В своей работе «Марксизм и национальный вопрос» Сталин писал: «Россия находится между Европой и Азией, между Австрией и Китаем». Хотя это замечание справедливо и к тому же касается не только географической стороны вопроса, но оно, вероятно, свидетельствует о привычке смотреть на мир глазами наблюдателя из Грузии, расположенной между Россией, Турцией и Персией, между Европой и Азией. Учитывая протяженные границы России, отделявшие ее от десятка стран мира, и ее тогдашние размеры (а она занимала большую часть Европы и большую часть Азии), вряд ли такое определение можно считать правильным.
В то же время такое положение России делало ее уязвимой для внешних нападений с разных сторон. Таким было географическое положение Грузии, обрекавшее ее на вечные столкновения с захватчиками. Представления о грузинской истории помогали Сталину увидеть и в прошлом России непрерывную череду вторжений иноземцев, пытавшихся ее покорить. Вопреки выводу Таккера, Сталин видел в России не хронического победителя, а страну, которая, как и Грузия, не раз терпела поражения от иностранных захватчиков. В 1931 году Сталин говорил: «История старой России состояла, между прочим, в том, что ее непрерывно били за отсталость. Били монгольские ханы. Били турецкие беки. Били шведские феодалы. Били польско-литовские паны. Били англо-французские капиталисты. Били японские бароны». Это замечание также справедливо, но следует учесть, что, в отличие от Грузии, Россия не только вела упорную самооборону, но в конечном счете разбивала агрессоров, расширяя свои владения.
Постоянная борьба с иноземцами заставляла народы, подвергавшиеся нападениям извне, мобилизовывать все силы на отпор врагам. Как и в грузинской истории, Сталин особо выделял в русской истории выдающихся военачальников, поднимавших народ на борьбу против иноземных захватчиков. Имена этих великих русских полководцев он воспринимал как символы славной истории «нашего» народа, как это следовало из его выступления 7 ноября 1941 года. На это и подобные его высказывания часто ссылаются, указывая, что Сталин считал себя русским человеком.
Однако и в этих случаях Сталин не забывал о славных полководцах-грузинах. Об этом свидетельствует и выбранное им название «Багратион» для операции по разгрому германских армий в Белоруссии. В разгар Великой Отечественной войны был создан двухсерийный фильм о Диди-Моурави – Георгии Саакадзе. Многотомный роман А. Антоновской «Великий Моурави» был удостоен Сталинской премии. Однако очевидно, что Сталин учитывал, что Грузия в масштабах СССР занимает сравнительно скромное место, а поэтому он не поставил грузинских полководцев в один ряд с выдающимися военачальниками России и Украины (Александром Невским, Богданом Хмельницким, Александром Суворовым, Михаилом Кутузовым, Федором Ушаковым, Павлом Нахимовым), в честь которых были учреждены боевые ордена.
Поиск общего в истории народов Грузии и России позволял Сталину обратить внимание и на великие созидательные дела двух народов в прошлом, а также на правителей, чьи имена связаны со строительством прочных, процветающих государств. В известной ему с детства истории грузинских царей он мог найти немало общего с деятельностью русских государей. Традиционное для сына грузинского народа уважительное отношение к Давиду-Строителю, царице Тамаре и другим великим правителям Грузии, вероятно, помогало Сталину испытывать такое же уважение к созидательной деятельности российских государей, а затем преодолевать нигилистическое отношение к истории Российского государства, распространившееся после революции 1917 года.
Нашествие врагов заставляло патриотов любого народа вспоминать о достижениях своей культуры. Так было всегда и в истории Грузии: грузинский народ, защищая свою землю, вспоминал о своем культурном наследии и его великих творцах. В годы Великой Отечественной войны Сталин поставил замечательные достижения великих творцов России в один ряд с деяниями ее государственных руководителей и полководцев и призвал народ вдохновляться ими в борьбе с захватчиками, пытавшимися покорить великий народ.
Среди великих деятелей русского народа, которых назвал Сталин 6 ноября 1941 года, особенно много было писателей. Будучи сыном Грузии, для которой книга Шота Руставели «Витязь в тигровой шкуре» является национальной святыней, Сталин мог по достоинству оценить роль русской литературы. Классики грузинской литературы, которыми он зачитывался с детства, помогли ему найти путь к русской литературе. После завершения строительства библиотеки имени Ленина в 1930-х годах на фасаде ее нового здания, выходящего на Моховую, из писателей мировой литературы были изображены преимущественно классики русской литературы. В то же время знаменательно, что рядом с бюстами Пушкина, Лермонтова, Гоголя, Толстого, Салтыкова-Щедрина, Горького, Маяковского и другими русскими писателями, поэтами и критиками, а также с бюстом основоположника украинской литературы Шевченко был поставлен и бюст Шота Руставели.
Совершенно очевидно, что, оставаясь верным сыном своей родины, Сталин не замкнулся в том круге ценностей, которые он привык признавать наивысшими с раннего детства. Так же ясно, что Сталин не уподобился тем эмигрантам, которые стремятся порвать с культурой своего народа и даже демонстрируют презрение к ней. Очевидно, что эволюция исторического и культурного сознания Сталина на основе сохранения его национальных ценностей была сложным процессом.
Он полюбил такие произведения русской литературы, которые имели мало общего с грузинской культурной традицией и с теми книгами, которыми он увлекался в своем детстве. Он неоднократно цитировал фрагменты из произведений Гоголя, Салтыкова-Щедрина. Однако, по справедливому замечанию Евгения Громова, «именно Чехов является любимым автором Сталина. Его он будет читать всю жизнь». Любовь к Чехову показывала, как далеко Сталин ушел от любимых им в детстве книг о романтических героях и рыцарях «без страха и упрека». Сталин ценил Чехова прежде всего за его умение создавать сложные литературные характеры, исключительную тонкость в изображении людей. В своем выступлении на совещании в сентябре 1940 года Сталин сказал, что он предпочитает «манеру Чехова, у которого нет выдающихся героев, а есть «серые» люди, но отражающие основной поток жизни».
Подобную способность к изображению сложных человеческих натур Сталин обнаруживал и у других выдающихся деятелей русской литературы. Выступая на заседании Комитета по Сталинским премиям в марте 1950 года, Сталин осуждал литературных критиков, которые «хотят, чтобы все герои были положительными, чтобы все стали идеалами… Ну а Гоголь? Ну а Толстой? Где у них положительные или целиком положительные герои? Что же, надо махнуть рукой и на Гоголя, и на Толстого?» Произведения этих и других классиков русской словесности Сталин считал непревзойденными образцами художественной литературы, и книги Толстого, Гоголя, Чехова, а также многих других русских писателей переиздавались в сталинское время огромными тиражами.
Он очень любил и русские оперы. Серго Берия, хорошо знакомый с пристрастиями Сталина к русской опере, говорил своей матери: «Я не Сталин, чтобы по пятьдесят раз слушать «Ивана Сусанина». По словам Молотова, Сталин «часто в Большой театр ходил, на середину оперы, на кусок из оперы.