– Господи Боже!
– Да, похоже, ты единственная не слышала о том, что Сэм Холланд и Герб Гаунер повздорили из-за… – Тилли осеклась и испуганно посмотрела на Энджи.
– Да, там была драка, – подтвердила Энджи.
К ее огромному облегчению, никто не спросил, из-за чего. Некоторое время в кухне стояла тишина.
– Все присутствующие здесь знают, что происходит и не любят Гаунеров, – нарушила молчание Молли. – Но я считаю, что Винни Гаунер не такой уж плохой человек. Просто она холодная, замкнутая и полна глупых предрассудков.
– А в остальном она прекрасная женщина, – съязвила Тилли. Странное творение из розовых бутонов, сухих листьев и разрозненных жемчужин от порванного ожерелья становилось удивительно красивым под ее ловкими пальцами.
Дороти намочила пале ц и попробовала железные, щипцы, чтобы проверить, нагрелись ли они.
– Думаю, миссис Гаунер хотела бы быть полюбезнее и пообщительнее. Да только не знает, как это сделать, – заметила она.
– Почему вы говорите о ней так благожелательно после того, как она так обошлась с дочерью? Ведь она не навестила Лору, даже когда та была при смерти. – Эбби метнула взгляд в сторону Энджи, но та притворилась, будто задумалась о чем-то своем.
– Ну, если говорить по совести, – резко возразила Молли, – то никто из нас не верил, что Лора умирает. Возможно, что Гаунеры не сознавали, насколько серьезно она больна.
Все воззрились на Энджи, и она перестала притворяться, что не слушает с жадностью общий разговор.
– Я знаю о Лоре, – сказала она. – Пожалуйста, не стесняйтесь говорить о ней при мне.
Но даже для ее собственных ушей это прозвучало натянуто.
– Трудно не испытывать замешательства, когда мы все знаем, что Лора жила с твоим мужем, – кисло заметила Дороти.
– А теперь помолчите, – сказала Молли резко. – Мы любили Лору, поэтому будем помнить, какой она была, а не то, что она делала. То же самое касается Сэма. – Она хмуро посмотрела поверх головы Энджи. – Не наше дело осуждать и вставать на ту или иную сторону.
– Ты ненавидишь Лору? – с любопытством спросила Эбби.
– Мне сперва казалось, что ненавижу, – призналась Энджи, выдержав недолгую паузу. – Но теперь я в этом не уверена.
Как могла она ненавидеть женщину, чьи дети обнимали ее перед сном? Вчера даже Люси торопливо, смущенно и неуклюже обняла ее.
В заднюю дверь вбежали Люси и Дейзи, принеся с собой аромат свежего воздуха и лакричных палочек. Женщины тотчас же умолкли. Но девочки этого не заметили. Они запрыгали по кухне, обмахиваясь веером Энджи, натягивая ее длинные перчатки, прикладывая ее жемчужные серьги к своим ушам.
– Когда мне можно будет носить корсет? – спросила Люси, очарованная жестким корсетом Энджи, в который щедро были вставлены пластины китового уса.
– Думаю, обычный возраст – тринадцать лет, – ответила Тилли.
– Ну, это бывает по-разному, – сказала Эбби, скромно покашливая.
Дейзи дотронулась до ленты, украшавшей корсет Энджи.
– Мэйбл Хутер носит корсет, а ей только восемь.
– Это как раз то, о чем я говорю. Бедная маленькая Мэйбл нуждается в корсете, – кивнула Эбби, вздохнув.
– А дедушка и бабушка будут на этом вечере? – обратилась Дейзи к Энджи.
– Наверное, будут, но точно не знаю. – Вероятность встретиться с Гаунерами ужасала ее.
– Я думаю, ты и бабушка будете самыми красивыми леди на этом вечере, – сказала Дейзи, наклоняясь, чтобы лучше рассмотреть прическу, которую Молли и Дороти пытались соорудить совместными усилиями.
Это замечание девочки дало Энджи желанную передышку и в то же время удивило ее. Девочки пытались избежать общества Винни Гаунер, и Энджи заключила, что они не любят бабушку. Но тут ей пришло в голову другое объяснение.
