– Я ничего не смыслю ни в книгах, ни в звездах, ни в демонах. Можешь ты как-то доказать это, священник?
– Доказать? – засмеялся священник. – Какие тебе еще нужны доказательства? Люди, одержимые демонами, свирепствуют на улицах каждую ночь. Королевская Жертва – вот о чем говорит пророчество. Монахине в ее видении открылось, как принесли в жертву старого императора. Вторым стал Сканда. Ты солдат и, должно быть, присутствовал при разгроме его армии? – Антикас кивнул. – Скажи мне: он пал на поле битвы или был унесен в тайное место и там убит?
– Не мое дело обсуждать подобные вещи. Предположим, все было так, как ты говоришь – что тогда?
– Это значит, что пророчество правдиво. Двое из трех королей принесены в жертву. Когда умрет третий, врата откроются, и демоны вернутся к нам во плоти.
– Тут твои рассуждения дают сбой, ибо третьего короля не существует.
– Ошибаешься. Согласно пророчеству, в жертву должны быть принесены сова, лев и агнец. Сова олицетворяет мудрость и ученость – именно таким, как ты помнишь, был старый император. Сканда, да сгореть ему в аду, был кровожадным львом, разрушителем. Агнец же – это невинное дитя, младенец. Здесь не нужно быть пророком, поскольку мы знаем, что королева Аксиана ждет скорого разрешения. Ребенок, рожденный ею, будет третьим королем.
Антикас перевел дух.
– Ты толкуешь о чарах и заклинаниях, но подобной властью обладал лишь один человек. Калижкан, погибший под горным обвалом.
– Речь не о человеке. Человеку такая магия не под силу. Калижкана я знал. У него было доброе, отзывчивое сердце. Два года назад он приходил в наш храм, надеясь исцелиться от неизлечимой болезни, от рака. Мы не смогли помочь, и жить ему оставалось считанные дни. Два из этих дней он просидел над книгами в нашей библиотеке. После прихода монахини я сам просмотрел эти тексты. Один из них трактует о слиянии. Чародей, если он достаточно силен, может впустить в себя демона и тем продлить свою жизнь. Демон в подобном случае делится с ним своим бессмертием. – Священник отпил воды из оловянной кружки и продолжил: – Мы все удивились, когда Калижкан не умер – но в храм он больше не приходил и других святынь тоже не посещал. Я думаю, хотя доказать этого не могу, что Калижкан, жаждая исцелиться, позволил злому духу войти в свое тело. Но затем все пошло не так, как он ожидал. Либо обещание, вычитанное им в книге, оказалось ложным, либо он был недостаточно силен, чтобы противиться демону. Я полагаю, что Калижкан в любом случае давно уже умер, а значит, никакой обвал его убить не мог.
– И все-таки он погиб.
– Нет. Повелитель демонов нашел себе другое тело, только и всего. Ты говоришь, что произошел обвал. Был ли кто-нибудь, кто вышел из-под него невредимым?
Антикас встал:
– Довольно с меня этих бредней! Ты не в своем уме, священник.
– От всей души надеюсь, что ты прав.
На улице множество голосов подняли вой, и Антикас содрогнулся от этого жуткого звука.
– Начинается. – Священник закрыл глаза в безмолвной молитве.
Несмотря на отповедь, которую он дал священнику, Антикаса снедала тревога. Он служил Маликаде больше пятнадцати лет и разделял его ненависть к дренайским захватчикам. Он так и не смирился до конца с изменой, приведшей к истреблению дренайской армии, но смотрел на нее как на меньшее из двух зол. События последних дней вкупе со словами священника заронили в его душу сомнение, и теперь это сомнение грызло его.
Это верно: Маликада вышел невредимым из-под обвала, где погиб Калижкан, и с тех пор как будто изменился. Он стал хладнокровнее, лучше владел собой. Само по себе это еще ничего не значило, но было и другое: он не заботился больше о том, как удержать империю. Смерть Сканды – лишь первый шаг к освобождению Вентрии от дренайского ига. Гарнизоны, где есть дренайские части, размещены по всей стране, морские пути охраняются дренайскими кораблями. Маликада с Антикасом вынашивали свой план месяцами и оба хорошо сознавали опасность ответного удара. Но теперь Маликада полностью охладел к их великому замыслу и думает только об Аксиане.
