Теперь уже было поздно признаваться, что она вовсе не любящая жена этому раненому джентльмену; любые объяснения прозвучали бы неубедительно и вызвали подозрение. И хотя идеальной сиделкой она тоже не была, во всем доме не нашлось бы человека, который захотел бы возиться с раненым. Кроме того, она считала себя в некотором роде виновной в этом несчастье и внушила себе, что несет ответственность за дальнейшую судьбу этого человека. Ей не хотелось, чтобы он умер.
Если отбросить все разумные доводы, которые вынуждали ее играть роль жены незнакомца, главным в этом деле оказывалось то, что ей просто понравилась эта роль. Ей нравилось, что ее считали женой такого привлекательного мужчины, женщиной, чей голос и само присутствие могут стать лучшим лекарством для него. Она почувствовала себя особенной, необходимой и нужной. Она почувствовала себя чьей-то любимой женой, каковой ей, возможно, никогда не придется стать…
После ухода доктора Аманда наспех съела кусок холодного мяса, тарелку супа с ломтем хлеба и велела принести в комнату раскладную кровать. Затем она умылась и причесалась, то и дело с опаской поглядывая на своего подопечного, который в любую минуту мог начать метаться по кровати и что-нибудь бормотать в бреду Однако ничего пока не происходило, он лежал неподвижно, а Аманда время от времени касалась его лба рукой, но не обнаруживала никаких признаков жара.
В девять часов в дверь постучали, и вошел Тео.
– Я думала, ты уже устроился на ночь, – удивилась она. – Жаль, что не удалось раздобыть для вас комнату в доме, но…
– Благодарю вас, мисс, но меня не очень-то волнуют условия, в которых я буду спать. – Тео бросил хмурый взгляд через плечо Аманды на кровать, где лежал раненый. – Меня волнует то, где будете спать вы.
Она тоже оглянулась на кровать, где из-под легкого покрывала виднелся обнаженный мощный торс мужчины, чем-то напоминавшего римского воина.
– Ничего не поделаешь, Тео. Я ответственна за его жизнь, а теперь, когда пришлось обмануть хозяйку и доктора Бледсо, мне придется играть роль его жены.
– А что вы станете делать, когда он очнется, мисс?
– Я расскажу ему правду и узнаю, как связаться с его родными. Будем надеяться, что он все же очнется. Доктор предупредил, что он может впасть в кому. Если это уже не произошло, – мрачно усмехнулась она.
– Почему вы не позволяете остаться с джентльменом на ночь мне, мисс?
– Согласись, это будет выглядеть странно, Тео. Кроме того, я сама хочу остаться с ним. Я беспокоюсь о нем. После того как я его раздела… – тут они оба отвели глаза, чтобы не встретиться взглядом друг с другом, – он не доставлял мне никаких хлопот. Доктор сказал, что у него может быть жар и бред, но я уже начинаю сомневаться в том, что это когда-нибудь случится. Мне даже хотелось бы, чтобы он начал бредить. Я была бы рада любому признаку жизни.
– Вот будет номер, если он помрет, не правда ли, мисс? Он и сейчас лежит, как покойник. Хоть бы пошевелился, что ли. А что мы будем делать с телом? Мы не сможем похоронить его, не сообщив констеблю о несчастном случае. А он наверняка захочет опознать тело.
– Не говори так, Тео. – Аманде стало дурно от разговора о «теле» и похоронах. – Если этот джентльмен умрет, наши проблемы будут ничтожны по сравнению с его проблемами. Он слишком молод, чтобы умирать!
– Слишком уж вы расчувствовались из-за него, мисс. А ведь вы его совсем не знаете. По мне, так он больше всего похож на мошенника!
– Чего это ты расквохтался, как наседка! – возмутилась Аманда. – Мошенники могут выглядеть как угодно.
А вдруг он епископ местной церкви, подгулявший по случаю какого-нибудь праздника?
