Да нет же, мелькнула та главная, бесконечно творящая красота, что дарит силу художникам, ищущим и влюбленным, высвобождает золушек из замарашек, преображает землю весной, исцеляет. Но то была не Алинина кинопроба. То была безответственная для нее проба пленки. Без звука. Когда же мы встретились наяву и я услышал голос Алины, тайна рассыпалась, не было красоты. Она говорила каким-то чужим, не своим голосом, как будто передразнивала себя, — очень похожим на остальные, многие голоса. Да ведь кто знает, не разбежалась бы прочь, не рассеялась многоязычная толпа всемирного любопытства, если бы заговорила вдруг Мона Лиза, загадочная Джоконда, непостижимо нам улыбающаяся через пуленепробиваемое стекло под сводами Лувра. «А мы ее переозвучим другой актрисой», — успокоил меня тогда режиссер.
Ну что же, он может переозвучить, а я не могу. Я буду искать, искать ту главную красоту в прошлом и настоящем, в вымыслах и реальности, в себе и во всем — в пространствах преображения.
— Даю третий звонок. Прошу всех к началу.
Ну вот и все. По давней доброй традиции артисту на выходе вопросов не задают. Не сообщают ни радостных, ни печальных новостей. Ведь помыслом он уже там — в зеркале сцены. Собрался. Идет на суд. Точка. Занавес. Увертюра — дивная музыка. Свет в глаза. Меня ждут. Я иду...
СТРАННАЯ ЭТО ВЕЩЬ — ЗРИТЕЛЬСКАЯ ЛЮБОВЬ...
В общей сложности количество кино— и телефильмов, в которых я снялся, равняется приблизительно пятидесяти. Не равнозначны они по художественным достоинствам, и судьбы их разные.
Популярность картины заранее определить невозможно. В Театре Моссовета с успехом шла пьеса В. Азерникова «Возможны варианты». Постановщиком был Павел Хомский. Ваш покорный слуга — режиссер-ассистент. И я же играл одного из главных персонажей, по имени Игорь. В спектакле участвовали Ия Саввина и Ростислав Янович Плятт. Затем на «Мосфильме» в телевизионном объединении запустили в производство двухсерийный фильм «По семейным обстоятельствам». В основе сценария лежала вышеупомянутая пьеса Азерникова. Режиссер-постановщик Алексей Коренев, с которым мы делали до того «Урок литературы» и «Вас вызывает Таймыр», пригласил меня сыграть ту же роль, что и в театре. Моими партнерами стали Галя Польских, Марина Дюжева, Евгения Ханаева, Евгений Евстигнеев, Владимир Басов.
Анатолий Папанов, Ролан Быков, Бухути Закариадзе блестяще сработали в локальных ролях, которые в театре все вместе делал один Ростислав Янович. Коренев, я и оператор Анатолий Мукасей говорили на одном языке. Поэтому первая серия получилась стилистически более выдержанной. Вторая серия сложилась пестрее по принципу концертных номеров и драматургически, и актерски, но некоторый жанровый разнобой в целом картине не помешал. Честно говоря, не ожидал, что эта работа станет столь популярной. Относился к ней, как к хорошему ширпотребу, не более. А взрослые люди говорят, что они выросли на этом фильме, цитируют фразы моего персонажа, которые сам-то я уж давно забыл. Сказал перед камерой и забыл. А зрители помнят, смотрят по нескольку раз, оттого что прониклись симпатией. Странная это вещь — зрительская любовь. Непредсказуемая. Подаренная и мне, и им кем-то свыше. И нет в том ни моей вины, ни заслуги. Я лишь делаю свое дело, как могу.
В фильме снималась грудная девочка. Как-то зимой уже после выхода «По семейным обстоятельствам» на телеэкраны мы встретились на улице с Мариной Дюжевой. Она только что родила и гуляла с коляской. Разговорились, заговорились и не заметили — вокруг собралась толпа. Люди увидели нас словно сошедших с экрана. Она, я и ребенок — в точности, как в кино.
Зрители живут мифами. Как-то за городом, на даче, к нам приехали родственники. Пошли гулять.
