Она терлась о него своим телом, прерывисто дыша от возбуждения. Голова ее моталась из стороны в сторону, но не в отрицании происходящего — это движение подчинялось все более неистовому ритму их тел. Искры, бегавшие по ее коже, сыпались в разные стороны, как маленькие звездочки. Ее груди вздрагивали, когда Кристиан толкался в нее еще и еще. Он унес с собой жар ее тела, одарив ее яростным наслаждением. Его имя само слетело с ее губ гортанным криком, когда по телу пробежала дрожь сладостной агонии. Спустя мгновение он присоединился к ней, утолив собственный жар и излив свое семя глубоко в утробу Дженни.
Пальцы Дженни, до немоты сжимавшие медные перекладины кровати, разжались. Она медленно опустила руки, но не притронулась к Кристиану. Он лежал на ней, и она чувствовала, как бьется под ребрами его сердце. Его дыхание овевало теплом ее шею, и Дженни чувствовала на своих волосах его легкие нежные поцелуи.
Приподнявшись на локте, Кристиан вышел из Дженни.
— Все в порядке, — сказал он, потянувшись за скомканной простыней, — сейчас я накрою и тебя, и себя. Можешь открывать глаза.
Дженни подождала, пока простыня ляжет на ее груди, и лишь тогда последовала его совету. Кристиан улыбнулся:
— У тебя красивое тело, Дженни. Не надо его стыдиться.
Одна мысль о том, что он не может ее нарисовать, злила Кристиана.
— А я и не стыжусь, — тихо сказала Дженни, показывая на зеркало. — Но я не настолько глупа, чтобы любоваться своим отражением.
— Совсем недавно ты была вполне довольна собой, — заметил Кристиан, напомнив ей о том, как она вертелась перед зеркалом, осматривая свои ноги.
Дженни вспыхнула:
— Не знаю, что на меня нашло. Наверное, все дело в бренди. Я никогда раньше не пила его. Обычно я пью вино.
— Бренди намного крепче вина, но не в нем причина твоего состояния. Уверен, что Амалия опоила тебя.
Дженни попыталась сесть, но Кристиан удержал ее, положив руку ей на плечо, и нежно провел кончиками пальцев сбоку по шее.
— Ты такая красивая, Дженни! — ласково сказал он. — И наверное, твое обаяние отчасти объясняется твоей невинностью. А Амалия Чазэм коллекционирует красивые штучки. Кроме картин, изумрудов, изящных лакированных шкатулок и парижских туалетов, наша дорогая мисс Амалия знает толк в молоденьких женщинах. У нее есть… э, разведчики, которые рыщут по городу…
— Вы хотите сказать — сутенеры? — поправила Дженни.
— Да, я хотел сказать сутенеры, но не думал, что ты знаешь это слово. — Она только пожала плечами, и Кристиан понял, что объяснений не дождется. — Как бы то ни было, у Амалии работают мужчины, которые поставляют ей женщин. Не сомневаюсь, что большинство этих женщин приходит к ней добровольно, но я слышал, бывают и исключения. Представляю, как обрадовалась Амалия, увидев тебя на своем пороге! Я бы даже усомнился в ее рассудке, если бы она упустила такую добычу.
Во рту у Дженни пересохло, она с трудом сглотнула.
— Она хотела, чтобы я у нее работала? — недоверчиво спросила она. — В этом доме? Чтобы я… я… — Слова застряли у нее в горле. Тут она вспомнила, чем только что занималась с Кристианом Маршаллом, и ей захотелось провалиться сквозь землю. — Боже мой, — пробормотала она, — я ведь уже сделала это!
— Погоди, — сказал Кристиан нахмурившись, — это было… совсем не то. Черт возьми! То, что произошло между нами, не имеет никакого отношения ни к Амалии, ни к этому дому.
— Неужели? — с вызовом спросила она, удивившись собственной смелости. — Разве вы не сказали, что хотите проститутку?
Кристиан знал, что в конце концов пожалеет об этих словах, но не думал, что это случится так скоро.
— Не делай из меня злодея! Я тебя сюда не звал. Проклятье, да я вообще не знал, что ты здесь! Я был с Мэгги, и вдруг появилась ты.
