Домой!
К нему домой? Он что собирается перевезти ее за море? Она никуда не поедет, и они не смогут принудить ее!
— Назад на побережье. Мы будем ждать Эрика там.
— О. — Она задохнулась. Она хотела было отказать, потому что решила сопротивляться всему, что исходило от Эрика.
Но здесь ей было нечего делать. Она любила Альсвиту и детей, но теперь между ними было определенное расстояние. Альфред ушел на войну, и Рауен тоже. Да и Эрик.
— Может быть, ты остаешься, — начала Альсвита. — Нет, благодарю, но я думаю, мне лучше поехать домой. — Она улыбнулась древнему старцу с длинной взъерошенной бородой и посмотрела ему в глаза. Темные, древние глаза. Она вспомнила, как он улыбался ей во время свадебной церемонии. Он был теперь единственным человеком, которому она доверяла, хотя никогда не видела его прежде.
Похоже, что человек с характером, — быстро пронеслось у нее в голове.
…Тем не менее он ей понравился. Она что-то почувствовала в нем, может быть, тепло и надежность. — Да, мне лучше поехать домой. Альсвита сказала, что будут сделаны все приготовления, ей дадут лошадей и эскорт, но Рианон совсем не слушала ее. Она внимательно следила за стариком.
Потом она поцеловала Альсвиту и детей, попрощалась с ними и вышла с Мергвином. Во дворе приготовления шли полным ходом. Большинство мужчин ушли с королем, но Рианон было положено следовать с эскортом. Двое юношей, гораздо моложе ее и старая кухарка Кейт были заняты укладкой провизии, чтобы они смогли утолить голод, когда остановятся на ночлег.
Альсвита выражала свое беспокойство, но Рианон поцеловала ее в щеку и быстро залезла на чалую лошадь, которую Альсвита дала ей.
Несмотря на свой возраст, Мергвин взобрался на свою лошадь с удивительным проворством и легкостью.
Он увидел, что Рианон наблюдала за ним и нахмурился.
Когда я стану слишком старым, чтобы быть полезным, молодка, я получу свое заслуженное вознаграждение.
Он хмыкнул, а Рианон подумала, о каком вознаграждении он говорит. Она наклонила голову, пряча улыбку. Они отправились в путь, а дети и все дворовые люди махали им вслед.
Они были всего в нескольких милях от Варенхема, когда Рианон приблизилась к друиду.
— Он ведь вернется, правда? — спросила она. — Ты знаешь, что он вернется. Эрик Дублинский вернется из этого сражения.
Он посмотрел на нее удивленно:
— Конечно, он приедет домой.
— А король?
— Король предназначен для многих великих дел.
— Тогда он тоже вернется домой.
— В этот раз, да.
— В этот раз?
Глаза друида встретились с ее взглядом.
— Это ведь только начало, миледи. Осиное гнездо растревожили, и скоро ад вырвется наружу. Но так и должно было случиться, а вот как обойдется с ним судьба, не мне судить.
— Откуда ты знаешь? — спросила Рианон. Он вскинул белоснежную бровь.
— Откуда я знаю? Слушай, — он взял ее за руку. — Прислушайся к деревьям, к буре на земле, к шторму на море. Слушай, и ты узнаешь.
Рианон откинула волосы.
— Ты знал, что Эрик женится на мне? Прежде чем они с Альфредом договорились об этом. Друид кивнул головой.
— И ты хочешь сказать, что это — судьба.
— Написанная на ветру.
— Вот что я тебе скажу, — вдруг со страстью произнесла она. — Ничего, ничего не написано на ветру. Ничего нельзя узнать из шторма на море или по ветерку в лесу! Мы сами делаем свою судьбу, и у меня будет свое предназначенье, несмотря на вашего ирландского принца!
Он некоторое время молчал, не обращая внимания на вспышку. А потом он улыбнулся ей, и в его темных глазах сквозила насмешка.
— Он теперь твой ирландский принц, разве не так, миледи?
Он послал свою лошадь вперед, а Рианон ничего не оставалось, как смотреть ему вслед, размышляя, обрела ли она нового врага или нашла нового друга, который станет заботиться о ней.
