Дузи свидетель: наполовину это была правда.
Катчин скривил губы в некоем подобии улыбки. Он носил отвислые усы – возможно, под стать поредевшим волосам, которые тоже свисали двумя клочковатыми полосками над ушами. Мельник слишком много ел и пил; об этом свидетельствовали отекшее лицо, раздувшееся брюхо и в особенности опухшие пальцы, на каждом из которых сидело по кольцу.
– Ну, мой мальчик, ты должен знать: я прибыл, как только узнал, что ты и наш Гаррик нуждаетесь в помощи! – твердо сказал он.
– Мастер Кэшел? – произнес Рейзе голосом сухим, как ломтик вяленого мяса. – Я оставлю привратников у внешней двери. По окончании аудиенции они проводят вашего посетителя, куда вы им укажете.
Он поклонился – только Кэшелу, не мельнику – и направился к задней двери, уводя с собой подчиненных. Один из них, уходя, подмигнул Кэшелу.
Кэшел рассматривал дядюшку. По случаю визита во дворец тот принарядился во все новое: туники в несколько слоев, узор верхней состоял из пересекающихся диагональных полос бежевого и красновато-коричневого цвета; кушак из золотой парчи, на котором висел меч, выглядевший смехотворно. Кэшел припомнил, как однажды он согнул пополам меч потолще дядиной игрушки. На голове у мельника красовалась остроконечная шляпа с лебединым пером, выкрашенным в грязно-пурпурный цвет. Да, пожалуй, это одеяние стоило целой фермы в их родной Барке, хотя в результате Катчин смахивал на фокусника с Овечьей Ярмарки.
– Напрасно ты приехал, дядя, – сказал Кэшел. – Не припомню, чтобы Гаррик нуждался в твоей помощи. Я – так тем более. Думаю, лучше бы тебе вернуться домой.
– Ушам своим не верю! Неужели ребенок, которого я вырастил, оказался таким неблагодарным? – взревел Катчин. Возможно, он говорил вполне искренне. Каким-то чудесным образом ему удавалось запоминать события так, как ему было удобнее в данный момент. – Принцу Гаррику нужны помощники в управлении государством – такие, которым он мог бы доверять! Я и пришел, как только узнал об этом.
Кэшел грустно покачал головой. Странное дело, раньше он не замечал, насколько мелкий мужчина его дядя. В Барке Катчин постоянно хвастал и пыжился, отчего выглядел куда значительнее. А здесь он смотрелся просто шутом, приехавшим в город из деревушки, где главной достопримечательностью служил овечий загон. Ему и в голову не приходило, что никто в Вэллисе даже не слышал о деревушке под названием Барка.
– Дядя, – твердо произнес Кэшел, – тебе придется поехать домой. Если нет, по крайней мере, избавься от этой дурацкой одежды. Надень чистую шерстяную тунику и будь собой, а не посмешищем для дворцовых слуг. Ты же видел, как на тебя смотрели привратники.
Лицо Катчина потемнело от ярости.
– Да ты кто такой, мальчишка-попрошайка, чтобы читать лекции о моде бейлифу графа Ласкарга? – закричал он.
– Тебе прекрасно известно, что я никогда не попрошайничал, – пожал плечами Кэшел. Он мало значения придавал чужим словам, эти же звучали настолько глупо, что сердиться на них было смешно. – А что касается моих познаний в моде, так не мог же я столько лет прожить рядом с Илной и ничему не научиться. Ты же знаешь, купцы приходили со всего Вэллиса, чтобы купить ее ткани.
Катчин выдохнул с такой силой, что его усы растрепались. Будь он чуть менее осторожным, это бы плохо кончилось.
– Послушай, Кэшел, мальчик мой, – сказал он с притворной веселостью. – Просто позволь мне увидеться с нашим Гарриком, и тогда он поймет, что ему предлагают. Ты сильный и честный парень, но это дело – ниже твоего понимания.
Кэшел улыбнулся.