— Вы знали, что меня опоили! — укорила она.
— Нет, сначала не знал. Я думал, ты пьяна. Ты вошла сюда на заплетающихся ногах, такая беспомощная и глупенькая как ребенок. Потребовалось совсем немного времени, чтобы ты стала доступной.
От возмущения у Дженни раздулись ноздри.
— Ложь!
— Нет, не обманывайся сама! Ты хотела меня.
— Это вы заставили меня! — бросила она в ответ.
— Ты чертовски права! Или ты предпочла бы страдать от последствий порошка Амалии?
— Лучше это, чем вы!
Он наклонился вперед, приблизив к ней лицо. Теперь от его взгляда веяло холодом.
— Это называют позывом, — вкрадчиво заговорил он, — я слышал, что от такого порошка горит все внутри. Женщина так воспламеняется, что просто сатанеет от желания отдаться мужчине. Любому мужчине, Дженни! Говорят, что позыв не проходит, если нет мужчины. Сегодня ночью я был нужен тебе. Не возьми я тебя, ты бы сейчас уже лезла на стенку, черт побери!
Дженни представляла себе те картины, которые рисовал ей Кристиан своим сиплым, безжалостным голосом, и по спине ее бегали горячие искры стыда.
— Я вам не верю, вы лжете! Не может такого быть!
Чуть откинувшись назад, Кристиан пожал плечами:
— Ну, мы все равно никогда этого не узнаем, верно? Или ты хочешь, чтобы я попросил у Амалии еще немного ее порошка? Есть желание проверить мои слова и свои ощущения? Думаю, еще разок я смогу удовлетворить тебя, а потом придется звать на помощь кого-нибудь другого.
Дженни закрыла уши.
— Хватит! Не надо больше об этом! Я не желаю слушать! — Кристиан отдернул ее руки, и она пнула его ногой. — Оставьте меня! Лучше бы я сюда и не приходила! Лучше бы миссис Брендивайн… — Дженни перестала вырываться. Тревога, вспыхнувшая в ее нежных глазах газели, охватила все ее существо. — Миссис Брендивайн! — прошептала она. — О Господи, как же я могла забыть? Я ведь ничего не сказала!
— Дженни? — Кристиан замер и посмотрел на нее в упор. — О чем ты говоришь? Что с миссис Брендивайн?
— Она посылала за вами.
— Это я уже понял, — сухо сказал он, недоумевая, с чего вдруг так всполошилась Дженни. — Ты сказала, что она послала тебя за мной.
— Да, но не сказала почему. — Дженни рванулась из рук Кристиана, и на этот раз он ее выпустил. Она тут же села, натянув на себя простыню. — Бедная женщина поскользнулась на льду и сломала ногу. Пока я сидела с ней, Мэри-Маргарет сходила за доктором Тернером. Когда миссис Брендивайн начала звать вас, мы, то есть прислуга, которая осталась в доме, решили, что надо поставить вас в известность о случившемся. Но получилось так, что послать было некого, кроме меня.
Пока Дженни говорила, Кристиан отбросил простыню и спрыгнул с кровати. Ничуть не смущаясь своей наготы, он начал собирать одежду, время от времени кидая в сторону Дженни ее вещи.
— Я должна была сразу сказать вам об этом. Я бы так и сделала, если бы Амалия меня не опоила. Я хотела написать вам записку, но она совсем сбила меня с толку.
Кристиан натянул белье и туго завязал шнурок на поясе.
— Ничего не понимаю! С какой стати ей было тебя поить, если она знала, что ты пришла с сообщением для меня? — спросил он задумчиво, обращаясь скорее к себе, чем к Дженни.
— Но у меня не было возможности сказать ей, кому предназначено мое сообщение. — Она наморщила лоб, пытаясь вспомнить, как было дело. — По крайней мере мне так кажется. Да, точно, я не говорила ей этого. Нас перебили, и она ушла, а потом ушла и я.
— Знаю, знаю, — сказал он насмешливо, — она тебе не понравилась. Ты мне это уже говорила.
Дженни села на колени, прижав к себе простыню. Она и не пыталась одеваться.