Выставив вперед руку с магическим кольцом и мысленно призвав на помощь силу Бальдра, Маргарита грозно вопросила:
– Что вы натворили? Как вы посмели пленить человека?
Старик устало усмехнулся:
– Вы желаете узнать, что я натворил, милая барышня? Только то, о чем попросили меня ваши друзья.
– Мои друзья? – оторопела Маргоша (наверняка: старик врет, но как убедительно!). – Немедленно верните Михаила в прежнее состояние, слышите, вы! Не вынуждайте меня перейти к решительным действиям, чтобы заставить вас повиноваться!
Старик воздел глаза к небу, давая понять, что слова здесь бессильны.
– И я считала эту гарпию милой наивной девушкой? Где были мои глаза! – раздался рядом чей-то невероятно знакомый голос.
Вместо продавщиц за прилавком стояли Валька и молодая дама, одетая в стиле ретро по моде начала XX века. Маргарита где-то уже видела лицо этой особы, кажется, на фотографиях дальних родственниц, найденных в бабушкином комоде…
– Ну вот, только я приготовилась насладиться представлением, – продолжала Валька, – а все так быстро подошло к концу, что даже неинтересно. Но ты, Лаэртыч, молодец! Начинаешь реабилитироваться в моих глазах! Как ты его, хряп-хряп – и в горшок! И никаких угрызений совести. Железные нервы!
– Ну конечно! – возмутился старик. – Вы полагаете, что той нервотрепки, которую вы с Брюсами мне устроили, маловато будет? И надо до конца своих дней мучиться? Не такая уж светлая личность этот фон Ган, чтобы из-за него убиваться. Тем более он сам упустил свою удачу. А мне, к слову сказать, фон Ган много задолжал за помощь. Вот пусть теперь в качестве джинна потихоньку отработает. Другой раз осмотрительнее будет. Магические способности у него так себе, но любого чародея можно заставить сделать что-нибудь полезное.
– М-да, размышляя о превратности всего земного, невольно приходишь к выводу о цикличности круговорота судеб, – философски заметила Валька. – Сперва ты посадишь кого-то в горшок, потом, глядь, уже сажают тебя самого…
– Валя, объясни мне, пожалуйста, что здесь происходит? – взмолилась Маргарита.
– В двух словах и не расскажешь. Извини, мы все, включая тебя, только-только прибыли из недалекого будущего. Не пугайся! Мелочь, какие-то пару дней вернули назад. Но пришлось стереть эти дни из твоей памяти, чтобы у тебя шока не было… ну и чтобы перед этим Ганом ты естественно держалась, не выдавая себя. Короче говоря, в прошлый раз на этом самом месте в кувшин посадили не фон Гана, а тебя. Причем занимался этим фон Ган лично. Если ты собираешься его пожалеть, то можешь уже перестать это делать. Поскольку мы не пожелали оставить тебя в образе джинна, пришлось вернуться обратно к этой роковой минуте и все переиграть… ладно, потом, при случае, я расскажу тебе все подробности. Надеюсь, моему слову ты веришь? А сейчас пора снять чары со здешних девочек – продавщицы тоже люди, и их психику поберечь пришлось. Надеюсь, со временем ты к таким приключениям привыкнешь.
– Надеюсь, что нет, – искренне ответила Маргарита. – Во всяком случае, не хотелось бы.
На этот раз особняк княжны просто сиял. Естественно, сияние было глубоко внутренним и никак не украшало внешний фасад заброшенного здания. Сияла и хозяйка, и это скрыть оказалось уже невозможно.
– Девочка моя! – причитала княжна, нервно бегая вокруг Маргариты. – Как я счастлива, что ты снова на свободе! Если бы ты знала, как я волновалась! Сколько я пережила!
– Ну по сравнению с тем, сколько пережила Маргарита, ваши волнения – просто пустяк, – бестактно напомнила Валька.
– Конечно, все, что связано со мной, это лишь пустяки. И не затрудняйтесь извинениями, я уже привыкла, – парировала княжна (хотя Валька совершенно не собиралась извиняться). – Ладно, главное, что мы успели до ночи полнолуния…
– Мы успели! Мы пахали! – Валька продолжала ворчать, но княжна на радостях решила ее выпады игнорировать.
