Минуту спустя они покинули ризницу и вошли в главную часть храма, где все места уже были заняты. Увидев свою мать в первом ряду, принц кивнул ей. Принцесса — на голове у нее была белая шелковая шляпа с огромной розой на полях — ослепительно улыбнулась в ответ. Собор благоухал запахом ладана и ароматами духов. Великолепные витражи из-за недостатка солнца не выглядели в наилучшем свете, но и сейчас удивительная голубизна — их основной тон — вызывала восхищение.
Представители правящей династии Адамсов всегда были римскими католиками, поэтому свадебную мессу должен был отслужить юрский архиепископ Рудольф Вази. Чарити не была католичкой, но ее родители не возражали против того, что дочь будет сочетаться браком по католическому обряду.
Невеста еще не появилась, и принц успел прочитать короткую молитву в благодарность за то, что все так хорошо для неге сложилось. Что же касается, бегства Лидии, то он, как ни странно, не очень этому удивился — гораздо больше его удивило предательство Франца. Он снова и снова задавал себе один и тот же вопрос: «Почему кузен так поступил?»
И действительно, поведение Франца казалось довольно странным. Ведь в его положении было бы гораздо выгоднее нее жениться на девушке из знатной австрийской или немецкой семьи, а скандальный побег с англичанкой — это совсем не в духе Франца. Принц уже не раз убеждался, что его кузен всегда поступал так, как ему было выгоднее. Но почему же он на сей раз изменил себе?
«Может, он правда влюбился?» — подумал принц. В это трудно было поверить, но другого объяснения странному поведению кузена он не находил.
Сам же принц не считал, что любовь — самое важное в браке. Его отец был влюблен в его мать, но брак оказался не очень-то удачным. Как принц Юры, Август хотел, чтобы его супруга выполняла свой долг с честью и изяществом. Как мужчина, он хотел, чтобы жена поступала согласно его желаниям. Он чувствовал, что Лидия — уже сложившаяся натура, но был уверен, что из юной Чарити можно вылепить все, что он пожелает. Принц был очень доволен тем, как все обернулось.
Впоследствии Чарити рассказывала: «Мне тогда ужасно хотелось выскочить из кареты, забраться на сиденье, кучера… и умчаться куда глаза глядят. Думаю, что я не сделала этого потому, что рядом сидела бабушка».
Принцесса Мариана по просьбе внучки сопровождала ее на свадебную процессию. Карета проезжала мимо ликующих толп, но, к счастью, от будущей принцессы не требовалось, чтобы она показывалась перед народом до свадебной церемонии. Поэтому девушка тихонько сидела в глубине кареты и слушала наставления бабушки.
Принцесса Мариана была бесконечно рада, узнав, что Чарити должна выйти замуж за Августа, и, разумеется, она нисколько не сомневалась в том, что ее младшая внучка сможет наилучшим образом выполнять обязанности принцессы. Леди Бофорт, уязвленная и разочарованная поступком Лидии, была не в состоянии хоть чем-то помочь Чарити, и именно принцесса Мариана взяла на себя обязанность поговорить с внучкой на весьма деликатную тему. Когда же Чарити повторила слова Августа о том, что он «готов подождать», ее бабушка была поражена; она в изумлении воскликнула:
— Но он должен иметь наследника, девочка! Первый долг принца — дать стране наследника!
Чарити прекрасно видела, что бабушка очень недовольна услышанным. В смущении потупившись, девушка пробормотала:
— Я все понимаю, бабушка. Август сказал мне, что должен иметь наследника. Но он также сказал, что это не к спеху. Я ведь тебе уже говорила…
Принцесса строго взглянула на внучку:
— Август просто пытается пощадить твои чувства. — Мариана нахмурилась. — Мне кажется, он совершает ошибку. Причем глупейшую ошибку.
— Не думаю, что это глупо, — возразила Чарити. — Мне ведь только семнадцать, бабушка.
Я слишком молодая, чтобы родить ребенка.
