У Алексея из головы не выходила короткая, но выразительная сцена у котлована, когда к Юреневу подошел гитлеровский офицер. Он все время помнил и о том, как ловко вывернулся Юренев во время их недавнего разговора. Повел разговор так, будто сам Алексей чуть ли не предатель. Хитрец! С таким бороться трудно, но нужно, необходимо, иначе он всех погубит.
Алексей решил, что теперь наступил момент, когда он уже не имеет нрава молчать. Он должен поделиться своими подозрениями с товарищами. Но и в этом, конечно, нужно сохранять осторожность и осмотрительность: один неверный шаг - и Юренев поймет, что его игра раскрыта.
Вечером Алексей шепнул Еременко, что им надо поговорить. Улучив минутку, когда все готовились ко сну, они вышли во двор и, покуривая, облокотились о плетень. До отбоя оставалось минут десять, и вдоль деревни уже двигались ночные патрули.
Еременко внимательно слушал быстрый, сбивчивый рассказ Алексея, и на его истощенном, поросшем светлой бородкой лице все больше возникало встревоженное выражение.
- Так что же ты думаешь делать? - спросил он, когда Алексей рассказал все.
- Я хочу устроить Юреневу последнюю проверку. - И Охотников изложил свой новый план.
- Рискованно, - сказал, наморщив лоб, Еременко. - А вдруг не выйдет! Тогда что?..
- У нас все равно выхода нет. Останемся - погибнем. Послушаем Юренева - тоже в ров ляжем... Так уж лучше рискнуть!..
- Ну, а еще с кем ты будешь говорить? - спросил Еременко. - На такое дело идти - двух умов мало...
- А как ты думаешь, с кем?
- С Кравцовым...
Лейтенант Юрий Кравцов мучительно переживал неволю. Совсем юный - ему не было и двадцати лет, - чистосердечный и порывистый, он не мог смириться с тем, что жизнь его должна окончиться за колючей оградой. Временами он совсем падал духом, ходил мрачный и унылый, но вдруг душевные силы опять брали в нем верх, и он становился веселым и жизнерадостным. Он верил в Алексея и не задумываясь пошел бы вместе с ним.
- Да, с Юрой - обязательно, - согласился Алексей. - Но это горячая голова, как бы он не натворил беды.
- Тем более надо его подготовить.
К плетню подошли двое полицаев.
- Эй! - крикнул один из них. - Заходи в дом! До отбоя две минуты!..
Еременко отошел от плетня. Алексей остался на месте.
- Дай-ка, Василий Дмитрич, огонька! - сказал он, обращаясь к высокому полицаю, который стоял циркулем, расставив свои длинные ноги.
- Какой я тебе Василий Дмитрич! - заорал полицай. - Ты что, дисциплины не знаешь?.. Пошел! Пошел!
- Может быть, ты, Петя, раздобришься огоньком? - спокойно обратился Алексей ко второму полицаю, который удивленно разглядывал пленного, осмелившегося разговаривать так нагло.
- Иди! Иди! - проговорил Петя. - Разболтался! В кумовья полез!..
- А что, может быть, и в кумовья, - сказал Алексей. - Завтра вы нас конвоировать будете?..
- Ну, мы, - сказал Василий Дмитрич. - А тебе-то что, не все равно?
- Значит, не все равно, - многозначительно сказал Алексей. - Птички по полю летают и о людях много знают!.. Завтра разговор к вам будет... - и ушел вслед за Еременко в избу, оставив обоих полицаев крайне озадаченными.
Что за странный намек сделал им этот пленный? Действительно ли что-то знает? О чем он хочет говорить? Расхаживая в эту ночь по спящей деревне, они долго раздумывали и наконец решили: самим на разговор не навязываться, а если пленный будет набиваться, выслушать его. Если же станет болтать лишнее, тут же пристрелить "при попытке к бегству"...
С утра Алексею не удалось подойти к Кравцову - их подняли раньше обычного и вывезли в поле.
Во время работы, при Михаиле, говорить было невозможно, тем более что рядом все время кружили оба полицая. По тому, как часто они бросали настороженные взгляды в сторону Алексея, тот понял, что они на самом деле обеспокоены.
"Помучайтесь, помучайтесь, - думал он, - покладистей будете!"