Возможно, они просто устали сидеть в школе и хотели поиграть на улице, где можно было побегать и попрыгать и выпустить накопившуюся за день энергию.
Люси обратила внимание на то, как нерешительно выглядит Энджи и как она хмурится.
– Мисс Лили сегодня тоже идет на бал. Она заказала платье в Париже специально для этого вечера. Хотели бы мы увидеть ее в нем.
– Откуда, ради всего святого, вы знаете такие вещи?
– Жермен Джаблонски слышала о платье от своей кузины, а та узнала это от кого-то, кто знаком с дочерью второй кухарки мисс Лили, – пожала плечами Люси.
– Не думаю, что ваша бабушка одобрила бы эти разговоры о мисс Лили, – сказала Энджи, бросая выразительный взгляд на девочек.
– Бабушка ничего не одобряет, – улыбнулась Дейзи с очевидным волнением. – Уж такая она есть.
– Она хочет, чтобы из нас выросли леди. – Люси подняла воображаемую чашку, отставив мизинец, ухитряясь выглядеть одновременно изящно и смешно. – Бабушка сказала, что легче изучить правила этикета в нашем возрасте, чем позже, когда мы вырастем.
Это безыскусное заявление Люси обнаружило ахиллесову пяту Винни Гаунер. Женщине, торговавшей пирожками, нелегко далось превращение в богатую даму, как и обучение правилам этикета, ставшее необходимостью при изменении ее общественного статуса.
– Но нам все равно. Бабушка поправляет нас, потому что она нас любит, – сказала Дейзи проникновенно. В ее улыбке не было ни тени сомнения.
– Она хочет, чтобы нам это далось легче, чем ей, – добавила Люси. Молчание женщин, собравшихся в кухне, явно озадачило ее.
Энджи медленно кивнула. Она пришла к неверному заключению. Люси и Дейзи не питали неприязни к своей бабушке. Их не раздражали нотации Винни Гаунер, и они верили, что бабушка любит их.
После того как девочки убежали на улицу, ни одна из женщин не заговорила. Наконец Тилли подошла к двери и выглянула, чтобы убедиться, что девочки не подслушивают.
– Похоже, что из Винни вышла лучшая бабушка, чем мать.
– Если бы Винни и в самом деле желала девочкам добра, то Дейзи не пришлось бы ковылять, как пьяному старателю. Ее нога давным-давно была бы в порядке, – презрительно фыркнула Молли.
Энджи была рада, что кто-то разделяет сложившееся у нее мнение о Винни Гаунер.
Тилли, стоя у двери кухни, лукаво улыбнулась:
– А знаете, я бы тоже была не прочь поглядеть на парижское платье мисс Лили.
Все рассмеялись и снова защебетали, непринужденность вернулась к ним.
Несмотря на суматоху и суету приготовлений к вечеру, Энджи продолжала думать о том, что ей надо пересмотреть свои взгляды на некоторые вещи. Это беспокоило ее. Она поверила, что Гаунеры хотели забрать к себе Люси и Дейзи, только чтобы наказать Сэма за то, что он обесчестил их дочь. Но возможно, что Гаунеры и в самом деле были неравнодушны к судьбе своих внучек, как бы странно они себя ни вели. Люси и Дейзи думали именно так. А дети обладают даром распознавать лицемерие и фальшь.
И все же ничто не могло поколебать ее уверенности в том, что Люси и Дейзи должны жить со своим отцом. Но эта уверенность была бы тверже, если бы Гаунеров можно было заклеймить презрением как бессердечных негодяев. А теперь они не казались ей такими, и это ее. тревожило.
Все было готово. Плащ Энджи висел аккуратно сложенным на спинке кухонного стула. Она положила в свою вечернюю сумочку свежий носовой платок, маленький флакончик одеколона и пудреницу, чтобы припудрить нос и лоб после очередного танца. Ее атласное платье мерцало и переливалось в свете лампы. Она несколько раз оглядела себя в зеркале, чтобы полюбоваться своей по моде завитой челкой и одиноким кокетливым локоном, спускавшимся на шею. Прелестное украшение, сотворенное Тилли, теперь увенчало ее прическу и стало последним штрихом в ее туалете.