Еще и сейчас дом – наша гордость и радость, в нем легко и удобно жить. Мы вырастили цветы, хотя вначале казалось невозможным избавиться от сорняков, с которыми я и по сей день веду непрекращающуюся войну.
Когда я работал для мистера Кезелта первый сезон, он тренировал только одну лошадь королевы-матери, М'ас-Тю-Вю. Кобыла невыдающихся способностей, она совершенно терялась, оказавшись впереди. Но благодаря умной тактике мистера Кезелта и некоторым моим стараниям она никогда не вела первой скачку со старта и в трех заездах сумела выиграть, а в трех других приходить второй или третьей.
С большим почтением и трепетом я надел первый раз цвета королевы-матери, голубой в темно-желтую полоску свитер и черную бархатную шапку. Разумеется, я был не единственным жокеем, который работал с лошадьми королевы и королевы-матери с тех пор, как четыре года назад Их величества купили своего первого скакуна для стипль-чеза.
За исключением Большого национального стипль-чеза в Эйнтри, где зрители стоят вдоль всей дистанции, жокеи, выходя на старт, редко слышат приветствия толпы. Она шумно встречает только победителей у финиша. Но в конце заезда приветствия или шиканья зрителей доносятся до жокея, будто отдаленное эхо, потому что он так поглощен своей задачей, что становится глухим к внешнему миру. И поэтому, когда М'ас-Тю-Вю первый раз выиграла заезд на глазах у своей владелицы, я был совершенно не подготовлен к тому, что началось: сотрясающий стены рев встретил нас, когда мы возвращались в паддок. У меня мелькнула дикая мысль, что, наверно, на дистанции произошло что-то чрезвычайное, вызвавшее такой взрыв энтузиазма у публики. Но когда я увидел, как летят в воздух шляпы, тогда понял, что так приветствуют победу лошади королевы-матери. Конечно, я понимал, что эти восторги и приветствия относятся к королеве-матери и к ее лошади, а не ко мне, но все равно чувствовал радостное возбуждение от того, что и я участник общего торжества. Потом еще не раз я испытывал такой же радостный подъем.
Королева, королева-мать и принцесса Маргарет каждый сезон несколько раз посещали скачки, и поскольку несколько лет я работал с лошадьми королевской семьи, то, естественно, много раз встречался с ними. Они очень интересовались конным спортом, внимательно следили за результатами и были хорошо информированы о лошадях и дистанциях. Их замечания бывали всегда точны, остроумны и к месту, и когда бы я ни встречался с ними, никогда не чувствовал неловкости, которую часто испытывал с другими владельцами лошадей, сочиняя разумный ответ на глупейший вопрос.
Стипль-чезы печально известны плохой погодой, но слякоть и дождь не нарушают планов Их королевских величеств: они приходят в паддок посмотреть парад лошадей и тогда, когда многие обыкновенные зрители предпочитают оставаться в теплых укрытиях. Как-то в Лингфилде я вышел в паддок под проливным дождем. Там было всего три участника, и парадный круг пустовал. И только шесть самых верных зрителей смотрели, как выводят лошадей, и среди них Ее величество королева-мать, которая под большим деревом ждала, когда проведут ее лошадь, и, как всегда, пожелала мне удачи перед стартом.
Их величества любили смотреть каждый отрезок маршрута. Иногда они приезжали в «Лендровере» к дальнему концу скаковой дорожки, иногда смотрели старт, а потом прыжки через каждое препятствие, иногда они оставались после скачек, чтобы посмотреть, как идет обучение лошади перед отъездом домой. И всегда непринужденно, вместе с другими зрителями они смотрели, как седлают лошадей или как расседлывают победителя. Их искренний и бесстрашный интерес к стипль-чезу побуждал и подбадривал всех нас, занятых в этом спорте.
Лошади королев не всегда выступали удачно.
