У моего сына нет больше ни титула, ни земель... Мой муж попал в лепрозорий! - мрачно вымолвила Катрин. - Нам уже нечего бояться.
- Может случиться и худшее, - поправила королева, - теперь важно защитить доброе имя Монсальви и подготовить вашего сына к такому будущему, какого он заслуживает. Знаете, я очень любила вашего мужа. За внешней суровостью у него скрывалось прекрасное, доброе сердце, он был одним из самых смелых рыцарей в королевстве. Нам слишком дороги жертвы деяний Ла Тремуйля, чтобы не отомстить ему, как он того заслуживает. Вы готовы помочь нам?
- Я приехала сюда только ради этого, - пылко ответила Катрин, - и жду от вашего величества указаний!
Иоланда намеревалась ответить, но в это время раздался звук трубы, возвещавшей о каком-то важном событии во дворце. Королева встала и подошла к окну, выходящему на широкий двор с церковью. Катрин последовала за ней. Солдаты выбегали во двор, одеваясь на ходу, и собирались у портала. Из герцогского замка вывалила толпа пажей, оруженосцев и рыцарей. Катрин подумала, что это персонажи настенных гобеленов, спустившиеся во двор в этот сумрачный день. А Иоланда от нетерпения пристукивала ногой.
- Что за суета? Что значит асе это оживление? Кто же приехал к нам?
Как бы в ответ на этот вопрос открылась дверь, и мадам де Шомон вошла, улыбаясь:
- Мадам! Это мессир коннетабль вернулся из Партенэ. Ваше величество...
Ей не пришлось договорить. Королева вскрикнула от радости.
- Ришмон! Это Небо нам его послало! Пойду встречать!
Она повернулась к Катрин, приглашая следовать за ней, но, увидев расстроенное лицо женщины, сказала:
- Идите отдыхайте, моя дорогая. Мадам де Шомон вас проводит. Завтра я вас вызову, и мы обсудим наши планы.
Катрин молча поклонилась и пошла за фрейлиной. Она двигалась, как в тумане, ни о чем не спрашивая. Они вошли в комнату этажом выше, с двумя окнами, выходившими во двор. У Катрин не было никакого желания разговаривать, и мадам де Шомон деликатно молчала.
Это была очень милая блондинка с круглым лицом, большими живыми карими глазами. Ей не было и двадцати лет. Анна де Бюэй пять лет назад вышла замуж за Пьера д'Амбуаза, сеньора де Шомон, и теперь у нее было двое детей, но в замке они никогда не появлялись. Создавалось впечатление, что Анна постоянно сдерживала свою буйную натуру, стесненную размеренным течением жизни при королевском дворе. Она явно хотела поболтать, но Катрин нуждалась в отдыхе. Маленькая мадам де Шомон ограничилась доброй улыбкой.
- Вы у себя, мадам де Монсальви. Вначале я пришлю вашу служанку, а потом двух горничных, которые помогут вам устроиться. Вы не хотели бы принять ванну?
Глаза Катрин вспыхнули при упоминании о такой забытой роскоши. В примитивной бане Карлата всегда было очень холодно, и с тех пор, как она покинула земли Оверни, у нее не было возможности позволить себе вымыться.
- Очень хочу, - ответила она, улыбаясь, - мне кажется, что я собрала на себя всю пыль королевства.
- Мы сейчас все быстро устроим! И Анна де Шомон исчезла, шурша серой атласной юбкой. Оставшись одна, Катрин еле сдержалась, чтобы не упасть в кровать, но шум, доносившийся со двора, привлек ее к окну. Бесчисленные факелы превратили ночь в день, и отблеск их пламени плясал на потолке, соперничая со свечами и огнем в коническом камине, наполнявшем комнату светом и теплом. Внизу целая армия слуг в ливреях, пажей, оруженосцев, солдат, дам и дворян окружила впечатляющую группу рыцарей в доспехах серо-стального цвета, расцвеченных пятнами белых накидок с гербом Бретани.