Антикас подошел к очагу. Женоубийца сидел тихо, глядя в огонь красными от слез глазами. Снаружи слышался шум огромной толпы.
– Молчите и не шевелитесь, – шепотом предупредил Канта.
Антикас перебрался к закрытому ставнями окну и прислушался. Он слышал гул голосов, но слов не разбирал, ему показалось, что люди переговариваются между собой на чужом, непонятном языке, и он снова вздрогнул.
Внезапно ставню пробило копье, прошедшее всего в нескольких дюймах от его лица. Антикас отскочил от окна. Вслед за копьем на ставни обрушился топор, и офицер увидел перед собой целое море страшных, перекошенных лиц с выпученными глазами. Священник сказал правду, понял он в этот миг. Они одержимы демонами.
Канта с криком помчался вверх по лестнице. Антикас обнажил саблю и остался на месте. Человек с топором уже лез в окно. Оказавшись в комнате, он, однако, сразу изменился в лице, выронил свой топор, заморгал и взмолился:
– Помогите, во имя Неба! – Но с улицы его ударили ножом в спину и оттащили от окна. Одержимые, не делая больше попыток проникнуть в дом, с ненавистью смотрели на одинокого воина. Еще немного – и они, отступив, двинулись прочь по улице.
– Когда-то здесь было святилище, – сказал, подойдя к Антикасу, священник. – Остатки алтаря сохранились в подвале до сих пор. Священные силы не позволяют им войти сюда.
– Кому «им»? – спросил Антикас, спрятав саблю.
– Энтукку. Это бессмысленные существа, живущие лишь для того, чтобы есть. Некоторые полагают, что они рождаются из душ умерших злодеев. Не знаю, правда ли это, но они витают в воздухе повсюду, подобно голодным акулам, и питаются темными страстями одержимых. Юса превратилась в их пиршественный стол и скоро будет опустошена.
– Что делать, священник? Как помочь городу?
– Никак.
Антикас сгреб его за белую рясу и притянул к себе:
– Что-то сделать можно всегда. Думай!
Священник только вздохнул. Антикас отпустил его, и он спросил:
– Ты верующий?
– Я верю в силу своей руки и в свою саблю.
Священник помолчал немного, глядя во мрак.
– Повелителя демонов убить нельзя, ибо он бессмертен. Если ты убьешь занятое им тело, он найдет себе другое. И сила его растет. Ты видел толпу на улице. Всего несколько дней назад энтукку с трудом могли побуждать людей к насилию, но смерть Сканды позволила им овладеть душами целиком. Что ты можешь поделать против такой силищи со своей саблей? Стоит тебе выйти за эту дверь, демоны набросятся на тебя, и великий Антикас Кариос будет бегать вместе с толпой, вопя и убивая.
– Может, оно и так, священник, – подумав, сказал Антикас, – но главный демон, по твоим словам, черпает свою силу в смерти королей. Что будет, если ему не удастся убить третьего?
– Что может помешать ему в этом? Кто в силах противостоять демонам?
Антикас придвинулся к нему и сказал тихо, но так, что священник побелел:
– Еще одно высказывание в этом роде, и я выкину тебя из окна – понял?
– Во имя милосердия... – завел священник, но Антикас оборвал его:
– Милосердие мне не присуще, священник. Отвечай: что будет, если демоны не смогут убить третьего короля?
– Я точно не знаю. Их сила проистекает из предыдущих жертвоприношений. При всей своей величине она все-таки ограниченна. Если их предводитель не совершит третьего жертвоприношения в нужное время, им, думаю, придется снова вернуться в свой мир.
– Что ты подразумеваешь под «нужным временем»?
– Ключом здесь служит расположение планет. Есть чары, которые становятся неизмеримо сильнее в сочетании с нужным порядком небесных тел. Думаю, так обстоит дело и в этом случае.
– Как долго будет сохраняться этот порядок?
– Мне трудно судить, я не астролог – но уж верно, не более месяца.
Канта спустился из своего убежища, и они вместе с женоубийцей загородили выбитое окно перевернутым столом.
– Что вы делаете? – воскликнул Канта, когда Антикас зажег несколько ламп.