Их величествам, впрочем, как и многим другим, трудно было выбрать и купить по-настоящему хорошую лошадь. И после того, как их два знаменитых скакуна закончили спортивную карьеру, они долго не могли найти животное, достойное носить их цвета.
М'ас-Тю-Вю часто побеждала в небольших соревнованиях, но потом появилась Дубл Стар и стала выигрывать одну скачку за другой. Но, безусловно, Девон Лоч оказался самым выдающимся скакуном из всех, какими владела Ее величество. Крупный, красивый, хорошо сложенный мерин обладал тем умом и отвагой, которые отличают выдающуюся лошадь от просто сильной. Но когда я впервые пришел в конюшню мистера Кезелта, Девон Лоч еще не прошел должной тренировки, хотя уже два сезона участвовал в скачках.
Однажды в феврале, когда мы закончили учебную программу в его парке, мистер Кезелт сказал:
– Дик, вы слышали о международном стипль-чезе?
– Да, – ответил я.
– Я заявил на эти соревнования Кампари и Роуз Парк, – объяснил он. – Подождем немного, включат ли их в этот стипль-чез. Если включат, вы поедете, чтобы работать с ними?
Разумеется, я с большим удовольствием согласился. Международный стипль-чез – это новые соревнования, устраиваемые американским руководством скачек: туда можно было заявлять любое количество лошадей, но американцы выбирали тех, кто, на их взгляд, наиболее подходит. Они разослали приглашения в Англию, Ирландию, Францию и другие страны и большую часть расходов брали на себя.
Недели две-три спустя выяснилось, что Кампари и Роуз Парк включены в соревнования, и почти невероятная надежда на путешествие в Соединенные Штаты стала реальной возможностью. Но до стипль-чеза оставалось еще почти два месяца, и тысячи самых неожиданных преград могли расстроить все планы. К примеру, лошадь захромает или потеряет форму, да мало ли что может случиться за два месяца. Так что я старался не впадать в чрезмерный оптимизм насчет предстоящего путешествия.
Предполагалось, что я буду работать с Кампари, потому что в то время еще никогда не имел дела с Роуз Парк. Для нее мистер Кезелт пригласил жокея, который работал у него до меня, а потом решил стать тренером. В очередной скачке Кампари поскользнулся и вывихнул колено, и таким образом, мои надежды растаяли. Но мой предшественник, посоветовавшись с женой, решил, что он не может ехать за океан, и я опять оказался в счастливой позиции: если хоть одна лошадь будет в форме к началу международного стипль-чеза, то я поеду. К тому же я работал с Роуз Парк в Сендауне, и она без труда победила.
Мери и я полагали, что у нас никогда больше не будет такой прекрасной возможности побывать в Соединенных Штатах, поэтому мы решили, что она поедет со мной. Поскольку оставалось еще три недели, то мы могли отправиться в путь на пароходе. Получится великолепный летний отпуск. Больших проблем с долларами тоже не было. Мои расходы на дорогу и пребывание там оплачивались американской стороной, а Мери можно купить билет в стерлингах и жить в Америке эту неделю у друзей.
Даже забавно, что я так беспокоился о малейшем ушибе, который получали Кампари или Роуз Парк, но мне и в голову не приходило, что и сам могу вылететь из игры. За исключением недолгой неприятности с вывихом плеча, который произошел, когда мне предстояло работать с Лочроем в соревнованиях за Золотой кубок, удача так долго сопутствовала мне, что я почти забыл, как внезапно перелом или вывих разрушают самые радужные планы.
К началу апреля лошади, с которыми я работал, завоевали столько побед, сколько в этом сезоне не было больше ни у кого. Я закончил сезон жокеем-чемпионом – самая высокая цель, какую можно достигнуть, чтобы вспоминать потом всю жизнь.
Десятого апреля стояла такая славная весенняя погода, что мы с Мери взяли всю семью на скачки в Бофорт-Хант.