– Если леди Уингем подарит тебе счастье, тогда, Тенби, я с радостью стану вдовствующей герцогиней, чтобы она могла носить мой титул. И я полюблю ее. Мне она кажется очень милой. А к весне пусть она родит нам мальчика. И чем скорее, тем лучше. Я не вечно буду с вами. И твоей матери тоже нужен внук.
– Бабушка, – сказал Тенби, – она может не принять мое предложение.
Герцогиня поднялась с кресла, она стояла перед ним очень прямая и решительная.
– Ты герцог Тенби, – промолвила она, – и твой долг – добиться своей цели! Если леди Уингем – это та женщина, которую ты хочешь сделать герцогиней, добейся, чтобы она ответила тебе согласием. Без всяких глупостей и без промедления.
Неожиданное и такое быстрое согласие бабушки в какой-то степени осложнило его решение. Строгостью в сочетании с любовью, хотя, может быть, дед и бабушка и не осознавали того, как нежно любят внука, они управляли его жизнью, начиная с отрочества. Едва Тенби зажил более независимой жизнью, он вкусил все удовольствия, которые сулит молодость. Бабушка и дедушка смотрели на это сквозь пальцы. Молодому человеку его положения и богатства полагалось познать все радости жизни, так сказать, перебеситься. Важно только было соблюдать приличия.
В эти дни Тенби почувствовал, что наконец-то стал взрослым мужчиной. Какое везение – ему была предоставлена свобода и был подарен еще один шанс. Он не желал бунтовать ради лишь самого бунта. Однако он хотел единолично распорядиться своей жизнью, принять самостоятельное решение относительно своего будущего, быть достойным своего высокого титула, но так, как он сам понимает это достоинство.
Бабушка благословила его на том пути, который он склонялся избрать. Но если он предполагает поехать к Гарриет и попытаться уговорить ее выйти за него замуж, он должен знать, что сам этого хочет. С другой стороны, конечно, приятно осознавать, что он не нанесет удар бабушке.
Но если говорить честно, он знал, что выбора у него нет. И это не случайное решение. Он любил ее все шесть прошедших лет. И по-прежнему любит. Он всегда будет любить ее. В коьще концов он отбросил колебания – к чему заниматься самообманом? Едва прочтя письмо леди Филлис, он уже знал, что сделает предложение Гарриет. Если только она захочет его выслушать…
* * *
Никогда в жизни он не нервничал так, как сейчас, – по дороге в Эбури-Корт.
Возле дома кто-то был. Мужчина и двое детей – разглядел Тенби, подъезжая ближе по подъездной аллее. Должно быть, Фредди и его сыновья. Это удачно.
Он избегнет формальных представлений, не нужно будет входить в дом одному. Тенби радостно заулыбался, спрыгнул с коляски и отдал вожжи груму, прибежавшему из конюшни. Фредди, в одной рубашке, с растрепавшимися под ветром волосами, спешил ему навстречу. Уж кого-кого, а Фредди он никак не ожидал застать в таком домашнем виде.
Они обменялись сердечным рукопожатием.
– Арчи, – со смехом заметил Фредди, – ты все такой же щеголь! Словно только что вышел с Бонд-стрит. Наконец-то решил навестить старого друга! Как раз вовремя – я слышал, тебя надо поздравить?
– О да. – Тенби усмехнулся. – Я только что освободился от скучнейшей помолвки. Перед тобой, дружище, человек, снова обретший свободу.
Фредди рассмеялся и хлопнул его по плечу.
– В таком случае двойные поздравления! – сказал он. – Надеюсь, Арчи, ты к нам не просто проездом? Отлично! Клара очень тебе обрадуется. Ну а мне ты поможешь научить детей играть в крикет.
Герцог посмотрел на детей. Девочка стояла с битой на изготовку, мальчик бросал мяч. В ту же минуту мяч сбил воротца, а девочка продолжала беспомощно размахивать битой. Мальчуган издал победный клич и от восторга бросился в траву, а девочка дала волю слезам.
– Ай-яй-яй! – воскликнул Фредди.
