В бою, что был третьего дня, младший лейтенант не участвовал, майор Проскуряков отослал его в бригаду с донесением, с пустыми ящиками, бочками, гильзами, пока все это утильсырье младший лейтенант сдавал, а взамен получал сухари и несколько десятков снарядов, бой уже кончился, все убитые были похоронены, раненые отправлены пешком и на попутных машинах в тыл, потому как майор Проскуряков берег горючее, снаряды, патроны и дал под раненых всего одну машину, у которой были цепи.
Младший лейтенант Растягаев уже подробно изучил все местечко и даже подходы к нему и отходы от него, объекты и пункты, на которые можно было бы залезть для наблюдения, осмотреться и уложить, коли надо, противника. Дорога по местечку проходила одна. И была она без всяких затей - у нижнего мостика, где сливались ручьи, она ныряла под свод тополей, на дальнем конце, почти уже на горбине холма, вытекала из тополей и забирала влево, сваливалась за бугор, собрав по пути дорожки-тропы, терялась вдали.
Вот тут-то, на этом бугре, на глубоко продавленной дороге, младший лейтенант вдруг увидел крытую машину. Она буксовала, из-под колес шел дым, летели ошметья грязи, какие-то люди суетились вокруг с лопатами. Рыло у машины было тупое, шофер сидел не на том месте, где сидеть положено. Младший лейтенант Растягаев тряхнул головой и вдруг осознал, что это не наваждение, это немецкая машина, техника врага. Он отнял бинокль, машина сразу отскочила далеко и стала величиной с чемодан, люди с мух величиною.
- Товарищи! - сдавленным голосом крикнул младший лейтенант. - Немцы!
Два солдата, упрятавшихся возле глиняной стены под пластушинами - тюфяками камыша, сброшенного с крыши склада, разом вскочили, стали искать винтовки.
- Где немцы? - спросили они, оглядываясь по сторонам.
Младший лейтенант сначала показал им рукой, потом стал совать ближе к нему стоявшему солдату бинокль. Но тот отстранил руку взводного с биноклем, прислонил ладонь к глазам.
- Буксуют, - буркнул он своему товарищу и стал выплевывать изо рта насыпавшуюся ость, затем высморкался, утерся подолом изрешеченной от табачных искр гимнастерки, товарищ его принялся закуривать вяло и сонно.
- Как же!.. Уйдут ведь! - пролепетал вконец сбитый с толку младший лейтенант Растягаев. - Немцы, фашисты, говорю, уходят! - громче, как глухим, крикнул он.
- Ну и хер с ними! - буркнул тот солдат, что закуривал, другой даже и не пошевелился, по тому, как оттопырилась и отодвинулась его нижняя губа, видно было, что он сразу и уснул. Это совсем уж озадачило младшего лейтенанта.
- Как же... Доложить надо... Фашисты же...
- Да не уйдут оне далеко, - должно быть, утешая командира, махнул рукой солдат, - а докладывать, чего докладывать? Видят. Не слепые.
- Видят! - поразился младший лейтенант. - Видят и... ничего... никаких мер!
- О господи, да какие еще меры-то надо? Угомонись ты, младший лейтенант, навоюешься еще.
И тут младший лейтенант не выдержал:
- Во-первых, не "ты", а "вы"! Во-вторых, - младший лейтенант прищурился, во-вторых, бросьте папироску. И встать! Встать, говорю!
Солдат ухмыльнулся, нехотя встал, но цигарку не бросил, спрятал ее в рукав, и теперь дым валил у него из-под гимнастерки в дырявый ворот, точно в трубу.
- А вам что, отдельную команду подавать? - закричал младший лейтенант на второго солдата, совершенно уверенный в том, что тот вовсе не спит, но притворяется.
- Игнат, - толкнул спящего товарища ногой солдат, - вставай! Строевой будем заниматься...
- А пошли вы, - пробурчал Игнат, - неча делать, как шутки шутить.
- Что-о? Шутки? Встать!
- Ну встал, встал, чего разоряться-то? - заворчал солдат, усаживаясь и отыскивая глазами провалившуюся в камышовые снопики пилотку. - Ровно белены объелся, орет и орет.
Между тем, немецкая машина продвинулась выше по бугру и вот-вот могла перевалить за него и скрыться.
И тут младший лейтенант вспомнил про пушку, стоявшую за сараем.
