— Вы правы. Здешний народ не слишком дружелюбен. Возможно, поэтому у нас так мало приезжих. А что касается контрабанды, то эти времена давно прошли, — поспешно добавил он, оглядываясь по сторонам, словно их кто-то мог услышать, кроме птиц, щебетавших в ветвях деревьев. — Наши мужчины зарабатывают на жизнь рыболовством или фермерством. Но порой, когда рыба не ловится или скверная погода губит урожай, нужда заставляет… — Викарий замолчал, глубоко задумавшись. — А ведь путешественники приносят пользу, — произнес он, размышляя вслух. — Достаточно взглянуть на те места, куда они тянутся толпами. Торговля процветает. Все идет нарасхват, даже раковины и поделки из прибитого к берегу дерева, расписанные названиями городов! Я видел это собственными глазами…
Он бросил оценивающий взгляд на своего собеседника. В касторовой шляпе, облегающем сюртуке, белоснежном галстуке, лайковых перчатках, бриджах из буйволовой кожи и сверкающих сапогах для верховой езды, Эймиас являл собой образчик состоятельного молодого джентльмена. Он стоял, слегка расставив ноги и придерживая локтем трость с золотым набалдашником. Его одежда ничуть не пострадала от многочасовой езды верхом. Даже шкура его лошади сияла здоровым блеском.
— Пожалуй, мне следует послать записку в гостиницу, — сказал викарий, приняв решение, — и поговорить с прихожанами. Я имею некоторое влияние в здешних местах, хотя и редко использую его в делах, не касающихся морали. Впрочем, это как раз такой случай, — пробормотал он, снова обращаясь к себе. — Господь велит нам привечать странников. Ну, а если это поспособствует процветанию деревни, тем лучше. Так я им и скажу. — Он посмотрел на Эймиаса и решительно продолжил: — Не беспокойтесь, мистер Сент-Айвз. Сегодня вечером вам не придется скучать в одиночестве.
Вечером в «Веселом угре» было тесно от местных мужчин, набившихся в общий зал гостиницы. Некоторые явились с подружками. Это были суровые, грубоватые люди, с обветренными загорелыми лицами. 6т жизни на море их кожа задубела и стала почти такой же темной и изрезанной линиями, как древняя стойка бара красного дерева. Их речь была соленой, как ветерок, залетавший через двери и окна, распахнутые настежь, чтобы дать выход дыму от торфяного пламени в очаге.
Джентльмен из Лондона смотрелся на их фоне как белая ворона. Эймиас не только выделялся из толпы, его явно сторонились. Хотя в воздухе висел гул голосов, мало кто счел нужным ответить на его вопросы. Как выяснилось, никто никогда не слышал о его тезке, зато практически каждый мог напеть несколько куплетов старинной баллады. Было очевидно, что, несмотря на распоряжение викария, немногие верили, что он не подослан властями и не имеет корыстных мотивов. Эймиас не мог их винить, понимая, что выглядит как заезжий помещик среди крестьян. Будь он одним из них, то и сам бы не доверился такому, как он.
Эймиас был недоволен собой. Оденься он попроще, то чувствовал бы себя лучше. Пожалуй, стоит переодеться, когда он двинется дальше, чтобы явиться в следующую деревню в менее подозрительном виде. Он размышлял о том, сколько ему еще торчать здесь, прежде чем отправиться на покой, когда к нему обратились с более утонченной речью, чем те, что он слышал до сих пор.
— Мистер Сент-Айвз, — произнес душевный голос, — позвольте представиться. Хьюго Тремеллин, к вашим услугам.
Подняв голову, Эймиас увидел плотного темноволосого мужчину средних лет. Широкий в плечах и груди, с приятным загорелым лицом, он был одет как сельский джентльмен: в свободную куртку и бриджи, с пестрым платком, повязанным вокруг шеи.
— Викарий прислал мне записку с просьбой оказать вам любезный прием.
