Часовой поспешно выскочил из‑за угла, держа наготове обнаженную саблю. Двери открылись, в них появились человеческие фигуры. Смутный шум голосов свидетельствовал о яростном споре.
– Пора! – едва слышно прошептал Клунг. – Иди, но не забывай пригибаться, пока тебя можно заметить из дверей! А потом бегом под окно твоей девицы! Быстрее!
– А ты где будешь?
– Здесь, если только мне не придется бежать. Я знаю одно заклятьице, которому меня научил демон Двенадцатой Реальности, – оно не позволит меня заметить. Ведь быстро бегать‑то я не могу! Иди же, пока твой двойник отвлекает жрецов!
Керин, пригнувшись, побежал вдоль по тропинке, мимо цветочных клумб, которые днем радовали бы глаз яркими красками, а ночью казались лишь серыми пятнами разных оттенков. Когда дверей храма стало не видно из‑за угла, юноша выпрямился и ринулся к стене здания. Свернутый кольцами канат раскачивался у него на плече и неприятно бил по сапогам.
Приблизившись к храму вплотную, Керин возблагодарил своих новарских богов за то, что отказался от мысли лезть вверх прямо по стене: на ней едва ли можно было найти, за что зацепиться. Вдоль всего первого этажа, с промежутками для окон, шел бордюром барельеф, изображавший танец девушек, которые держали друг друга за руки, застыв в угловатых позах, – но лепка была слишком мелка, чтобы за нее ухватиться. Второй этаж представлял собой почти исключительно ленту из окон, прикрытых ставнями. Над ним высилась башня, окно в которой обозначилось желтым светом свечи, пробивавшимся по краям ставен.
Керин скинул канат на клумбу, улыбнувшись при мысли о том, как ругалась бы его мать, если бы кто‑нибудь осмелился помять ее цветы. Он расправил канат, чтобы убедиться, что он нигде не запутался. Ожесточенные крики по‑прежнему доносились с другой стороны храма. К ним примешивалось жужжание москитов. Керин произнес заклинание, сопровождая его соответствующими пассами.
Какое‑то мгновение все оставалось как было. Керин испугался: может, он пропустил слог или нечетко провел рукой? Но тут один конец каната стал подниматься, будто голова чудовищной змеи, готовящейся к прыжку. Дрогнув, он двинулся дальше все выше и выше.
Когда на земле осталось лишь одно кольцо, канат замер. Керин глубоко вздохнул, чтобы собраться с силами, подпрыгнул, вцепился в канат и обхватил его ногами. Поднимаясь фут за футом, он подтянулся выше барельефа с танцующими девушками, и его нос едва не уткнулся в огромную каменную грудь одной из танцовщиц. Керин остановился, чтобы прихлопнуть москита на щеке, и стал забираться дальше. Шум у дверей храма становился все слабее.
Керин поднялся уже выше окон второго этажа, прикрытых ставнями. Слабое мерцание света проникало сквозь щели между ставнями и стеной. Стоило Керину чуть пошевелиться, как канат под ним начинал слегка раскачиваться.
Вот он уже добрался до уровня комнаты в башне, но тут увидел что в плане башня была меньше, чем нижние этажи, и из‑за этого окно комнаты Ноджири оказалось на добрых восемь футов в стороне!
Юноша задумался. Раскачивая канат, будто ствол гибкого деревца, он попытался дотянуться таким образом до окна, но это не удалось.
Он обнажил меч и снова принялся раскачиваться. Когда канат наклонился в сторону окна, ему удалось постучать в ставни концом меча – раз, потом еще раз...
Ставни распахнулись, изливая в ночь поток света. В салиморских окнах не бывает стекол – одни деревянные ставни. Ноджири воскликнула:
– Кто... что... мастер Керин! Что ты тут делаешь?
– Говори потише! – резко оборвал Керин, не в силах справиться с волнением. – Я пытаюсь тебя освободить.
– Зачем? Разве жрецы задумали что‑то недоброе?
– Они задумали совершить жертвоприношение какому‑то жестокому божеству, а жертвой должна стать ты! Я качнусь в твою сторону – ухватись за меч и тяни к себе.