Я шел впереди с молоденькой племянницей и тоже с коляской, в которой везли маленького Вовку, ее сына и нашего двоюродного внука. Жена с сестрой шли чуть поодаль. К ним подошла прохожая женщина:
— Видели, видели — вон Стеблов пошел. Он с женой развелся, женился на молоденькой, дочку родил.
— Надо же, как интересно! — ответила моя Таня.
В восьмидесятом году мы купили полдома в деревне. Жили себе, да жили. Когда началось кооперативное движение, в нашем селе построился кооператор. Большой дом в два этажа — не чета нам. Тогда еще водили туристические маршруты по Подмосковью. Объявляли по телевидению, что собираются там-то, во столько-то. Обычно у касс какого-нибудь вокзала. Один из таких маршрутов проходил через нашу деревню. Так вот я сам слышал, как туристический экскурсовод, показывая на виллу кооператора, объяснял походникам: «Это дача Стеблова». Они меня не видели. Я стоял с полными ведрами за колодцем — ходил за водой.
У нас была старенькая «шестерка». Поехали с дачи в районный центр. В магазин за продуктами. Жена, я и сын — за рулем. На обратном пути заклинило тормозные колодки. Горят, дымят. Останавливаемся время от времени, поливаем водой из бутылки. Охлаждаем, гасим. Лишь бы доехать. К колонке подъехали, когда вода кончилась. Рядом ларек. У ларька пьяная компания. Подходит высокий красавец. Крепко принявший, но держится стойко. Одет чисто. Рубашка. Костюм. Ко мне обращается:
— Какие люди!
Я улыбаюсь вежливо, но сам в сторону. Тогда он чеканит:
— Серега такой-то, третий отряд ГАИ!
Это меняет дело. С ГАИ лучше не ссориться. Оборачиваюсь к нему. Жму руку.
— Какие проблемы? — спрашивает.
— Да вот — колодки...
— Следуйте за мной! — командует. — Нет проблем!
Я жену высадил. Отправил на «Волге» с проезжавшим мимо односельчанином. Серега — третий отряд ГАИ вперед побежал меж заборов. Мы на «шестерке» — за ним. Переулками, закоулками. Выехали на задворки.
Машины ржавые, битые. Нетесаный столик сбитый, полторы лавки под вишней. Серега пронзительно свистнул в руку. Из-за забора две головы. Представились: Миша и Виктор. Обоим под сорок. Спросил сына по-тихому:
— Чем это кончится?
— Я не могу — за рулем. А тебе пить придется, — отвечает.
Выяснилось, что Миша — директор магазина «Автозапчасти». Оставили меня с Виктором Миша с Серегой, уехали на вылизанной, накрученной «девятке» с прибамбасами. Сказали, что за колодками. Еще сказали, чтобы Виктор накрыл на стол чин-чинарем. Виктор повел нас с сыном в сарай поросят показывать. Потом — в ларек за бутылкой. Я спрашиваю:
— Чем закусывать будем?
Виктор не ожидал вопроса. Задумался. Взяли шпроты. Вернулись к столику на задворки. Там бомж сидит с дешевой поллитрой неизвестного происхождения. В окна выглянули женские лица. Посмотрели, задернули занавески. Бомж вынул стакан и вилку. Спросил:
— Наливай?
— Может, ребят подождем, — усомнился я.
— Наливай! — настоятельно разрешил Виктор.
Бомж выпил первый, налил Виктору. Тот уступил мне. Сын смотрел на меня, понимая мое затруднение. Каково мне выпить после бомжа? Бывают минуты, когда думать не надо. Я подумал: «Не надо думать!» — и выпил. Потом повторяли по кругу.
Откуда ни возьмись налетели дети. Трое от шести до двенадцати. Расхватали шпроты, как воробьи зерно, передавая вилку друг другу. Мне не досталось. В окна выглянули женские лица. Посмотрели, задернули занавески. Видимо, надоели им пьянки — вот и не участвовали. Демонстративно. Но все же прислали сырые яйца через паузу. Через детей.
Подъехали Миша с Сережей. Колодки новые привезли. Подняли машину домкратом на козлы. Обломком полотна от ножовки стали растачивать тормозной барабан. Сын газует и тормозит, чтобы колодки слетели. Они прикипели, не отделяются. Полотно не одно загубили.