– Я и не знал, Фредди, что ты успел произвести на свет маленькую блондиночку, – заметил герцог, шагая рядом с другом по направлению к малышам. Он потянулся за своим моноклем.
И тут девчушка обернулась и бросила умоляющий взгляд на Фредди. Вид у нее был совершенно несчастный.
– Я не могу в него попасть! – жалобно сказала она. – Я не умею.
Большие зеленые глаза. Растрепавшиеся золотистые кудри. Гарриет в миниатюре. О Боже! Фредди присел на корточки и ласково потрепал девчушку по головке. Герцог опустил монокль. Он словно вдруг очутился за миллион миль от Гарриет. Он думал, что знает ее. И это при том, что не знал самого главного в ее жизни – а это, безусловно, было самым главным. Ее супружество оказалось не бесплодным. У нее была эта крошка, которой она дарила свою любовь, ради которой жила.
А затем Тенби увидел краем глаза, что Фредди и дети не одни вышли из дома. Он повернул голову – по газону шли Клара и Гарриет, держа за руки малыша. Тенби показалось, что сердце сейчас разорвется. Он поклонился обеим леди, поднес к губам руку Клары.
– Мадам, мечтаю воспользоваться вашим гостеприимством на день-другой, – сказал он. – Если вы не против, конечно.
– Если мы не против! – воскликнула Клара. – Что за нелепый вопрос, ваша светлость. И это при том, что Фредди приглашал вас бессчетное количество раз! Вы ведь знакомы с Гарриет? С леди Уингем.
Только сейчас он взглянул ей в глаза.
– Как поживаете, мадам? – спросил он. – У вас прелестная дочь. Я и не знал о ее существовании.
– Это немудрено, – произнесла Клара. – В лондонские сезоны дети вынуждены сидеть в своих детских, когда их мамы развлекаются.
– Но каждое утро я проводила со Сьюзен, – спокойно заметила Гарриет. – И еще час-другой под вечер. Моя дочь для меня важнее всего на свете. – Лицо у Гарриет было бледное, в глазах и в голосе был вызов.
Их внимание привлек Фредди – он все еще шептал какие-то утешительные слова Сьюзен и уговаривал ее снова взять в руки биту. Ну а у его сына было на этот счет другое мнение.
– Это ты, папа, возьми биту, – сказал он. – Я люблю, когда отбиваешь ты. А ее отошли домой, пусть играет с Кевином. Она ведь девчонка. От девчонок одни только неприятности, они ничего не умеют.
– О-о! – произнесла Клара, а герцог снова взялся за монокль.
– Мы со Сьюзен пойдем погуляем, – быстро проговорила Гарриет. – Конечно же, она мешает играть.
Фредерик выпрямился.
– Пол, мой мальчик, – сказал он, подзывая сына пальцем, – зайдем-ка на минуту-другую в дом, а потом вернешься и еще поиграешь… со Сьюзен. Пойдем. – Фредерик протянул руку, и сын с унылым видом взял ее.
Гарриет расстроилась.
– Что он намеревается сделать? – спросила она.
– Отшлепать Пола, – ответила Клара. – Сердце у меня обливается кровью, когда это случается, но я больше не пытаюсь остановить Фредди, хотя прежде и вмешивалась. Фредди дарит нашим мальчикам столько любви, но надо их учить быть добрыми и вежливыми. Нет, Гарриет, тебе не в чем винить ни себя, ни Сьюзен. Даже у меня руки чешутся – как он груб! Мой сын не должен так говорить о других детях… пусть ему всего пять лет.
Герцог направился к девочке – она грустно водила по траве перепачканным носком башмака.
– Что, бита не попадает по мячу? – спросил он.
– Не попадает, – сказала девочка. – И игра глупая, она мне не нравится.
– Знаешь, когда я играю в крикет, – промолвил герцог, – я представляю себе, что защищаю битой не просто деревянные воротца.
Девчушка вскинула на него такие зеленые и такие знакомые глаза.
– Но они деревянные! – воскликнула она. – Посмотрите сами. И они все время падают.
Тенби присел на корточки перед ней. Перед девочкой, которую произвела на свет Гарриет! Перед ребенком, которого Гарриет любила больше всех! Перед Сьюзен.