– Повторяю, мы успели до ночи полнолуния! И теперь мы попадем на большой императорский прием в Зимнем.
Императорский прием в Зимнем? Тетушка давно делала загадочные намеки, начавшиеся еще в тот день, когда было заказано парадное платье у мадам Ламановой, но с такой определенностью еще не высказывалась.
– Мы что, пойдем в Эрмитаж? – уточнила Маргарита, чувствуя, что у нее вновь все путается в голове. Похоже, ее снова настигло возмездие за легкомысленно насланные на собственную начальницу чары… Но теперь это было уже привычно и поэтому не так страшно. Маргарита замолчала, ожидая, пока вихрь, поднявшийся в голове, уляжется и все придет в норму. Впрочем, возмездие бывает троекратным, так что… Что – так что? Маргарита только что думала о чем-то важном, но уже не могла вспомнить о чем. Тетушка тем временем болтала не переставая:
– В Эрмитаж? О нет, в Зимний дворец, дорогая, в Зимний дворец. Твое платье, к счастью, уже готово. Теперь следует подобрать драгоценности… Ко двору в чем попало не приедешь. У дам, явившихся во дворец, драгоценности должны быть с определенным сочетанием камней – к примеру, рубины и бриллианты или сапфиры и бриллианты; возможны также жемчуга и бриллианты. И платья тоже приняты определенных расцветок – либо розовые, либо голубые, чтобы соответствовать набору драгоценностей. С рубинами полагается надевать розовое платье, с сапфирами – голубое, с жемчугами можно выбрать либо розовое, либо голубое. И никаких вольных импровизаций! Поскольку для тебя мы заказали платье в голубых тонах, выбирай, что тебе больше по вкусу – сапфиры или жемчуга?
Тетушка говорила и говорила, обращаясь к Маргарите, и вроде бы даже ожидала ответа. Маргоша сделала над собой усилие и, похоже, стала тетушку понимать, хотя казалось, что слова проходят долгий путь, прежде чем достигают ее сознания. Какие сапфиры, какие жемчуга?
– Тетушка, но у меня нет с собой драгоценностей, они остались в Москве. – Маргарита с трудом разлепила ссохшиеся губы, чтобы ответить суетливой родственнице. – К тому же та ниточка жемчуга и то колечко с сапфиром, которые хранятся в моей шкатулке, очень далеки от придворных требований…
Тетушка успокоительно похлопала ее по руке.
– Не волнуйся, дорогая, я тебе что-нибудь подберу.
– Ой, вот только что-нибудь не надо! – буркнула Валька, до того сидевшая в углу с равнодушным видом. – Я не допущу, чтобы Маргошка поперлась во дворец кое-как одетой.
– Что значит – поперлась? – нервно воскликнула княжна.
– А что значит – что-нибудь? – огрызнулась Валька, в очередной раз демонстрируя отсутствие хороших манер. – Мне и в семнадцатом году не больно-то нравилось то, что представители вашего рода носили в качестве фамильных безделушек. А с тех пор, поди, уже и последнее порастрясли, князья недорезанные. Маргошка, погоди минутку, я сейчас.
Валька скрылась в дверях, а княжна бросила ей вслед:
– Нет, эта женщина в конце концов доведет меня до сердечного приступа. Если бы не ее бескорыстная помощь в деле твоего освобождения…
Но Валька уже влетела обратно. Причем влетела в буквальном смысле, по воздуху. В руках у нее был тяжелый кованый ларец, тот самый, который она однажды принесла в мешке неизвестно откуда со словами: «В тыща девятьсот четырнадцатом году в тайнике припрятала, и все недосуг забрать было».
Ларец по-прежнему казался припорошенным пылью и паутиной, но, когда Валька откинула крышку, вытащила из ларца потертый футляр и распахнула его, ахнула не только Маргарита, но и княжна. На подушечке из черного бархата лежало бриллиантовое ожерелье, украшенное подвесками с такими крупными сапфирами, что трудно было поверить в их подлинность. И все же это были именно сапфиры, а не куски синего стекла, украшающие привычную современным дамам бижутерию.
ГЛАВА 25
– Что это? – запинаясь, прошептала княжна.