Рыцари сгрудились под большим белым знаменем с изображением Дикого кабана и молодого зеленого дуба. На знамени она прочла девиз: "Видит око, да зуб неймет", вышитый на красной бандероли. Впереди отряда стоял человек в шлеме, на гребне которого был изображен золотой лев с короной на голове. Клювообразное забрало было поднято, и Катрин узнала изрезанное шрамами лицо коннетабля. Огромный меч Франции, украшенный лилиями, висел на левом боку грозного бретонца.
Катрин увидела, как королева Иоланда быстро спустилась по ступенькам крыльца и с улыбкой, раскинув руки, шла навстречу прибывшим. Суровое лицо Ришмона потеплело, когда он преклонил колено, чтобы поцеловать руку королеве. Катрин не могла слышать их разговор, но отметила, что королева и главнокомандующий находятся в полном согласии, и это порадовало ее. Она вспомнила, какую симпатию Ришмон проявлял по отношению к Арно и как твердо он проводил свою политику. Иоланда и Ришмон были для нее теми двумя столпами, на которые она могла бы опереться в борьбе за будущее своего сына Мишеля.
И уже через полчаса, погрузившись в горячую, дивно пахнущую воду, она почти забыла о страданиях и усталости, испытанных за последние недели. Катрин закрыла глаза, положила голову на край ванны, прикрытый полотенцем, и расслабилась, снимая нервное напряжение. Тепло воды проникало в каждую клеточку ее тела, передавало ей успокоительную благодать. Казалось, что на дно этой душистой ванны осела не только грязь, но страх и переживания, пытавшиеся состарить ее. Мысль становилась яснее, кровь быстрее текла в ее жилах. Она почувствовала, как к ней вернулись молодость и сила - это неотразимое оружие вновь было в безупречном состоянии. Это подтверждали и восторженные взгляды двух горничных, помогавших ей сначала войти в ванну, а теперь стеливших постель. Да, она, как всегда, была красивой, и так приятно было это сознавать!
Сара спала в уголке, куда ее, уставшую до изнеможения, привели под руки. Но на этот раз Катрин вполне могла обойтись и без ее помощи: постель была приготовлена.
Вода в ванне покрылась серыми пятнами, довольно красноречиво говорившими, насколько Катрин была грязная. Одна из горничных уже протягивала теплую простыню, чтобы закутать в нее купальщицу. Катрин поднялась и, стоя в ванне, ладонями сгоняла капли воды с бедер. В это время раздался стук металлических подошв по плитам галереи, дверь резко открылась, и в комнату вошел мужчина. Его удивленный возглас слился с испуганным криком Катрин.
Она не различала черт лица человека, внезапно по вившегося в комнате, увидев только, что он гигантского роста и белокур. Резким движением Катрин вырвала простыню из рук служанки и закуталась в нее, наполовину замочив в воде.
- Как вы осмелились? Убирайтесь! Уходите немедленно! - крикнула она.
Зрелище, открывшееся ему, вид разъяренной Катрин ошеломили молодого человека. Он вытаращил глаза, открыл рот, но не мог произнести ни единого слова. В это время оскорбленная Катрин бушевала:
- Чего вы ждете? Я вам уже велела убираться! Вам давно пора быть за дверью!
По-видимому, он окаменел, и когда наконец заговорил, то не нашел ничего лучшего, как спросить:
- Кто. кто вы такая?
- Это вас не касается! О вас же я могу сказать, что вы наглец! Убирайтесь!
- Но... - начал несчастный.
- Никаких "но"! Вы еще здесь?
Возмущенная Катрин схватила большую губку и бросила ее, пропитанную водой, в противника. Губка попала ему точно в лицо. Катрин оказалась меткой. Его голубая шелковая накидка с гербом вмиг намокла. На этот раз он отступил. Бормоча извинения, шевалье выбежал, громыхая доспехами.