Пройдет 2 или 3 года, но неизбежен военный конфликт Германии и СССР, и исходя из этого необходимо строить наши политические отношения с ней.
Как вспоминал Мерекалов, Сталин согласился с его оценкой, и на этом же заседании Политбюро приняло соответствующие решения.
Оценка была принята, но выводы оказались неожиданными. Именно с апреля советские дипломаты в Берлине (самому Мерекалову было приказано остаться в Москве) стали внимательно относиться ко всем казавшимся ранее абсурдными немецким "авансам".
В эти дни в Москве побывал и посол в Англии Майский, который участвовал в переговорах с Англией и Францией. В 30-е годы советская дипломатия видела выход в создании системы коллективной безопасности (с ее пактами между СССР, Францией, Чехословакией). В условиях безусловной угрозы Советскому Союзу со стороны Германии на Западе и Японии - на Востоке эти соглашения казались и Сталину приемлемыми. Но никогда его не оставляла подозрительность в отношении западных демократий, игравших тогда ключевую роль в европейском концерте держав. Советский Союз все время оставался на положении Золушки в европейском дворце, и перспектива оказаться в таком же положении в случае войны Сталина, безусловно, не устраивала. Достаточно прочитать его заявления на XVII и XVIII съездах партии. Они отражали принципиальное, в том числе психологическое, неприятие любого капиталистического партнера, даже если союз с ним обещал преимущества, как англо-французско-советский альянс против Германии.
Но вот на мрачном горизонте затяжных и изнурительных переговоров Москвы с Лондоном и Парижем появляется новая фигура - Гитлер с его заманчивыми предложениями: исключение угрозы участия СССР в войне, устранение неугодного соседа - Польши, приращение за ее счет советской территории, перспектива дальнейшего прироста территории СССР за счет Прибалтики. Как прозрачно намекали немецкие дипломаты - Шнурре, Вайцзеккер и сам Риббентроп, предлагался прямой раздел сфер влияния в Восточной и Юго-Западной Европе. Перед этим искушением Сталин устоять не смог. Иными словами, решение в 1939 году пойти по пути возможного раздела сфер влияния (по типичному империалистическому принципу!) означало нечто большее, чем уловку. Недаром, как вспоминал переводчик Сталина Владимир Павлов, в самом начале первой беседы с Риббентропом 23 августа 1939 года Сталин нетерпеливо прервал вступительные пышные тирады имперского министра и потребовал перейти к "сути дела" - к обозначению сфер взаимных интересов. Конечно, о таком Сталин не мог и мечтать в отношениях с Англией и Францией. Для Чемберлена или Даладье подобный раздел был просто немыслим. Скорее они пошли бы на сделку с Гитлером (Чемберлен и Даладье попытались это сделать в Мюнхене в 1938 г.), но со Сталиным они этого делать не собирались...
Конечно, Сталин не был наивным политиком, пришедшим в телячий восторг от предложений, привезенных Риббентропом в Москву 23 августа 1939 года. Во-первых, он прекрасно знал эти предложения от советских дипломатов в Берлине. Во-вторых, он сразу потребовал от имперского министра больше того, что он привез (тот был вынужден срочно звонить в Берлин), и получил. Некоторого скепсиса и даже издевательской иронии Сталина имперский министр, спешивший донести Гитлеру о своих успехах, просто не заметил. Например, он не сообщил о такой сцене, разыгравшейся на приеме в Кремле в честь Риббентропа. Министр поднялся по знаменитой лестнице Большого Кремлевского дворца и приветствовал Сталина вытянутой рукой. Окружение Сталина замерло: какая провокация! Но Сталин неожиданно ответил... книксеном. Взявшись пальцами за края своего френча, он картинно присел перед гостем. Собравшиеся разразились громовым хохотом.
У Сталина были свои резоны.
Он их излагал редко: например, нет никаких следов его высказываний на заседаниях Политбюро в мае - августе 1939 года. Есть, однако, ценное свидетельство, в подлинности которого нет никаких сомнений. Сомнение может быть только в полной искренности изложенной Сталиным позиции. Но она так или иначе была изложена им в длительной беседе с главой Коминтерна Георгием Димитровым 7 сентября 1939 года и сразу была записана последним в своем дневнике. Запись гласила:
"7.9.39.
В Кремле (Сталин, Молотов, Жданов).
Сталин{16.1}
- Война идет между двумя группами капиталистических стран (бедные и богатые в отношении колоний, сырья и т.д.).
- Мы не прочь, чтобы они подрались хорошенько и ослабили друг друга.
- Неплохо, если бы руками Германии было расшатано положение богатейших капиталистических стран (в особенности Англии).
- Гитлер, сам этого не понимая и не желая, расшатывает, подрывает капиталистическую систему.
- Позиция коммунистов у власти иная, чем коммунистов в оппозиции.
- Мы хозяева у себя дома.
- Коммунисты в капиталистических странах в оппозиции, там буржуазия хозяин.
Мы можем маневрировать, подталкивать одну сторону против .другой, чтобы лучше разодрались.
- Пакт о ненападении в некоторой степени помогает Германии.
- Следующий момент - подталкивать другую сторону.
- Коммунисты капиталистических стран должны выступать решительно против своих правительств, против войны.
До войны противопоставление фашизму демократического режима было совершенно правильно.
- Во время войны между имперскими державами это уже неправильно.
- Деление капиталистических государств на фашистские и демократические потеряло прежний смысл.
- Война вызвала коренной перелом.
- Единый народный фронт вчерашнего дня был для облегчения положения рабов при капиталистическом режиме.
- В условиях империалистической войны поставлен вопрос об уничтожении рабства!
- Стоять сегодня на позиции вчерашнего дня (единый нар. фронт, единство наций) - значит скатываться на позиции буржуазии.
- Этот лозунг снимается.
- Польское государство раньше (в истории) было нац. государство. Поэтому революционеры защищали его против раздела и порабощения.
- Теперь - фашистское государство угнетает украинцев, белорусов и т.д.
- Уничтожение этого государства в нынешних условиях означало бы одним буржуазным фашистским государством меньше!
- Что плохого было бы, если бы в результате разгрома Польши мы распространили социалистическую систему на новые территории и население.
Мы предпочитали соглашение с так называемыми демокр. странами и поэтому вели переговоры.
- Но англичане и французы хотели нас иметь в батраках и притом за это ничего не платить!
- Мы, конечно, не пошли бы в батраки и еще меньше, ничего не получая.
Надо сказать рабочему классу
- Война идет за господство над миром.
- Воюют хозяева капиталистических стран за свои империалистические интересы.
- Эта война ничего не даст рабочим, трудящимся, кроме страданий и лишений.
- Выступить решительно против войны и ее виновников.
- Разоблачайте нейтралитет, буржуазный нейтрал. стран, которые, выступая за нейтралитет у себя, поддерживают войну в других странах в целях наживы".
Если отвлечься от "специального заказа" беседы Сталина с Димитровым, которому Сталин хотел доказать пользу и даже благотворность пакта для мирового коммунистического движения, то в знаменателе остается: стремление к укреплению позиций СССР, который должен был оставаться "третьим смеющимся" в схватке двух империалистических хищников. Такого рода мечту Сталин высказал еще в 1925 году, на пленуме ЦК РКП(б), явно желая подражать Ленину, который, совершив в Бресте свой резкий поворот, стремился использовать одного хищника против другого.