Если это имеет для тебя какое-то значение, он открыл средство, с помощью которого последние мысли умирающего могут быть временно сохранены в виде флюидов. Он пытался найти более надежный способ общения с умершими при помощи…
После нескольких минут блужданий в описаниях странного волшебства, которое мне никогда не потребовалось бы, я прервал ее:
— Прекрасно. Скажем так — он хорошо знает свое дело. Чего ты хочешь от меня?
Она слегка улыбнулась. Ее губы были очень тонкими и бледными.
— У него есть некий жезл или посох. В нем содержится душа существа, которое не является ни живым, ни мертвым, которое не в состоянии достичь Долины Ожидающих Душ, не в состоянии достичь Дорог Мертвых, не в состоянии…
— Прекрасно, — сказал я. — Жезл, а внутри него душа. Продолжай.
Маролан пошевелился, и я заметил, как двигается его челюсть. Он пристально смотрел на меня, но, полагаю, сдерживал себя. Впервые я понял, что действительно зачем-то очень им нужен.
— Мы много с ним говорили, — сказала Сетра, — но он полон решимости держать эту душу в плену. Она для него — источник информации, а его работа — это все, что его интересует. Он завладел ею вскоре после конца Междуцарствия, и не в его интересах с ней расставаться. Мы пытаемся убедить его продать или обменять ее уже несколько недель, как только нам стало известно ее местонахождение. Мы ищем ее уже более двухсот лет.
Я начал представлять себе общую картину, и мне это вовсе не понравилось. Однако я сказал:
— Ладно, продолжай. При чем здесь я?
— Мы хотим, чтобы ты проник в его замок и похитил жезл.
— Я пытаюсь придумать, как повежливее сказать: «А не пошли бы вы…»— сказал я, — и никак не могу.
— Обойдемся без вежливых слов, — сказала Сетра с улыбкой, от которой у меня по спине пополз холодок! — Я умерла еще до Междуцарствия. Берешься за работу?
ГЛАВА 4
Я взял в руки нож, который носил при себе так долго и которым пользовался так редко, — с рукояткой из черного дерева, украшенной рубинами, и тонким тупым лезвием из чистого серебра. Он был не столь дорогим, как выглядел, но тогда он выглядел очень дорогим.
Я взялся за нож около острия, крепко, сжав его между большим и указательным пальцами, потом опустился на колени так медленно, что почувствовал дрожь в ногах. Столь же медленно я коснулся концом кинжала земли. На мгновение остановился, разглядывая пыль. Она была черной, сухой и мелкой, и я удивился, почему не замечал ее раньше. Я коснулся ее левой рукой и растер между пальцами. Она была очень мелкой и очень холодной.
Достаточно. Я снова сосредоточился на ноже, и очень медленно нарисовал руническое изображение глагола «получать». Руны, естественно, волшебный язык, что в данное время и в данном месте не имело значения. Но это дало мне возможность сосредоточить на чем-то свое внимание, что и требовалось. Я очертил вокруг руны круг и отложил нож в сторону. Затем опустился на колени и стал изучать рисунок, ожидая подходящего момента для продолжения.
Я постоянно ощущал присутствие Лойоша, крепко стиснувшего когтями мое правое плечо, — в большей степени давление, чем вес. Казалось, ни одно из событий последних дней никак на нем не отразилось, что, как я знал, было не так. Он был стеной спокойствия, ледяной колонной, моей прочной опорой. Если вы думаете, что это не столь важно, вы еще больший глупец, чем я.
Проведя несколько мгновений в созерцании, я приступил к следующему шагу.
В комнате не было окон, однако, вероятно, от внешнего мира нас отделяло не слишком большое расстояние, поскольку я мог слышать отдаленные крики воронов, и время от времени — рык охотящегося тсера. Интересно, подумал я, есть ли на этой горе драконы, разумеется, если не считать присутствующую здесь компанию.
Почему в комнате, стена которой выходит наружу, нет окна? Кто знает? Мне нравятся окна, но, может быть, Сетра Лавоуд придерживается иного мнения. Как известно, окна столь же хорошо позволяют видеть происходящее внутри, как и выглядывать наружу.