Стой, возьми сначала тряпку, чтоб взяться за лезвие, а то руку разрежешь.
Ноджири скрылась. Прежде чем она вернулась, держа в руке полотенце, Керин успел заметить, что вся мебель сдвинута к двери комнаты. Когда очередное колебание каната позволило принцессе дотянуться до меча, она схватила его и стала тянуть, пока Керин не оказался достаточно близко, чтобы уцепиться за край ставен.
– Если я буду удерживать канат у окна, ты сможешь по нему спуститься? – спросил он.
– Не знаю. В детстве я много лазила по деревьям, но вот по канату...
– Нужно удерживать канат – у тебя в комнате найдется что‑нибудь вроде веревки? – Мысленно Керин клял себя за то, что не подумал захватить веревку с собой.
– Твоим мечом или кинжалом я могу отрезать веревки, которыми привязан матрас к кровати... – ответила Ноджири. – О, что‑то случилось!
Шум, доносившийся от дверей храма, усилился, затем послышался звук поспешных шагов, и кто‑то постучался в дверь комнаты.
– Принцесса, – закричал чей‑то голос, – открой дверь! Впусти нас!
– Тяни время! – приказал Керин.
– Подождите немного, господа, – ответила Ноджири. – Мне необходимо одеться.
– Не стоит! – закричали из‑за двери. – Открой немедленно!
Дверь задрожала под сильными ударами.
– Нет времени резать веревки, – сказал Керин.
– Спустись, насколько можешь, но ставню не отпускай, – попросила принцесса. – Я схвачусь за канат над твоей головой... Проклятие! В этой юбке мне спуститься не удастся!
В дверь били все сильнее – было ясно, что она вот‑вот подастся. Ноджири скинула с себя саронг, скомкала его и кинула вниз через голову Керина. Тем временем юноша пытался одной рукой засунуть меч в ножны. Ему все не удавалось точно попасть, и ножны бессмысленно болтались сзади.
– Бросай меч! – сказала принцесса.
Керин выпустил меч и спустился еще пониже, насколько мог, по‑прежнему держась за ставню. Нагая, Ноджири встала на подоконник и вцепилась в канат. Юноша ойкнул: пальцем ноги она ткнула его в глаз.
Он отпустил ставню; канат лениво качнулся в другую сторону. Керин стал спускаться, перебирая руками. Над его головой ползла вниз и Ноджири.
Когда ноги юноши оказались на высоте человёческого роста от земли, он отпустил канат и приземлился на корточки, как некогда в коровнике Эомера. Он подобрал меч и вложил его в ножны, а Ноджири тем временем достигла земли и надела свою юбку. Наверху с треском распахнулась дверь в комнату. Крики и топот, казалось, стали слышны со всех сторон сразу. Принцесса не успела еще завернуть как следует свою юбку, как Керин скомандовал:
– Это потом! Бежим!
Схватив ее за руку, юноша устремился к калитке. Клунга нигде не было видно, но, когда они приблизились к ней, Керин заметил группу жрецов и храмовых стражников, преследовавших фантом, несшийся по клумбам. Двойник Керина держался чуть впереди толпы и непрерывно выкрикивал ругательства.
Пвана стоял в дверях храма и вопил:
– Прекратите! Оставьте фантом! Все назад! – А заметив юношу с принцессой, принялся кричать, указывал на них пальцем: – Вот они! Вот кого ловите!
Беглецы промчались на улицу через калитку, которую Керин захлопнул на бегу. Едва переведя дух, Ноджири спросила:
– А куда теперь?
– На куромонский корабль. Как короче?
– Давайте через запутанные переулки – так мы от них оторвемся. Побежали!
Приподняв юбку, Ноджири неслась теперь впереди Керина. Когда преследователи только‑только пробились сквозь калитку, беглецы мчались уже по улице, спускавшейся к порту. Вместо того чтобы бежать прямо, принцесса увлекла своего спасителя в извилистый переулок, и они побежали зигзагами по лабиринту между домов.