– Демоны не могут войти сюда, поэтому можно посидеть и при свете. – Антикас, позвав с собой священника, снова сел за стол. – Мне нужно добраться до моего коня, пока не рассвело. Знаешь ты какие-нибудь заклинания, чтобы помочь мне?
– Нет. Магия не входит в область моих познаний.
– Что же тогда в нее входит?
– Я целитель.
Антикас выругался, подумал некоторое время и сказал:
– Ты говоришь, что это место священно. Почему?
– Я ведь сказал – здесь было древнее святилище.
– Да-да. Но почему оно остается священным? Здесь действуют какие-то чары?
– О да! Многочисленные чары, заключенные в камне стен и дереве стропил.
– А если перенести древний алтарь в другое место, оно тоже будет священным?
– Думаю, что да.
– Пойдем со мной. – Антикас взял со стены одну из ламп, и они со священником спустились в подвал. Там было холодно, и им пришлось пробираться между бочками с пивом, вином и брагой. – Где он, этот алтарь?
– Вот. – Священник указал на камень высотой около трех футов, где было вырезано полустершееся изображение быка. Каменные руки, изваянные с обеих его сторон, тоже сильно обветшали. Каждая из рук держала полумесяц.
Антикас, передав лампу священнику, сходил наверх за топором одержимого и вернулся в подвал.
– Что ты хочешь делать? – испугался священник.
Антикас, пару раз ударив обухом, отколол кусок камня с кулак величиною.
– Ты говоришь, что чары содержатся в камне – может быть, он охранит меня от демонов.
– Не уверен. Это лишь малая частица святыни.
– Делать нечего, священник, придется попытаться. Королева теперь в горах, и ее защищает всего четверо человек.
– По-твоему, пятый как-то изменит положение?
– Антикас Кариос способен изменить любое положение, священник.
С камнем за пазухой он поднялся в таверну и через разбитую ставню выглянул на улицу. Там было тихо. Во рту у него пересохло, сердце стучало часто. Он не боялся никого из живых, но мысль о караулящих снаружи демонах наводила на него страх. Он приготовился отодвинуть стол, и Канта взмолился:
– Не надо! Не ходите туда! – Внутренний голос говорил Антикасу то же самое.
– Я должен. – Он отшвырнул стол и взобрался на подоконник.
Свежий ночной ветер овеял его, и он соскочил наземь. Оставшиеся в таверне торопливо вернули стол на место. Антикас перебежал через улицу в переулок. Не пройдя и ста шагов, он подвергся нападению. Вокруг сильно похолодало, ветер жужжал в ушах все громче и громче, словно рой рассерженных ос. Голову наполнила боль, а камень под камзолом сделался теплым. Антикас споткнулся и чуть не упал. Холод сковывал мозг. Шепот в ушах звучал на чужом для него языке, и все же он понимал его.
«Сдавайся! – шипели голоса. – Сдавайся! Сдавайся!»
Антикас повалился на колени. Ударившись о булыжник, он испытал сильную боль, и она отвлекла его от звучащих в голове воплей. Он сосредоточился на этой боли и на тепле, которое шло от камня.
Ему хотелось бороться с наседающими на него врагами, кричать и буйствовать, но более глубокий инстинкт побуждал его сохранять спокойствие. Море голосов захлестывало его, и ему казалось, что он сливается с ними воедино, разделяя жажду крови, боли и смерти.
– Нет, – сказал он вслух. – Я... – «Кто же я?» – подумал он в панике. Десятки имен, выкрикиваемых голосами, мелькали у него в голове. – Я... Антикас Кариос. Я АНТИКАС КАРИОС! – Снова и снова, как заклинание, повторял он свое имя. Голоса заверещали еще пуще, но вскоре утихли и превратились в смутное далекое эхо.
Антикас поднялся на ноги и побежал. Теперь он стал слышать человеческие голоса – то справа, то слева, то впереди.
Демоны, не сумев его одолеть, пустили в дело послушных им людей, чтобы отрезать ему дорогу.