Огонь свечи качнулся, и на стенах заплясали тени.
— Ладно, — сказал я. — Давайте вернемся немного назад. Если вам так нужен этот жезл, почему бы вам с лордом Мароланом просто не проникнуть в замок Лораана и не забрать его?
— Нам бы этого очень хотелось, — сказал Маролан. Сетра Лавоуд кивнула.
— В замок чародея-атиры невозможно так просто проникнуть. Возможно, если бы я могла покинуть… но это не важно.
— Что ж, прекрасно, — сказал я. — Но послушайте: я не знаю, что вам известно обо мне или кажется, что известно, но я не вор. Я ничего не знаю о том, как вламываться в чужие дома и красть чужие вещи. Я не знаю, почему вы решили, что я могу это сделать…
— Мы много о тебе знаем, — сказала Чародейка. Я облизнул губы.
— Ладно, тогда вы знаете, что я не…
— Достаточно близко, — сказал Маролан.
— Суть заключается, — сказала Сетра Лавоуд, прежде чем я успел ответить, — в своеобразной охранной системе Лораана.
— Гм… ладно, — сказал я. — Расскажи мне о ней.
— Он наложил на весь свой замок заклятия, которые позволяют следить за каждым человеческим существом, так что любой незваный гость будет немедленно обнаружен. Ни Маролан, ни я не в силах преодолеть эту охрану.
Я коротко рассмеялся.
— И вы думаете, я смогу?
— Ты плохо слушал, — сказал Маролан. — Его заклятия обнаруживают человеческие существа, но не восточников.
— О, — сказал я, — вы уверены?
— Да, — сказала Сетра. — И мы также знаем, что он вполне уверен в своей охране, поэтому вряд ли у него есть еще что-то, что могло бы обнаружить тебя.
— Вы знаете, как его замок выглядит изнутри? — спросил я.
— Нет. Но я уверена, у тебя есть возможности…
— Да, может быть.
— Маролан будет готов помочь тебе, — продолжала Сетра, — как только ты окажешься внутри.
Мой внутренний голос отметил, что Сетра явно, предполагает, будто я намерен совершить подобное безумие, и что ей может не понравиться, когда она узнает, что я нежелаю принимать в этом никакого участия. Но мне стало любопытно, может быть, лучше сказать, интересно.
— Ну? — спросил Маролан.
— Что — ну? — спросил я.
— Берешься?
Я покачал головой.
— Извини, я не вор. Как я уже сказал, я только все испорчу.
— Ты справишься, — сказал Маролан.
— Ну конечно.
— Ты с Востока.
Я окинул взглядом свое тело, ноги и руки.
— Нет, в самом деле? Вот не знал.
— Та, чья душа живет в этом жезле, — сказала Сетра Лавоуд, — наш друг.
— Прекрасно, — сказал я. — Но это не…
— Семь тысяч золотых империалов, — сказала она.
— О, — помолчав, сказал я. — Наверное, хороший друг, а? Она ответила мне улыбкой.
— Деньги вперед, — сказал я.
Мой дед религиозен, хотя никогда этого не подчеркивал. Мой отец отрекся от восточных богов так же, как от всего восточного. Естественно, что я очень много времени тратил на расспросы деда о восточных богах.
— Но, Нойш-па, некоторые драгейриане тоже поклоняются Вирре.
— Не называй ее так, Владимир. Ее следует называть Богиня Демонов.
— Почему?
— Если произнести вслух ее имя, она может обидеться.
— Она же не сердится на драгейриан.
— Они не поклоняются ей так, как мы. Многие из них знают о ней, но думают, что это просто некто, обладающий силой и могуществом. Они не понимают сущность богини так, как мы.
— Чтр, если они правы, а мы ошибаемся?
— Владимир, это не «правда»и «неправда». Это различие между нашим и их родом — и родом богов.
Я задумался, но не так и не смог этого осмыслить.
— Но какая она? — спросил я.
— Ее настроение часто меняется, но на хорошее отношение она отвечает тем же.