Рассуждать же о том, какова доля в добыче военачальников, было строжайше запрещено. Нет, сказал себе тогда палаточник, ремесло надежней удачи!
…Дома его ждали высохшая от горя мать и испуганная жена. Денег хватило только на то, чтобы выполнить все положенные по мусульманским обычаям обряды по случаю смерти отца. Совершив молитву, Ибрагим приступил к восстановлению хозяйства.
Ты знаешь, почему в передрассветный час
Петух свой скорбный клич бросает столько раз?
Он в зеркале зари увидеть понуждает,
Что ночь — еще одна — прошла тайком от нас.
Шло время. Стирались в памяти старые горести. Река жизни укрывала своими волнами радости и неудачи. В страшных конвульсиях от привезенной из Индии болезни умирает Махмуд. Заменивший его на престоле старший сын Масуд не пользуется уважением даже у своих военачальников. Многие важные государственные решения он принимает не по здравому смыслу, а но настроению. Его любимым занятием было услаждать себя танцами рабынь, созерцать свое изнеженное белое тело, говорить о мнимых болезнях, жаловаться на неблагодарных подчиненных. Он был полон самых разных пороков. Люди говорили, что временами этот государь переодевается и бродит по улицам и базарам в поисках красивых мальчиков.
Да, Масуд не был похож на отца. И теперь, не чувствуя крепкой руки, все чаще случаются раздоры среди военачальников. Дисциплина в армии падает. Землевладельцы-дихкане требуют возврата своих угодий. Растет недовольство среди простого люда. Как ни был далек от всего этого Масуд, он все же чувствует грозящую ему опасность.
…Ранним утром к дворцу в Газне подъехал отряд всадников. Необычные высокие лохматые шапки на головах, пыльные лица говорили о том, что они проделали большой путь. Вожди попросили встречи с султаном.
— Во имя Аллаха милостивого, милосердного. Я Чагры-бек Дауд, внук Сельджука, происхожу из племени кынык, — сказал один. — Мы, кочевники, обладаем несметными табунами коней, огромными стадами овец и коз. Никто из нас не знает их точное число. Но есть одно особое стадо. Оно небольшое. И там выращиваются кони чистейших кровей, лучшие в мире. Специально для тебя отобрали лучших скакунов. Прими их.
Твой отец знал нас, и мы ладили с ним. Сейчас на севере твоего государства кочует немало племен, подобных нашему, и я знаю, какие неприятности они тебе приносят. Их набеги бывают хуже саранчи. Когда я слышу их дикие вопли, раздающиеся после очередного похода на твои земли, вспоминаю твоего отца и дружбу с ним: он бы такого не допустил. Я разговаривал об этом с моим братом Тогрул-беком Мухаммедом.
Кочевник откашлялся. По поводу дружбы с Махмудом он сильно преувеличил. Но Масуд тоже об этом знал. Впрочем, в дипломатии принято преувеличивать.
— Наше племя разрослось. Нужны новые кочевья. Если ты предоставишь земли в районе Мерва, Серахса, Абиверда и Нисы, мы готовы за это нести тебе службу и охранять твое государство от нападения врагов.
Соблазн для Масуда был большой. Теперь он мог бы снять свои войска с северных границ, недешево обходившиеся в эти трудные времена, С другой стороны, надежен ли союзник? Не прячет ли он за улыбкой меч? Можно ли ему доверять? Но вправду говорится: когда олень свою самку ищет, он и на рожок идет. Складывающиеся обстоятельства внутри государства не оставляли возможностей для выбора. И потом… Кое-кого всегда можно припугнуть своими новыми друзьями. Масуду уже казалось, что он хитрый и дальновидный политик.
Не прошло и трех лет после этого разговора, и время показало, как жестоко просчитался султан. В 1037 году Мерв перешел в руки Чагры-бека, а в 1038 году Тогрул взял Нишапур.
И хотя в следующих затем сражениях сельджуки не раз терпели поражение, тем не менее поход к Мерву в 1040 году под личным предводительством Масуда закончился сокрушительным поражением газнийского султана.