– Ну тогда и свиньи умеют летать, – мрачно пробормотал Тео, которому такое предположение показалось просто смехотворным.
– Ладно, отправляйся спать. Может быть, рано утром нам придется отправиться в путь. Я хочу, чтобы ты был свежим и бодрым.
Тео неохотно направился к двери, по пути несколько раз оглянувшись на нее. Она держалась в присутствии слуги уверенно и храбро, но, закрыв за ним дверь, почувствовала, что сердце у нее колотится от страха. Она сама обрекла себя на одиночество этой ночью, обещавшей любые сюрпризы.
Аманда подошла к кровати и пристально вгляделась в лицо незнакомца. Его неподвижные черты показались ей по-мальчишески невинными, почти ангельскими. Она еще раз потрогала его лоб и пощупала пульс. Жара не было, сердце билось ровно, хотя и слабо.
Усевшись в кресло-качалку возле камина, она укрыла ноги теплым пледом. На ночном столике горела единственная свеча, мягко освещая лицо раненого и его волосы, отливающие синевой на фоне белоснежной наволочки.
Аманда тихонько покачивалась в кресле, размышляя о мужчине, который едва не погиб под копытами ее лошадей. Интересно, как его зовут, знатен ли он, как она это придумала, где живет, почему оказался один среди ночи на пустынной дороге в отвратительно пьяном виде и, главное, существует ли какая-нибудь женщина, которая ждет его и которую волнует его внезапное исчезновение?
Она покачала головой и улыбнулась своим мыслям. Может быть, Тео и прав. Может быть, он и вправду мошенник, сердцеед, коварный обольститель, чей жизненный путь усеян бесконечной вереницей разбитых женских сердец.
Как бы там ни было, но невозможно даже представить, что исчезновение такого мужчины пройдет не замеченным хотя бы для одной представительницы прекрасного пола.
* * *
– Что значит исчез?! Он не мог исчезнуть! Что это за свадьба без жениха! Знаете, что я вам скажу… это скандал. Вот что это такое!
Сотни свечей в хрустальной люстре освещали гостиную огромного особняка на Грейт-Стэнхоп-стрит и бледные, растерянные, недоумевающие лица тех, кто в ней находился, – двух потрясающе красивых женщин и двух мужчин, один из которых был хозяином этого дома.
С точки зрения всех участников этой сцены, по накалу страстей напоминавшей отрывок из греческой трагедии, основной фигурой в ней была пышная дама средних лет в красновато-коричневом шелковом платье, полулежавшая в шезлонге с флакончиком нюхательной соли, поднесенным к носу. Еще один участник этой сцены, высокий господин, стоял возле двери. Он не захотел, чтобы о нем доложили, и теперь тайно наблюдал за тем, что происходило в гостиной.
– Как это похоже на Джексона Монтгомери, – простонала леди Батсфорд, прижимая к своей необъятной груди платок, пропитанный лавандовым маслом. – Он всегда был шалопаем. И как только твой отец позволил ему ухаживать за тобой, Шарлотта!
– Послушай, Теодора, – сэр Томас Батсфорд густо покраснел и покинул свое излюбленное место у камина, где обычно наслаждался трубкой, – любой в этой комнате может подтвердить, что ты хотела этого брака для нашей дочери с тех самых пор, как она впервые высунула нос из классной комнаты. Ей еще тринадцати не было, когда ты заказала для нее бальные платья у мадам Симон и заставила ее брать уроки танцев у этого тщедушного торговца антраша и прочими прыжками… Андре… или как его там! И все это с расчетом именно на Джексона Монтгомери!
Глаза леди Батсфорд едва не вылезли из орбит, а грудь взволнованно заколыхалась, когда она услышала предательскую речь мужа, ставшую для нее настоящим ударом.
– Томас, как ты можешь так говорить со мной? Разве ты не знаешь, что у меня слабые нервы? – Ее голос задрожал от возмущения.