Теург – человек с природным даром к молитвам, который специально учится возносить их, чтобы быть услышанным.
– Это мне известно, – резко оборвал его Стеррен.
– Естественно, молиться может каждый, но боги наверняка его не услышат или не ответят. Вы не задумывались, милорд, почему боги прислушиваются именно к теургам?
– Нет, – решительно ответил Стеррен. Он не хотел, чтобы разговор уходил в сторону.
– Все дело в молитвах, которые мы используем. Боги – высшие существа, у них нет времени для того, чтобы всех выслушивать. Однако имеются особые молитвы, которые привлекают их внимание так же, как определенный звук доносится до вашего уха даже в самом шумном месте. Стук игральных костей, например.
Так, значит, Агор действительно интересовался его персоной. Столь удачный пример вряд ли мог быть простым совпадением.
– Продолжайте, – потребовал Стеррен.
– У некоторых теургов одни молитвы получаются лучше, чем другие. Я не знаю, с чем это связано, но это так.
«Это связано со способностями, – мрачно подумал Стеррен, припомнив свое ученичество. – Один талантлив, у другого – способности, а третьего легче убить, чем научить чему‑нибудь путному».
– Богов очень много, милорд, – продолжил Агор. – Мне известны имена девятнадцати, и я знаю, какую молитву предпочитает каждый. Это все, чему мой учитель смог научить меня. Девятнадцать – это более чем достаточно, поверьте. Многие теурги знают всего двенадцать специальных молитв, и я не слышал, чтобы кто‑то знал более тридцати, если, конечно, не добавлял сюда что‑нибудь из демонологии. Но там, строго говоря, молитв нет, только инвокации – вызовы.
– Итак, вы можете попросить о помощи девятнадцать богов, и ни богом больше?
– Да. Но, видите ли в чем дело, во‑первых, как я уже сказал, некоторым теургам одни молитвы удаются лучше других, а во‑вторых, с высшими существами очень трудно разговаривать. Я знаю девятнадцать имен и молитв, но не могу добиться, чтобы все девятнадцать богов меня слушали. До сих пор, во всяком случае, не удавалось. Может быть, я не правильно произношу какой‑нибудь слог, а может быть, я им просто не нравлюсь.
До Стеррена наконец дошло, к чему клонит теург.
– Сколько же богов вас слышит?
– Обычно три.
Стеррен даже присвистнул от изумления:
– Три? Из девятнадцати?
– Вам же было сказано, что я не очень хороший теург. – В голосе Агора начали проскальзывать воинственные нотки.
– Как же вам удалось стать королевским магом?
– Магом при дворе Его Величества Фенвела Третьего? Короля Семмы? Милорд, вы из Этшара и лучше меня понимаете, что это такое. Хороший теург ни за что не остался бы в этой дыре!
– Я понимаю, – согласился Стеррен.
– Я родился в Семме, но убежал из дома, когда мне было двенадцать. Обучался в Лумете Башен. Но заработать там себе на жизнь я не смог. Когда мне надоело голодать, я вернулся домой, где нет никакой конкуренции. Здесь никому не важно, что я общаюсь лишь с Унниель, Коннедом и Моррном, потому что ни один человек в Семме не может общаться с богами. Ни один, – в голосе Агора прозвучали нотки гордости.
– Унн... Повторите, пожалуйста, как их зовут.
– Унниель, Коннед и Моррн. Унниель Распознающая – богиня теургической информации, Коннед – бог света и тепла, а Моррн Хранитель – бог генеалогии.
– Никогда о таких не слышал.
– А о каких вы слышали?
Повисла неловкая пауза.
Мирян никогда не интересовали такие тонкости. Они обращали свои молитвы к целым когортам богов или просто к тем, которые бодрствовали и могли их услышать.
Мирян никогда не интересовали такие тонкости. Они обращали свои молитвы к целым когортам богов или просто к тем, которые бодрствовали и могли их услышать. Это увеличивало шансы молящихся на внимание небес.
Стеррен понял, что он не только не может назвать ни одного имени, но и не в состоянии правильно выговаривать те, которые только что узнал от Агора. Коннед получался, хотя и с трудом, дифтонг в имени Унниель почему‑то сипел, о сдвоенное "р" у Моррна юноша только зря ломал язык.
– А кто из этой троицы может прийти к нам на помощь?
– Да в общем‑то никто, – спокойно ответил Агор. – Моррн совершенно бесполезен, он умеет только отслеживать генеалогическое древо. Вот если бы вы хотели узнать детское прозвище вашей прапрабабки или дату рождения троюродного брата, – это, пожалуйста. Аристократия Семмы, одержимая своей семейной историей, часто пользуется его услугами. Но война совершенно не входит в его компетенцию.
– А Коннед? – спросил Стеррен, не решаясь произнести имени Унниель.
– Если вы регулярно приносите ему жертвы, он обеспечит вас по ночам сверхъестественно ярким светом и согреет холодной зимой. Правда, в Семме даже зимой трудно замерзнуть.
– И...
– Думаю, что Унниель – наша единственная надежда. Она постоянно поддерживает связь с другими богами, и иногда ее можно уговорить передать им просьбу. Я нашел вас только потому, что упросил Унниель связать меня с ее братом Айбемом. Я знаю молитву, обращенную к нему, но она почему‑то не работает, поэтому в особых случаях приходится действовать через Унниель. Айбем – бог информации. Нет вещей, которых он бы не знал. Но вытащить из него необходимые сведения так же сложно, как поймать черную кошку в темной комнате. Кстати, Унниель умеет разговаривать с мертвыми – не со всеми, но с некоторыми.
– Боги информации? Не могли бы Унн... Унниель или Айбем сказать нам, как избежать войны?
– Не знаю, – пожал плечами Агор. – Возможно. Ужасно обидно, что мне никогда не удаётся получить ответа от Пискор Великодушной. Она дает советы, снабжает водой и пищей. Эта богиня незаменимая помощница для осажденных.
– Бесспорно, – согласился Стеррен.
Оба замолчали, погрузившись в унылые размышления.
Стеррен обдумал услышанное и решил, что к богам обращаться не стоит.
Единственное, что ему осталось, – это попытаться найти действительно могущественного мага и купить у него нужное чудо. Агор для этого решительно не подходит.
– Скажите, Агор, – осторожно начал Стеррен, – есть ли в Семме другие теурги?
– Нет и это очень плохо, потому что мне не с кем обсудить профессиональные вопросы.
– А как насчет представителей иных магических школ? Вам что‑нибудь известно?
– Конечно! Получив эту работу, я, естественно, стал искать потенциальных конкурентов. Оказалось, что беспокоиться нечего.
Услыхав это, Стеррен с трудом подавил стон. Теург между тем продолжал:
– В Семме есть несколько гербалистов и парочка местных шаманов, которые здорово смахивают на шарлатанов. Есть два чародея: один – помощник на королевской кухне, другой живет в деревне на востоке. Тот, который в замке, кажется, был учеником деревенского. – Немного помолчав, Агор добавил: – Сколько здесь ведьм, точно не помню. Возможно, четыре или пять. Все они живут в деревнях.
– Как насчет колдунов, демонологов, ворлоков или... других?
– Демонология, естественно, запрещена. Колдовство тоже – его активно использовали северяне во время Великой Войны. Убежден, что колдунов в Семме нет.
– А ворлоки?
Теург недоуменно взглянул на военачальника:
– А что такое ворлоки?
– Еще одна разновидность магов, – объяснил Стеррен.