Глядя со стороны на эту небольшую группу людей, мирно работающих в необъятно широком поле, трудно было представить себе, что здесь кипят затаенные страсти. Вот люди носят землю, устанавливают стальные каркасы дота, замешивают бетон, и ничто не выдает ни их внутреннего напряжения, ни того накала, который вот-вот может привести к взрыву.
Время тянулось томительно долго. Наконец из деревни донеслись долгожданные звуки гонга.
Петька зычно крикнул:
- Кончай работу!.. Перерыв!.. - и обвел всех строгими глазами. - А ты, Юренев, давай за обедом! Торопись!..
Юренев привычно схватил лежавший в сторонке бачок и, весело махнув всем рукой, быстро пошел к деревне. Алексей с ненавистью посмотрел ему вслед: "Иди, иди и подавись по дороге мясом!"
Теперь можно и поговорить. Он присел рядом с Кравцовым, который устало прислонился к бетонному основанию дота, широко раскинув свои тонкие, с длинными пальцами руки.
- Юра, мне нужно сказать тебе очень важную вещь, - сказал он улыбаясь, чтобы обедавшие неподалеку на бревнах полицаи думали, что он просто о чем-то с ним шутит. - Выяснилось, что Юренев предатель!..
При этих словах Кравцова словно подбросило, он побледнел и повернулся к Алексею с таким искаженным лицом, что тот испугался.
- Не верю! Не верю! - почти крикнул он. - Клевета! Где доказательства?!
Алексей никак не думал, что его слова вызовут такую бурную реакцию.
- Тише, тише! - Он схватил Кравцова за руку и силой усадил на прежнее место. - Факты проверены! Мне совсем не хочется его губить... Но будь с ним осторожен...
Разговор не получился. Алексей понял, что, если он скажет Кравцову больше, неизвестно, что может натворить этот честный парень, у которого совсем нет выдержки...
- Смотри, - строго сказал Алексей, - ничем не выдай Михаилу нашего разговора... Ты можешь погубить всех: и себя и нас.
- Хорошо, - прошептал Кравцов, - но я это проверю. Я должен это проверить. Я не могу жить, если человек, которому я так доверял, предатель...
Алексей поднялся и подошел к бревнам, на которых сидели полицаи.
- Приятного аппетита, господа полицаи, - сказал он чуть насмешливо.
- А тебе что? - сердито покосился на него Василий Дмитрич. - Опять болтать пришел?
- Нет, зачем? С серьезным разговором.
- Какие у нас с тобой могут быть разговоры? - усмехнулся Петька. - Ты копай, а мы гляди...
- Не хотите разговаривать, как хотите, - пожал плечами Алексей. Придет время, пожалеете.
- А когда же такое время придет? - прищурился Василий Дмитрич.
- Когда мы все доты построим, тогда и придет!..
Полицаи переглянулись и уже с явным интересом взглянули на Алексея.
- Ну, ну, крути языком дальше! - проговорил Василий Дмитрич. - Чем ты нас стращать хочешь?..
Алексей понял, что в глубине души у них страх. Они грубят, чванятся, а на самом деле боятся, трусят, ждут расплаты. Да, Коля дал ему верный ключ к этим людям.
- После работы, - сказал он, - меня задержите, поговорим без свидетелей.
Василий Дмитрич покачал головой:
- Никак нельзя - подозрение будет. Говори сейчас, никто не услышит.
- Нет, - упрямо возразил Алексей, - сейчас не время, работать надо!..
И отошел от полицаев, оставив их в еще большем смущении.
Юренев уже вернулся с бачком. Он заметил, что Алексей беседовал с полицаями.
На этот раз супа было особенно мало, кое-где плавали блестки жира и крупицы пшена. Все ели, сев в кружок и по очереди зачерпывая ложками.
Кравцов, который обычно садился рядом с Юреневым, переменил место и, поднося ложку к бачку, враждебно поглядывал на своего недавнего друга. "Как бы он чего-нибудь не натворил, - с тревогой подумал Алексей. - Зря я с ним откровенничал!.."
Покончив с супом, Юренев засунул ложку за голенище и, как бы невзначай, спросил Алексея:
- Закурить есть?
- Есть.
- Давай, что ль, покурим!..