– Пожалуй, ты прав, дядюшка, – ответил он. – Именно поэтому тебе не надо было приходить ко мне. У Гаррика есть специальные люди, они ему докладывают, кого ему предстоит принять.
А я знаю недостаточно, чтобы идти против их решений. – Он указал на дверь: – Возвращайся домой, Катчин. – Кэшела раздражала необходимость объяснять то, в чем не было нужды. – Поверь, лучше быть большой шишкой в Барке, чем ничтожеством в Вэллисе.
Катчин открыл рот и снова закрыл. Видно, ярость на несколько секунд лишила его дара речи. Наконец ломающимся голосом он спросил:
– А твое место, я так понимаю, здесь, Кэшел-Овцепас?
– Мое место там, где Шарина, дядя, – ответил Кэшел. Год назад, когда ему приходилось разговаривать на эту тему, он напрягался, как цепь на тяжелой бороне. – И всегда так было. Просто сейчас я это знаю точно.
Привычным движением, как будто шуганул щенка с непотребного места, он снова указал на дверь. Переполненный желчью, Катчин повиновался.
А Кэшел снова с улыбкой подумал: да, действительно его место рядом с Шириной, он это точно знал, так же как и она сама.
* * *
Тем временем Шарина беседовала с делегацией землевладельцев Западного Региона. Встреча продвигалась примерно с той же скоростью, с какой схватывается строительный раствор в дождливый день. И надо сказать, наблюдать за раствором казалось намного интереснее.
– Не то чтоб нам не нравился сборщик налогов, которого прислали в наш округ, – говорил очередной оратор. Шарина попыталась запомнить имена посетителей, но это оказалось ей не под силу: девушка слишком устала… она чувствовала себя нехорошо, а все делегаты выглядели такими похожими. Все равно, что пытаться различить двенадцать горошинок из одного стручка. – Просто мы не понимаем друг друга. А почему? Не сочтите, что мы придираемся к его северному происхождению, но не разобрать нам этого гнусавого выговора, и все тут.
Мимо просвистел колибри, остановившись, чтобы попить из алого трубообразного цветка лотоса. За ним пролетел второй. Пара скрылась в глубине садов, сердито щебеча друг на друга.
В черепичном бельведере помещалась вся делегация представителей от трех западных графств Орнифола – одиннадцать мужчин и одна женщина. Они носили ботинки с высокой шнуровкой и туники, подпоясанные таким образом, чтоб подол можно было заправить в штаны, когда того требовала работа. Делегаты выглядели крепкими людьми во всех смыслах – сложением они напоминали большие мшистые пни. В отличие от огромных поместий северного Орнифола Западный Регион представлял собой мозаику из крошечных владений. И каждому из делегатов когда-то в жизни приходилось ходить за плугом, да и теперь небось большинство из них явилось сюда, оторвавшись от яростной борьбы за урожай.
Шарине деревни Западного Региона напоминали родную Барку на восточном побережье Хафта. Так что уж кто-кто, а Шарина прекрасно понимала их заботы. Гораздо лучше, чем визитеры могли себе представить.
Проблема состояла в том, что все двенадцать представляли точную копию мельника Катчина. Воистину посади его в конец очереди – и не отличишь от остальных. Напыщенные маленькие людишки, полные гордыни, но с мелкими запросами, узкими, как у жеманного придворного подхалима.
И, разумеется, каждый со своими интересами.
– И у нас то же самое! – подал голос делегат из прибрежного округа, на груди его туники красовался ромбоид с камбалой, вышитой серебряной нитью; брошь на бархатной шапочке повторяла рисунок. – Представляете, он спросил меня, где может купить торф для кухонной печки. Торф! Когда же я сказал, что мы топим деревом, он посмотрел на меня как на сумасшедшего! И возмущается: «Вы позволяете себе жечь дерево? » И прямо видно, как в уме подсчитывает серебряные монеты, которые можно с нас сорвать.
– Ну в точности как у нас! – эхом откликнулись делегаты, словно хор на театральной сцене.