обратился за поддержкой к лидеру австрийской социал-демократии Виктору Адлеру. Последний, по словам Троцкого, «был целиком поглощен делами… У него на квартире парикмахер изменил мою внешность, уже достаточно примелькавшуюся русским охранникам за границей». Было очевидно, что австрийская социал-демократия, как и германская, видели в Троцком такого же своего агента в российской революции, каким уже давно считался Парвус.
Седова выехала в Россию раньше супруга, чтобы «наладить в Киеве квартиру и связи». В феврале 1905 года туда прибыл и Троцкий с паспортом прапорщика Арбузова. В Киеве Троцкий постоянно менял одну квартиру за другой. На какое-то время он ради конспирация был даже помещен в глазную больницу.
Во время своего киевского подполья и в последовавшие месяцы 1905 года Троцкий поддерживал связь с Леонидом Красиным. Выбор Красина в качестве человека, который мог бы оказать максимальную помощь Троцкому, вряд ли был случайным. Будучи инженером-электротехником по образованию, Красин обрел и неплохие навыки предпринимателя, как организатор быстро развивавшегося электротехнического производства. Связи Красина в деловом мире России и за ее пределами позволяли ему играть во многом самостоятельную роль в революционном движении. Порой он занимал ведущие позиции в РСДРП, порой отходил от активной политической деятельности и возвращался к своей электротехнической профессии и деловой жизни. Начав свою революционную деятельность в кружке Бруснева вместе с Кржижановским и Крупской, Красин к 1905 году занимал видное место в руководстве большевистской партии. В то же время он принадлежал к группе так называемых примиренцев, то есть людей, готовых к компромиссу с меньшевиками, а поэтому Троцкому, занявшему «нейтральную» позицию между двумя фракциями в РСДРП, было легче найти с ним общий язык.
Однако «примиренческая» позиция Красина никоим образом не распространялась на его взгляды в отношении революции. Выступая за быстрейшее преодоление раскола в РСДРП, Красин считал, что это необходимо для решительного выступления против самодержавия.