Пока я размышлял, Колюбакин снова спросил:
- А помните Бауцен? Какая часть представляла у Наполеона в этом сражении общий резерв?
Я помнил обстоятельства сражения при Бауцене и сразу назвал имя прославленного маршала: Ней.
- Ну, так что же? - допытывался Колюбакин.
Догадка мелькнула в моей голове: Ней, находившийся в начале сражения вне поля действий, был введен со своим корпусом в нужную минуту, и это решило победу.
- Общий резерв,- ответил я,- предназначается для нанесения главного удара.
Колюбакин просиял и отпустил меня без дальнейших вопросов, поставив двенадцать.
От военных экзаменаторов мы перешли к штатским. По иностранным языкам надо было написать сочинение на заданную тему. По-французски я получил полный балл.
По немецкому языку мне сбавили один балл за то, что в изложении темы "Воспитание молодого воина" я спутал выражения "кригсшуле" с "милитэршуле".
Громадное большинство офицеров от писания сочинений отказалось и предпочло не рисковать, а переводить со словарем технический текст. Экзамен этот прошел без "потерь", и уже на следующий день мы попали в руки раздражительного и желчного профессора общей истории Форстена. Большинство вопросов сверх билета задавались им из эпохи французской революции, что было довольно странно в стенах академии. Как и у Колюбакина, один четкий ответ решал у Форстена оценку. Нынешний генерал-майор Савченко, мой товарищ по выпуску, помнит до сих пор свой экзамен по истории.
- В чем была суть реформ братьев Гракхов? - спросил Форстен.
- В восстановлении свободного крестьянства,- удачно ответил поручик Савченко, стоявший навытяжку в своем гренадерском мундире с высоким красным воротником.
Но вслед за ним, припоминаю, отвечал какой-то драгунский штаб-ротмистр и, получив билет по истории Персии, начал с того, что Дарий видел во сне лестницу... На этом его попытка попасть в академию и потерпела фиаско, так как Форстен сухо заметил, что "он не желает на экзамене слушать сказки...".
Для меня экзамен по истории прошел счастливо. В Пажеском корпусе хорошо преподавалась история французской литературы - предмет, к которому я и сам относился с интересом, и это помогло мне сделать Форстену доклад о французских энциклопедистах.
Много тяжелее пришлось мне на самом подходе к финишу - на экзамене по географии. По русской географии экзаменовал заслуженный профессор статистики и автор трудов по военной географии генерал Золотарев, а по иностранной молодой полковник Христиани, восходящее светило академии.
Сидя по своему обычаю на краешке стола с маленькой записной книжкой в руке, Золотарев с самым невозмутимым видом задавал один вопрос за другим.
- Назовите все пристани по Днепру,- кротким голосом попросил Золотарев экзаменовавшегося передо мной драгунского офицера.
- Как прикажете, ваше превосходительство: с верховьев или с низовьев? рявкнул лихой драгун.
- Ну, начните хоть с низовьев,- ответил драгуну Золотарев, не подымая глаз от своей книжечки.
- Одесса,- ляпнул тот, а Золотарев даже не удивился, но изобразил какой-то микроскопический знак своим карандашиком.
Никто из нас не знал, какие вопросы может задать Золотарев, потому что он игнорировал все программы и курсы, но одно только твердо помнили: что нельзя было произнести название "Царство Польское", которое Золотарев требовал именовать "Привислянский край". Он принадлежал к самым закоренелым русским националистам своего времени.
После вопросов о левых и правых притоках Припяти, о железных дорогах, соединяющих Москву с портами Балтийского моря, Золотарев потребовал, чтобы я ответил: где больше всего женщин в России? Сообразив, что, вероятно, там, где наибольшая плотность населения, я ответил:
- В Киевской губернии.
- А какой хлеб едят немцы? - спросил тем же тихим бесстрастным голосом Золотарев.
Тут пришлось пуститься на догадки.
Вспомнив о нашем кабальном хлебном договоре с Германией и о тверской ржи, я ответил:
- Ржаной.
Золотарев опять что-то черкнул в книжечке.
- А какой соли больше в России - каменной или поваренной?
Ответить на этот вопрос мне было нечего. Однако исходя из того, что учебники говорили больше всего о поваренной соли, я решил, что, должно быть, на этом-то и построена каверза, и очертя голову грохнул:
- Каменной!
Золотарев, не удержавшись, даже кивнул одобрительно.
Перейдя после этого к немым и совершенно изношенным картам, изображавшим все пять частей света, я долго и тщетно искал на них сведения о бассейне Тигра и Евфрата, но ничего, кроме воспоминаний о находившемся здесь "земном рае" да о каких-то непроходимых песках, мне в голову не приходило; что же касается состава населения, о котором меня допрашивал Христиани, и всяких так называемых кочующих и полукочующих племенах, то об этом у меня было представление совершенно смутное.
- Ну, назовите города на Тигре,- потребовал наконец Христиани.
Вижу их на карте два, но названия испарились, и, не желая, как некоторые, мычать наугад весь алфавит для отыскания первой буквы названия,- я молчу.
- А дамские туалеты вам знакомы? - спрашивает элегантный и красивый Христиани.
- Ну как же, господин полковник! - обрадовался я.
- Так вот, подумайте. Какая модная материя обязана названием этому городу?
Как ни перебирал я в памяти все материи, употребляемые для верхнего и нижнего дамского туалета, но догадаться, что муслин происходит от города Мосул, я не мог.
- Ну, а чем торгует Смирна? - спросил Христиани.
Я назвал и хлеб, и лес, и розовое масло, и фрукты, и восточные ковры, но Христиани не удовлетворился этим, заявив, что он спрашивает только про тот товар, для которого Смирна является мировым рынком. Я молчу и чувствую, что окончательно гибну.
- Да кишмиш,- говорит Христиани.
- В первый раз слышу,- отвечаю я.
- Очень жаль, что все это вы слышите в первый раз на экзамене. Ну а какие острова находятся в Атлантическом океане между Англией и Северной Америкой?
О них я тоже никогда не слыхал и поэтому с некоторым недоверием рассматриваю две-три черные точки посреди голубого океана, опасаясь, не следы ли это летних мух.
- Так точно,- говорю я.- Это важная угольная станция, и принадлежит она англичанам, а вот название позабыл.
Для подобного ответа особого ума, правда, не требовалось, так как все важное и хорошее на мировых морских путях большей частью принадлежало англичанам.
- Но, быть может, вы в состоянии пообстоятельнее доложить о Южной Америке?
И это меня спасло от полного провала. К счастью, я хорошо вызубрил за лето все, что касалось этих стран.
Много волнений мне пришлось пережить в течение трех-четырех часов, пока не огласили результатов экзамена.
Наконец дверь из аудитории открылась, и из нее вышел престарелый полковник Дагаев, наш курсовой начальник, тайный пьяница и картежник. По обыкновению не торопясь, он стал читать собравшейся у дверей толпе офицеров результаты экзаменов по географии. В середине списка слышу свою фамилию:
- Корнет граф Игнатьев: по русской географии - 12, по иностранной - 7, средний - 9 1/2.
Это был последний экзамен. Я мог считать себя уже принятым в академию, так как в среднем по всем предметам получил свыше 10 баллов. В тот же день я пошел просить у Чистякова отпуск до начала лекций для покупки верховой лошади на южных казенных заводах. Это показалось ему совершенно диким желанием, но все же я был отпущен.
* * *
Вступительная лекция на младшем курсе была прочитана профессором истории военного искусства генералом Гейсманом, по прозвищу Гершка.