Но Масуд не отказался окончательно от надежды снова вернуть себе богатый Хорасан. Сына своего Маудуда он оставил в Балхе, а сам отправился в Индию, чтобы набрать новое большое войско против кочевников-сельджуков.
Но частые поражения султанских войск посеяли еще большее недовольство и недоверие среди его тюркских эмиров. Едва перешагнув границы Индии, часть войск восстала, освободила от оков его брата Мухаммеда, которого Масуд всюду возил за собой. Между мятежниками и оставшимися верными султану войсками произошло сражение, где первые победили и взяли в плен Масуда. Его засадили в крепости, а через год бросили в колодец и забросали камнями.
Вчера на кровлю шахского дворца
Сел ворон. Череп шаха-гордеца
Держал в когтях и спрашивал: «…Где трубы?
Трубите шаху славу без конца!»
«Да, неспокойное время сейчас, — думает Ибрагим. — Говорят, селения Исфаханского оазиса, это плодороднейшее место обитаемой четверти, сельджуки сровняли с землей, а люди разбежались куда глаза глядят. Никто не знает, что завтра сделает Тогрул-бек. Сегодня он ласков и приветлив с землевладельцами, купцами, имамами и шейхами. А что будет завтра? Но, с другой стороны, — продолжает размышлять палаточник, — я хоть и незнаком с науками, но вижу, что имам и купцы нужны Тогрул-беку для поддержки; да и сам бы он не прочь поторговать. А чего бояться нам, мастеровым? Ведь, в сущности, торговля, к которой так рвется наш новый государь, не может и дня прожить без ремесленников. С другой стороны, будет торговля — будет и ремесло. Нет… Новая власть — она получше той, что была. И самое главное, не так сильно мучают налоги. Хоть и не припеваючи, но жить можно».
В майский вечер хотелось думать только о хорошем.
…Крики и шум вернули его к жизни. Ибрагим открыл глаза. Оказалось, что незаметно для себя он крепко заснул. Коротка майская ночь: на востоке уже заалело восходящее солнце. Но что это за шум?
— Радуйся, мастер, у тебя появился сын!
Счастливым для Ибрагима выдался этот день — 18 мая 1048 года.
…Ни в одной исторической хронике того времени нет непосредственных сведений о точном годе рождения Омара Хайяма. Ни один из историков не упоминает день, когда он появился на свет. Аль-Бейхаки в «Дополнении к „Охранителям мудрости“ сообщает только, что Хайям „был из Нишапура и по рождению, и по родителям, и по предкам“. Историк Ахмад Татави в своей „Истории тысячи“ пишет, что „Омар родился в Нишапуре и что предки его также были нишапурцы“.
Аль-Бейхаки приводит также расположение небесных светил в момент рождения Хайяма. Учитывая, что он был знаком с родственниками Омара Хайяма, к его сообщению надо отнестись достаточно серьезно: «Его (Хайяма) гороскопом были Близнецы: Солнце и Меркурий были в 3-м градусе Близнецов, Меркурий был в соединении (с Солнцем), а Юпитер был по отношению к ним в тригональном аспекте».
Индийский исследователь Свами Говинда Тиртха, проанализировав геоцентрические долготы Меркурия и Юпитера по средневековым индийским таблицам эфемерид, пришел к выводу, что Хайям родился 18 мая 1048 года. Советский ученый Ш.Г. Шараф, проверив выводы Тиртхи, доказала, что между 1015—1054 годами Меркурий находился 17—18—19 мая в соединении с Солнцем только три раза — в 1022, 1035 и 1048 годах. Однако Юпитер удовлетворял условию тригонального аспекта только в 1048 году.
Из трех дат — 17, 18 и 19 мая наименее вероятной является дата 17 мая, когда разность геоцентрических долгот Солнца и Меркурия равна б градусам вместо 4 и 2 градусам 18 и 19 мая. Из двух последних дат точно соответствует указанной в гороскопе долготе Солнца 63 градуса дата 18 мая.