Он также заверил меня, что вы не склонны причинять нам неприятности, — продолжил Тремеллин звучным басом. — Я пришел, чтобы познакомиться с вами. — Он протянул широкую мозолистую ладонь, и они обменялись рукопожатием. Затем новый знакомый отступил на шаг, оглядел Эймиаса с макушки до кончиков сапог и улыбнулся, обнажив крепкие белые зубы. — Он также сообщил нам о вашем деле. Лично я никогда не встречал человека по имени Эймиас. Но моя флотилия ловит рыбу в прибрежных водах отсюда до Ньюквея, а мои парни бывают во всех портах. Я с удовольствием наведу для вас справки.
Эймиас улыбнулся в ответ и подавил вздох. Придется теперь придумывать оправдания для поспешного отъезда. Он не намерен болтаться здесь, ожидая известий от местного сквайра — или кто там этот субъект. Пора отправляться дальше.
— Вообще-то я слышал это имя, — добавил Тремеллин, задумчиво нахмурившись, — но, хоть убей, не могу вспомнить, при каких обстоятельствах.
Эймиас резко выпрямился.
— Знаете что! — оживленно воскликнул его новый знакомый. — Почему бы вам не заглянуть ко мне завтра на ленч? У меня будет время подумать до утра, и мы все обсудим.
— Вы очень добры, — сказал Эймиас.
— Вот и отлично, — с удовлетворением отметил Тремеллин. — Жду вас к двум часам. Поедете по дороге, ведущей к морю. Через две мили увидите каменную сторожку, сохранившуюся с прежних времен. Как доберетесь до нее, сворачивайте вправо, на проселочную дорогу. Наш дом стоит на холме. Большое каменное строение, и ничего вокруг, только небо над головой и море внизу. Найдете?
Эймиас кивнул.
— Значит, в два, — улыбнулся Тремеллин. — А теперь мне пора, а то мои девчонки изведутся, гадая, почему я задержался. У меня очаровательная дочь. Вообще-то у меня в доме две очаровательные девушки, которые будут рады познакомиться с вами, — добавил он, подмигнув. — Видите ли, здесь не часто увидишь новое лицо.
Эймиас натянуто улыбнулся, подавив стон. Две очаровательные девицы! Он знал, что это значит, с точки зрения отца. Парочка жеманниц, способных только глупо хихикать. Ладно, ему приходилось попадать и в худшие ситуации.
— Благодарю вас, — любезно отозвался он. — Я непременно буду. — «И уйду при первой же возможности», — добавил он про себя.
Выехав из гостиницы на следующее утро, Эймиас не питал особых надежд относительно предстоящего визита, но даже этот факт не омрачил его настроения. Подставив лицо солнечным лучам, он миновал старую каменную сторожку и помедлил, любуясь простиравшимся перед ним видом. На горизонте мерцала бескрайняя морская гладь, в небе парили редкие облачка, а воздух так благоухал, что Эймиас принялся напевать себе под нос. Две незамужние девицы не слишком волновали его, невзирая на то, какими провинциальными, уродливыми или глупыми они могли оказаться.
Дом Тремеллина выглядел впечатляюще, хотя Эймиасу приходилось видеть куда более величественные сооружения. Построенный из серого камня, он высился на холме, доминируя над окрестностями. Это был дом состоятельного человека, но не аристократа, и Эймиас расслабился. Он знал, как вести себя в знатных домах, но понимал, что в этом доме ему будет комфортнее. При условии, конечно, что хозяйские дочки не станут досаждать ему своим вниманием. Ясно, что заботливый отец пригласил его ради них. Проблема в том, как, оставаясь вежливым, не пробудить в девицах напрасные надежды.
Эймиас умел обращаться с женщинами. Он мог ухаживать за герцогинями и заигрывать с девицами из низов и делал это с одинаковым успехом. Но он никогда бы не рискнул задержать взгляд на дочери добропорядочного джентльмена, справедливо опасаясь, что окажется у алтаря под дулом пистолета в руках будущего тестя.
Когда Эймиас приблизился к дому, навстречу с громким лаем кинулась свора собак.