Она пустила свою лошадь быстрым аллюром. В конце концов, она направляется домой.
Если ни в чем другом, так хоть в этом она найдет утешение.
Пешие солдаты следовали за всадником, направлявшимся к укреплениям Рочестера. Датчане возвели осадные сооружения, но как только первые англичане приблизились к ним, стало ясно, что датчане предпочитают отступление.
Эрик проехал вдоль деревянных ограждений осажденного города, убедившись, что осаждающие тихо ушли со своих постов и укрылись в окрестных лесах. Они постараются не дать этим датчанам ускользнуть, потому что в противном случае те сохранят свои силы нетронутыми и будут готовы нанести ответный удар.
На огромном белом коне Эрик устремился в погоню за врагами. С его губ сорвался боевой клич, а его штандарт с гербом волка развевался, когда его люди вышли на линию атаки. На краю леса завязалось сражение.
Первым противником Эрика был свирепый воин с седой бородой, размахивающий обоюдоострым топором.
Не сходя с коня, Эрик пригнулся, чтобы избежать смертельного удара, и приставил свой меч к горлу противника. Тот рухнул молча, уносясь мечтами в Вальхаллу.
Эрик подумал, что эта битва будет быстрой и безжалостной.
Он превзошел остальных в этом сражении, казалось, вся сила христианских святых вкупе со скандинавскими богами была с ним в тот день. Нападающие устремлялись на него, но он успевал отражать все удары. Ролло сражался бок о бок с ним и тоже преуспевал. Неизвестно, сколько человек пыталось поразить их, но они не дрогнули и не отступили, а по прошествии некоторого времени поняли, что стоят среди поля поверженных врагов. Справа в глубоком лесном овраге они заметили какую-то суматоху. Переглянувшись, поспешили по краю оврага, спускаясь вниз, чтобы поспеть к месту событий.
Саксонцы сражались с отрядом датчан, превосходящим их численностью раза в два. Эрик улыбнулся Ролло:
— Давай?
— Кому охота жить вечно? — спросил его Ролло.
— Да, кому охота жить вечно? — эхом откликнулся Эрик.
Вдвоем они врезались в сражавшихся. Местность была слишком неровной, чтобы маневрировать на коне, и Эрик спешился. Он сразу же был атакован молодым рыжебородым воином, предложившим ему сказать жизни последнее «прощай».
— Сукин сын! — добавил датчанин.
Эрик парировал его удар мечом, отклонился и приставил лезвие своего меча к его горлу. Потом он перешагнул через упавшее тело:
— Парень, я тебя уверяю, что ты никогда не видел женщины, прекрасней моей матери.
Взглянув в другой конец оврага, он увидел, что несколько тяжело вооруженных датчан в кольчугах и шлемах окружили одного саксонца.
Это был Рауен.
Уверенный, что смерть близка, юноша держался храбро, дразня атакующих:
— Давайте, давайте, негодяи, подходите по очереди! Конечно, я умру, но хоть одного утащу с собой в могилу! Кто это будет? Подходи! Вы смотрите на меня, как кучка баб, и от вас идет адская вонь. Подходите!
Эрик чувствовал, что Рауену страшно, но его выдержка заслуживала восхищения. Он размахивал мечом, и его оружие сверкало среди зелени деревьев, когда на него падали солнечные лучи.
Датчане будут рядом с ним через минуту.
Эрик больше не терял времени, а вскочил на коня и помчался к нему, размахивая мечом и врезаясь в толпу. Воины вскрикивали и падали, пораженные внезапностью нападения. Он соскочил с лошади и бросился на врагов.
Рауен закричал и тоже бросился в гущу сражения, яростно наступая и поражая воинов, надвигавшихся на него устрашающей ордой. Через несколько минут Эрик увидел, что к ним присоединился Ролло, и они втроем отражали натиск целого войска, стоя друг к другу спиной, и образуя таким образом стену защиты.
Но вот битва подошла к концу. Масса мертвых тел лежала на земле в нелепом беспорядке. Уцелевшие датчане бежали.
Альфред въехал верхом в овраг.