- А куда ж они меня денут?
- Подержат, подержат, а потом вернут к дяде.
Коля вспыхнул:
- А я от него все равно сбегу!..
- Куда убежишь?
- К Якушкину!.. А может, в Малиновку! - Он наклонился к ней и заговорщически прошептал: - Я такое слово знаю, меня сразу в партизаны возьмут.
- Какое? - с интересом спросила Мая.
- Такое! Сказать не могу! Тайна.
Рябой дед вдруг спросил:
- А кого ты в Малиновке знаешь?
- Многих знаю! - задиристо ответил Коля.
Опять эти деды лезут не в свое дело!
- Кого, например? - настаивал рябой.
- Ну, одну тетку, которая с краю живет.
- А как ее зовут?..
Коля подозрительно взглянул на рябого:
- А вы почему меня, дедушка, спрашиваете?
- Очень просто - я сам из Малиновки. У меня там все кумовья да свахи...
- Ну, а Полозневу знаете? - осторожно спросил Коля; он и сам не был уверен в том, правильно ли запомнил это имя.
Деды переглянулись. На их иссеченных морщинами лицах вдруг появилось какое-то новое выражение. Они смотрели на Колю с любопытством и в то же время с недоверием. "Кто же ты? - как бы говорили их взгляды. - Знаешь ли ты, о чем болтает твой язык?"
- Слышал о такой, - сказал Степан Лукич. - Только она из деревни давно ушла...
- Куда ушла? - встрепенулся Коля.
- Вот еще! Скажи ему куда! - угрюмо проронил старик. - Ушла, и все. А ты кем ей приходишься?
Коля промолчал.
- Ну, а еще кого в деревне знаешь? - продолжал допрос рябой.
- Никого больше не знаю, - огрызнулся Коля.
Он повернулся к любопытным дедам спиной и стал говорить с Маей. Она уже заплела косы и молча сидела, устало привалившись к грязной стене.
- На улице дождь, - мечтательно сказала она.
- А я люблю, когда дождик, - ответил Коля. - После него грибы растут.
Мая оживилась:
- Люблю ходить по лесу! Идешь, а под ногами земляника! Много-много. Ты ее собираешь, а тебе кажется, что из-за куста сейчас медведь выйдет!.. Ты медведей боишься?
- Чего их бояться, - усмехнулся Коля. - Я не то что медведей, я и волков не боюсь!.. Волку свистнешь, а он к тебе бежит, как собака...
Рябой засмеялся мелким смехом:
- А волка-то живого ты когда-нибудь видел?
- Видел!
- Какой он?
- Большой и серый!
- Сам ты серый! - ухмыльнулся дед. - У нас волки были рыжие. А последнего, если хочешь знать, убили в двадцать пятом году. Когда тебя еще на свете не было!
Коля засопел, не найдя что ответить на такое унижение. Но Мая вступилась за него:
- Вот уж и неправда, дедушка! И теперь у нас еще есть волки. И не рыжие, а серые. Одного из них я сама видела, мой брат с охоты привез.
- А что, Тимоша, - вдруг сказал рыжий дед рябому, - я тоже знал одного такого охотника, который серого убил. Учитель был такой, Геннадий Андреевич! Не слышал? Ну, тот, у которого еще лодка была своя. Он к нам часто приезжал.
Коля насторожился. К чему вдруг дед упомянул о Геннадии Андреевиче? Признаваться ли, что он его знает?!
- Да, помню, - отозвался Тимофей, - хороший мужик. Где он сейчас?
- Не знаю. Говорят, остался... А может быть, и ушел...
Коле очень хотелось сказать, что он знает, где сейчас Геннадий Андреевич, и этим показать свою осведомленность. Но за последние дни он научился молчать.
- Это в вашей школе Геннадий Андреевич учителем-то был? - вдруг обернулся к Коле рыжебородый дед. - Ну, чего молчишь? Говори!
Старики внимательно уставились на него, и Коля понял: весь этот разговор они завели не случайно и чего-то от него ждут.
- Ну, в нашей, - сказал он насупившись.
- Значит, ты его в лицо опознать можешь?
- Могу, - ответил он.
Старики вновь о чем-то долго шептались, потом Степан Лукич, кряхтя, отполз в самый дальний угол нар и поманил ребят к себе.
- Подьте сюда, - тихо приказал он.
По выражению его лица, сразу как-то помолодевшего, Коля понял, что старики пришли к какому-то важному решению. Он кивнул Мае, и они подсели к деду поближе. А в это время Тимофей продолжал пристально смотреть в окошко.