— Неужели? — Принцесса неожиданно рассмеялась. Взяв внучку за подбородок, она пристально посмотрела ей в глаза и спросила: — Может, ты просто боишься этого?
Чарити почувствовала, что краснеет. Однако она выдержала взгляд бабушки и уверенно ответила:
— Конечно, нет. Я вообще ничего не боюсь, и вы, бабушка, прекрасно это знаете.
Принцесса Мариана снова рассмеялась:
— Да, знаю. Ты очень смелая девочка. — Она потрепала внучку по щеке. — Я непременно поговорю с Августом и положу конец этим глупостям.
— Нет-нет! — воскликнула Чарити. Выпрямившись, девушка отвернулась к окну кареты — ей надо было выиграть время и собраться с мыслями. Минуту спустя, повернувшись к бабушке, она с невозмутимым видом проговорила:
— Думаю, лучше предоставить это Августу. Пусть сам решает… столь деликатную проблему. И я предпочла бы, бабушка, чтобы он не знал, что мы с вами говорили на эту тему.
Внимательно посмотрев на внучку, принцесса кивнула:
— Хорошо, дорогая, пусть будет по-твоему.
Вскоре карета остановилась у собора, и Чарити сразу же увидела гвардейцев, выстроившихся на лестнице перед входом, — их парадные шпаги и золотые позументы парадных мундиров сверкали в лучах утреннего солнца. Молодой офицер в щегольской форме помог девушке выйти из экипажа, а бабушка расправила шлейф ее подвенечного платья. Затем она стала подниматься по лестнице, и сердце ее с каждым шагом билось все быстрее.
Подружки невесты уже давно собрались у входа. Здесь же находился и отец; он подошел к ней и сказал, что она замечательно выглядит. И тотчас зазвучал огромный соборный орган. Лорд Бофорт, чуть помедлив, предложил дочери руку, и они медленно зашагали по проходу. За ними, на подобающем расстоянии, следовали подружки невесты — причем ни одну из них Чарити не знала.
Осмотревшись, девушка увидела, что все места заняты незнакомыми людьми — они с любопытством смотрели на нее, и ей было ужасно неловко. В отдалении, на мраморном алтаре, горели сотни свечей в золотых подсвечниках, окаймлявших дарохранительницу, а над алтарем висело «Благовещение» Тициана — картина, известная по всей Европе (наполеоновский генерал похитил и ее, но принц несколько месяцев назад сумел вернуть в храм этот шедевр).
Перед алтарем стояли два высоких табурета, которыми должны были воспользоваться на церемонии жених с невестой, а чуть в стороне находились два позолоченных трона — на них им предстояло сидеть во время свадебной мессы.
Наконец Чарити увидела принца, стоявшего у ограды алтаря. На нем был темно-зеленый мундир, расшитый золотом, — в этом мундире он был неописуемо красив.
Чарити смотрела на своего жениха, и ей казалось, что ее сердце вот-вот выскочит из груди. «Кто он, этот незнакомец? Неужели я могу выйти за него замуж?» — спрашивала она себя.
Внезапно она почувствовала, что дрожит всем телом, и ей никак не удавалось унять эту дрожь. Уже у самого алтаря взгляды их встретились, и Август едва заметно улыбнулся ей.
В следующее мгновение Чарити вздохнула с облегчением и подумала: «Какая же я глупая… Ведь рядом с Августом мне нечего бояться».
Когда они вышли из собора, на площади, перед ступенями, стояли гвардейцы, толпа же позади них с каждой секундой увеличивалась. Внезапно раздались звуки труб, но их почти тотчас же заглушили приветственные крики собравшихся на площади горожан.
Они на мгновение остановились на верхней ступени, и Август легонько обнял ее за талию и поцеловал в губы.
Толпа же словно обезумела — Чарити казалось, что она вот-вот оглохнет от этого рева.
Отстранившись, Август улыбнулся и повел молодую жену к поджидавшей их карете. Он помог Чарити сесть в экипаж, затем поднялся и сам.