Антикас, приостановившись, огляделся по сторонам. Слева от него находилась высокая стена с чугунными воротами. Он взобрался по ним, перелез на стену и оказался футах в пятнадцати над землей. По ограде он добрался до увитой плющом стены дома и полез вверх по вьющимся стеблям. На улице под ним уже собралась толпа, осыпавшая его проклятиями. Пущенный кем-то молот стукнулся о стену рядом с его головой. Антикас продолжал карабкаться. Кусок подгнившего дерева выскользнул из-под ноги, но он удержался и выбрался на плоскую крышу. Услышав скрип ворот, он взглянул вниз – несколько человек уже лезли следом за ним.
Крышу освещала луна. Антикас обнаружил чердачную дверь и проник в дом, но внизу по лестнице уже грохотали сапоги. Выругавшись, он повернул назад и добежал до края крыш.
Футах в шестидесяти под ним проходил узкий переулок. Антикас прикинул расстояние до противоположной крыши – десять футов, не меньше. Сам по себе прыжок не представлял для него затруднений, но крышу ограждал низкий парапет.
Отойдя назад, он разбежался, оттолкнулся левой ногой от парапета и полетел через переулок. На один страшный миг ему показалось, что он неверно рассчитал прыжок, но сразу вслед за этим он упал на крышу дома напротив и покатился по ней. Рукоять сабли впилась ему в бок, содрав кожу. Он снова выругался и достал саблю из ножен. Золоченый эфес погнулся, но это не мешало пользоваться клинком.
Чердачная дверца открылась, оттуда выскочили трое. Сабля Антикаса рассекла горло первому. Второго офицер пнул в коленную чашечку, сбив его с ног, третий умер с пронзенным саблей сердцем. Антикас подбежал к двери и прислушался. На лестнице было тихо. Он спустился и оказался в узком коридоре. Лампы здесь не горели, и он шел на ощупь. Наткнувшись в темноте на другую лестницу, он сошел на первый этаж, где в занавешенное окно проникал лунный свет. Антикас открыл окно и с десятифутовой высоты спрыгнул в сад.
Здесь высота ограды составляла не более восьми футов. Антикас вложил саблю в ножны, подпрыгнул, ухватился за гребень стены и подтянулся. Улица внизу была пуста.
Он бесшумно спрыгнул на булыжник и побежал дальше.
На Королевский проезд из всех переулков с криками и воем валила толпа. Антикас перебежал через улицу к дворцовым воротам. Часовые около них стояли, как статуи, не проявляя никакой тревоги. Видя, что толпа сейчас настигнет его, Антикас повернулся к ней лицом.
Но перед самыми воротами одержимые остановились, молча глядя на него.
Часовые по-прежнему не шевелились. Антикас тяжело дышал, позабыв про саблю.
Толпа медленно отошла на другую сторону улицы.
– Почему они не нападают? – спросил Антикас одного из часовых.
Тот повернул к нему лицо с мертвыми глазами и отвисшей челюстью. Антикас попятился прочь.
Своего коня он нашел стоящим на коленях в стойле. Кто-то сменил на нем попону – прежняя была серая, а эта черная.
Когда Антикас вошел, попона зашевелилась, и десятки летучих мышей взмыли в воздух, задевая его крыльями по лицу.
Они поднялись вверх, разместившись на стропилах, и Антикас увидел, что конь мертв.
В гневе обнажив саблю, он направился во дворец. Священник сказал, что повелителя демонов убить нельзя, но он все-таки попытается, да помогут ему все боги на небесах.
Камень у него на груди снова потеплел, и тихий голос сказал ему на ухо:
– Не бросайся так легко своей жизнью, мой мальчик!
– Кто ты? – остановившись, прошептал Антикас.
– Убить его ты не сможешь, поверь мне. Младенец – вот что важнее всего. Спаси младенца.
– Я в ловушке. Если я выйду из дворца, толпа накинется на меня.
– Я охраню тебя, Антикас. За городом ты найдешь лошадей.
– Но кто же ты?
– Я Калижкан, виновник всего этого ужаса.
– Вряд ли я могу тебе доверять после такой рекомендации.
– Знаю, но надеюсь, что сила истины убедит тебя.
– Думается, что выбирать мне не из чего. Веди, колдун!
Повелитель демонов высоко во дворце воздел руки. Опьяневшие, объевшиеся энтукку бесцельно толклись над городом. Но повелитель высасывал из них силу, и они взвыли, снова ощутив голод.