Группе поручалось не только подыскать удобное место для будущего базирования отряда, но заодно разведать обстановку в самом Луцке, выяснить, какие там немецкие учреждения, какой гарнизон, какие штабы. Людей Фролову поэтому мы подбирали очень тщательно. Предпочтение отдавалось тем, кто знал Луцк или его окрестности.
В эти дни в штабной чум пришла Марфа Ильинична Струтинская.
Я очень удивился. Что заставило ее преодолеть свою застенчивость и явиться ко мне? До сих пор все ее просьбы передавал Владимир Степанович.
В чуме горел костер, вокруг него лежали бревна, они служили сиденьем.
- Садитесь, Марфа Ильинична.
Она степенно уселась и объявила:
- Я к вам ненадолго, по делу. Хочу просить, чтобы меня послали в Луцк.
Я вспомнил, что одними из первых вызвались идти с Фроловым Ростислав Струтинский и Ядзя. От них-то, видимо, Марфа Ильинична и узнала о походе.
- Марфа Ильинична, - ответил я, - вам идти в Луцк не следует. Сил не хватит. Вы и здесь приносите большую пользу.
- Ну, какая польза от моей работы? Варить и стирать всякий может, а насчет сил моих, пожалуйста, не беспокойтесь. Я крепкая. И пользы принесу больше молодого. В Луцке у меня родственники, знакомые, через них все, что надо, узнаю, с кем хотите договорюсь.
- Ну а как же маленькие? - Я имел в виду младших детей Марфы Ильиничны - Васю и Славу.
- За ними Катя присмотрит.
- А опасности? Вы понимаете, как много предстоит их? - пытался я отговорить Марфу Ильиничну.
- Бог милостив. Ну кто подумает, что я партизанка?
С большим уважением смотрел я на женщину, на ее хорошее, исполненное доброты и благородства лицо.
- Хорошо, - ответил я. - Посоветуюсь с товарищами.
Боясь, что последует отказ, она прислала ко мне мужа - Владимира Степановича. Но я все же не решался.
Вскоре Цессарский сказал мне, что Марфа Ильинична простудилась и ей сильно нездоровится. Я решил воспользоваться этим и поручил Фролову передать Марфе Ильиничне, что в Луцк мы ее не пошлем.
Не успел Фролов возвратиться, как со слезами на глазах прибежала она сама.
- Да я только малость простыла. Все завтра пройдет.
И принялась так горячо упрашивать, что я в конце концов согласился.
Шестнадцатого февраля группа вышла в путь.
Владимир Степанович вместе с младшими детьми провожал жену далеко за лагерь.
Спустя неделю мы получили сведения, что группа благополучно прошла в район Луцка, расположилась в лесу в двадцати пяти километрах от города и отправила разведчиков в город.
Вероятно, что дело пошло бы и дальше так же успешно, если бы не чрезвычайные обстоятельства, заставившие вернуть группу в отряд.
После истории с Косульниковым мы вынуждены были отказаться от гостеприимства Жигадло, а вместо его хутора в тридцати километрах от Ровно был организован новый, еще более удобный "маяк". Здесь постоянно дежурили двадцать пять бойцов и с ними несколько пар хороших лошадей с упряжками. Специально для Кузнецова имелись ковровые сани, на которых он отправлялся в Ровно.
Связь между Кузнецовым и "маяком" осуществлял Коля Приходько. На фурманке, на велосипеде или пешком он доставлял пакеты от Кузнецова на "маяк". Пока другой курьер добирался от "маяка" до лагеря и обратно, Приходько отдыхал. А потом, уже с пакетом из отряда, он вновь отправлялся к Кузнецову в Ровно. Порой ему приходилось совершать рейсы по два раза в день. И все сходило благополучно. Появление Приходько в Ровно ни у кого не вызывало подозрений. Несколько раз немецкие посты проверяли у него документы, но документы были хорошие.
Однако мы знали характер Коли Приходько. Наш богатырь не мог равнодушно пройти мимо немца или полицая. Хотя он скрывал свои приключения, но кое-что становилось известным.
Однажды Приходько возвращался на фурманке из Ровно. Еще в городе он заметил, что позади идут двое полицаев и, как ему показалось, следят за ним.