- Вы, ребята, на свободу хотите? - серьезно спросил Степан Лукич.
- Конечно, хотим, - ответили Коля и Мая.
- Придется, ребята, вам отсюда бежать, а то худо вам будет.
- Как - бежать? - спросил Коля, удивленно смотря на этого чудаковатого деда.
- Это можно. Если только не струсите!
- Не струсим! - оскорбился Коля.
Тимоша, не отводя глаз от окна, вдруг сделал резкое движение рукой:
- Подойди-ка сюда. Сумеешь протиснуться в отверстие?
Коля на коленях подполз к окошку и, привстав, примерился. Да, он свободно мог пролезть в него. А Мая тем более.
- Ну, а ты, Мая, не боишься? - спросил девочку Степан Лукич.
- Боюсь, но полезу, - вздохнула она.
- Вот что, ребята, - прошептал Степан Лукич. - Через полчаса полицаям привезут обед. Они поднимутся на второй этаж, а на посту останется лишь один часовой... Я начну колотить в дверь, требовать начальника. И вот тут самое главное!.. Как только часовой с проулка кинется к нашей двери - а для этого ему надо спуститься в подвал, - Тимоша разобьет стекло в окошке, и тут вы сразу же вылезайте. Но только не бегите, иначе вас заметят. Идите спокойно. А как завернете за угол на улицу, бросайтесь в проходной двор.
- Рядом с молочной! - сказал Коля.
- Точно. Вижу, город знаешь... Ныряйте туда, а там уж ног не жалейте.
Коля оживленно слушал, но вдруг его лицо помрачнело:
- Потом-то куда идти?..
- А что, у тебя никого нету? - спросил дед.
Коля подумал.
- Пойду к дяде Якушкину. Он спрячет.
- А ты куда? - спросил Степан Лукич Маю.
Девочка растерянно посмотрела на него:
- Мне пойти, дедушка, некуда. У меня дома нету.
- Где же твои родители?
- Отца арестовали, - сказала Мая, - а мама потерялась. Мы ехали в Воронеж. На одной станции она выскочила из теплушки и побежала за водой, как раз в это время поезд и тронулся...
- Как же ты оказалась в городе?
- Наш поезд разбомбило. Все, кто остался жив, разбрелись, и я вернулась...
- История! - проговорил Степан Лукич. - Действительно, куда же вам, ребята, деваться? Ну как, Тимоша, можно им довериться?
- А что, если их поймают? - с сомнением сказал рябой.
- Да, дело сложное, - тяжело вздохнул Степан Лукич. - Что ж, Тимофей, без риска тут не обойтись.
- С умом надо делать, - отозвался тот, - без ума-то и ребят погубим, и себя, да еще и других впутаем...
Степан Лукич внимательно посмотрел на ребят, как бы оценивая их силы. Колю бил озноб. Ему было и страшно и в то же время очень хотелось выбраться наконец из этого страшного подвала. Мая, наоборот, сидела с безучастно-спокойным лицом. Она как будто уже приготовилась к самому худшему, и ее ничто не страшило.
- Вижу я, что вы ребята хорошие, - сказал Степан Лукич, - но от вас зависит, прямо скажу, большое дело. Нам все равно погибать. Сегодня нас повезут на очную ставку с одним предателем. Мы даже не сможем сказать потом, кто он. К утру нас, наверное, расстреляют... Мая, ты отсядь! Я Коле что-то на ухо скажу... Тебе слушать не надо...
Мая отошла в другой конец подвала. Она не обиделась: значит, так надо, значит, она не должна знать того, что ей не хотят или не могут доверить.
А Степан Лукич шептал Коле на ухо:
- Если увидишь Геннадия Андреевича, передай ему, что мы попали в засаду...
- А как я его увижу? - тихо спросил Коля.
- Не знаю. Но если когда-нибудь увидишь!.. Нас предали.
- Передам, - сказал Коля.
- А теперь так. На Спартаковской, в доме шесть, живет Клавдия Федоровна. До войны она в детдоме работала. Когда вырвешься отсюда, проберись с Маей к ней, она вас спрячет. Но помни, это секретный адрес!.. Степан Лукич поднял руку кверху: - Теперь поклянись мне пионерской клятвой, что никогда и никому, кроме Геннадия Андреевича, не скажешь о том, что я тебе сейчас сообщил. Поклянись!..
- Клянусь! - прошептал Коля.
- Будешь на краю смерти - все равно никому не говори.