- За мной! - с остервенелым свистом скомандовал он солдатам. Те пожали плечами, вскинули на плечи винтовки и почти пустые вещмешки, пошли за сарай.
- Лопатки есть? А ну, выкапывай сошники! Разворачивай орудие! К бою!
- Не стоит, младший лейтенант! Не нужно бы этого!..
- Молчать!
- Ну, молчу, молчу.
Солдат, что был помоложе, однако, увлекся намерением младшего лейтенанта, стал быстро выкапывать сошники.
- А что? Мы ее сейчас. А Игнат?
Игнат ничего не ответил, мотнул головой напарнику, налегли на пушку втроем, с сопением развернули, нехотя, ворча, Игнат начал вкапывать сошники немецкой пушки.
- Как стрелять-то? Прицел-то немцы унесли.
- По стволу, товарищ боец, по стволу, - прищелкнул пальцем младший лейтенант Растягаев. Он уже перестал сердиться и шуметь. И ему даже нравился этот грубоватый Игнат. Таким и должен быть бывалый, все повидавший, все испытавший фронтовик. Если он, младший лейтенант Растягаев, вспылил, так чего не бывает в боевой обстановке.
- По стволу трудно. По стволу только в кине стреляют. С прицелом и то чаще мажут, чем попадают...
- Да что вы все ворчите, ворчите! Снаряд! Зар-ряжать! - прокричал младший лейтенант.
- Ну нате, нате, повоюйте! - Игнат сунул длинную гильзу со снарядом в ствол пушки и закрыл замок.
Второй солдат крутил ручку, наводил, младший лейтенант Растягаев смотрел на ствол и, разом побледнев, командовал:
- Выше, выше. Еще чуть выше. Стой! Влево немножечко. Стой! Стреляю! - он пошарил кнопку, нашел ее пальцем и совсем уж глухо, одними губами добавил: Произвожу выстрел! - И, зажмурившись, даванул кнопку.
Пушка ударила звонко, резко. Снаряд разорвался далеко за бугром, взметнулся там метлою взрыв и тут же вместе с долетевшим звуком развалился в пухлый гриб, такой гриб на родине Растягаева называют дурно - бздёхом.
Люди возле тупорылой машины засуетились, забегали.
- Ага-а! - закричали разом молодой солдат и командир, у которого азартно засверкали глаза. - Товарищ боец, наводи! - скомандовал он.
- Вас как зовут-то, товарищ младший лейтенант? - простодушно спросил командира молодой солдат и сам представился, не дожидаясь ответа: - А меня Леонидом зовут, Ленькой, значит.
- Оч-чень хорошо! Рад познакомиться в боевой обстановке. Моя фамилия Растягаев. Младший лейтенант Растягаев. - И тут же подтянулся, крикнул: За-аряжай!
- Не надо бы больше стрелять, супротивника насторожим, - отводя глаза в сторону и нехотя засовывая в ствол снаряд, опять забубнил Игнат.
- Да что вы в самом-то деле! - окончательно разозлился младший лейтенант и торопливо даванул кнопку, забыв сделать доводку.
Когда дым отнесло от дульного тормоза, Игнат сокрушенно развел руками:
- Ну вот, в избу попали, а там, может, люди, дети...
Младший лейтенант Растягаев пошарил глазами по кромке местечка, разубедиться хотел в содеянном и неожиданно заметил провал в темной соломенной крыше, обозначенной вывернутой изнанкой соломы, и по этой светлой соломе виляющий хвост белого дыма, затем разом вспыхнувшее и тут же померкшее от солнца пламя.
- Дайте уж лучше я, - оттер младшего лейтенанта от пушки Игнат и стал стрелять ловко и быстро.
Снаряды рвались на бугре, вдали от машины, но с каждым выстрелом младшему лейтенанту казалось, что сейчас, следующим выстрелом они непременно попадут в фашистскую машину, наверное, с теми самыми солдатами, что ломали мостик, машина, может, и с радиостанцией, над нею, вроде бы, антенна видна. Хорошо бы захватить радиостанцию с обслуживающим персоналом. Возле машины суетилось человек пять - не меньше, сейчас вон в колее, в грязи лежат, не двигаются, прижало их.
Пушка тявкала злобно и недовольно, снаряды все ложились далеконько от цели.