Вместо того чтобы погнать лошадей и уехать подобру-поздорову, Приходько нарочно поехал шагом. Полицаи шли следом.
Впереди оказался мост через Горынь. За полкилометра от моста Приходько остановился и стал подтягивать подпругу, хотя упряжь была в полном порядке.
Когда полицаи поравнялись с повозкой, Приходько весело окликнул их:
- Сидайте, хлопцы, пидвезу. Вам до Клесова?
- До Клесова.
- Сидайте. Зараз там будем.
Полицаи положили в фурманку винтовки, прыгнули сами. Приходько тронул коня и завел разговор с пассажирами:
- Що, хлопцы, в полицаях служим?
- Служим.
- Куда едете?
- Народ забираем до Великонеметчины. Тут вот с одного хутора брать будем. Добром не хотят...
- Несознательный народ, - посочувствовал Приходько.
- А тоби тож, хлопче, дуже добре до Великонеметчины поихаты, - заявил полицай, глядя на Колю. - Таких здоровых с удовольствием берут. О, брат, там жизнь! Разживешься, паном до дому приидешь.
- Та я разве здоровый? - упрямился Приходько.
Фурманка въехала на мост. Возница вдруг остановил коня, поднялся во весь рост.
- Руки в гору! - загремел он. В руке у него пистолет. - Геть с повозки, продажни твари! Прыгай в воду, а то постреляю.
Внизу бурлит река. Она вздулась, вода проходит под самым настилом моста. Глянув вниз, полицаи отпрянули от края.
- Прыгай!
Пятясь от пистолета, полицаи прыгнули в воду.
Приходько спрятал пистолет, деловито посмотрел вниз, на реку, где, хватаясь друг за друга и топя один другого, барахтались полицаи, и, убедившись, что оба пойдут ко дну, занял свое место на фурманке и стегнул коня...
Вероятно, мы так бы и не узнали об этом случае на Горыни, если бы не винтовки, доставшиеся Приходько и подлежавшие сдаче в хозяйственный взвод. Трофеи и на этот раз подвели нашего богатыря. Он сдал их Францу Игнатьевичу Нарковичу, командиру хозяйственного взвода, и уже спустя полчаса предстал передо мной и Лукиным в штабном чуме.
- Кого ты там повстречал по дороге, Коля?
- Я?
- Ты.
- Так то булы полицаи, два чоловика, ну, я их, значит, того... в речке выкупал.
- Опять ты лезешь на рожон?
- Так воны сами попросылыся на фурманку.
- Забыл наш разговор?
Приходько опустил глаза, молчит и наконец признается чистосердечно:
- Все понимаю, товарищ командир, та як тильки пидвернется пидходящий случай, нема сил сдержаться.
...Двадцать первого февраля я передал курьеру с "маяка" пакет для Кузнецова.
- Вы повезете важный пакет, - предупредил я. - Если он попадет к врагу, мы рискуем потерять лучших наших товарищей. Будете передавать пакет Приходько - скажите ему об этом.
На другой день пакет был вручен на "маяке" Коле Приходько, и он направился с ним в Ровно.
Кузнецов ждал весь день. Но Приходько не приехал. Не явился он и утром следующего дня.
А к двенадцати часам дня по городу пошли слухи о необычайном происшествии у села Великий Житень. Рассказывали, что один молодой украинец перебил "багато нимакив" и сам был убит. По одной версии, это был житель села, по другой - партизан из лесу, и вовсе не молодой, а "в летах". Но все утверждали, что бой вел один человек и что он перебил фашистов "видимо-невидимо".
Кузнецов немедленно послал в село Великий Житель Казимира Домбровского, у которого были там родственники.
Николай Иванович хорошо знал Приходько. Они подружились еще в Москве, вместе прилетели в отряд, вместе работали. Жажда активной борьбы роднила их. Кузнецов не сомневался, что, если Приходько попадет в руки врагов, он ни под какими пытками не выдаст товарищей. Если Приходько погиб, то что сталось с пакетом?
Домбровский вернулся, нашел Кузнецова и долго не мог начать говорить. Кузнецов не торопил его. У него уже не оставалось сомнений в судьбе Коли.
Вот что узнал со слов очевидцев Казимир Домбровский.
...