Я думала, ваша разбойничья берлога… совсем другая. Какие-нибудь отвратительные мрачные развалины. Но у вас чудесный дом.
– Большая часть комнат непригодна для жилья, – нахмурился Коннор.
– Но здесь, в ваших покоях, очень уютно. – Она обвела рукой комнату.
– Здесь я держу кое-какие вещи.
– Где ваши близкие?
– Умерли или в изгнании.
– Я вас понимаю. То же случилось и с моей семьей. У нас с вами много общего, сэр. Похоже, мы оба из семей якобитов.
– Да, – кивнул Коннор.
Кэтрин София встала и выпрямилась. Изящная и стройная, с рассыпавшимися по плечам золотыми кудрями, перепачканная грязью и измученная долгим путешествием, все же она была ослепительно хороша. «Эта женщина рождена, чтобы жить в окружении красивых вещей», – подумал Коннор. Когда-то он и сам считался отпрыском знатного рода, а теперь превратился в неотесанного и грубого мужлана.
– Мы здесь… одни? – Девушка смущенно огляделась.
– Да, если не считать мышей и привидений. Мэри Мюррей, жена Нейла, появляется здесь время от времени, чтобы приготовить еду и постирать, а ее сыновья делают кое-какую мелкую работу по дому. Но сейчас тут никого нет.
– Так вы живете здесь один? А я думала застать в замке лихую разбойничью шайку. Где же ваши товарищи? Разве они не замышляют очередную крупную кражу скота или похищение невесты?
– Нет у меня никакой шайки. Нейл Мюррей, мой кузен Эндрю Макферсон да еще несколько человек – вот и все обитатели Глендуна. Они живут по соседству и приходят сюда, когда захочется. В остальное время я один, если не считать собак. По крайней мере, так было прежде.
– А я готовилась к встрече с бандой отчаянных головорезов.
– Они будут здесь завтра, – усмехнулся Коннор.
– Я не шучу, мистер Макферсон.
– Понимаю, миссис Макферсон.
Он долго смотрел на нее, затем опустился на одно колено, взял в руки кочергу и принялся ворошить угли в камине. В этом не было особой нужды (торф горел ровно), но Коннор искал повод отвернуться. Он не мог выдержать испытующего взгляда прекрасных глаз своей молодой жены.
Теперь, когда сестра Данкриффа была здесь, в его спальне, оставалось выполнить вторую часть обязательства. Эта девушка сумела справиться с потрясением, когда ее похитили и насильно обвенчали. Она стойко перенесла все тяготы пути. И Коннор искренне восхищался ею. Но примет ли она и остальное с той же покорностью?
Он должен сделать ее своей как можно скорее. Если женщина ждет ребенка, никто не станет оспаривать брак. Как раз на это и рассчитывал Данкрифф. Коннор был слишком многим обязан Маккаррану и собирался сдержать слово, но цена, похоже, оказалась слишком высока.
Макферсон не собирался обзаводиться женой и семьей так скоро. Прежде следовало вернуть себе земли, принадлежавшие ему по праву, иначе лорду Кинноллу нечего будет предложить молодой жене.
Коннор ударил кочергой по угольям. Голубые языки пламени взметнулись вверх, и комнату окутал сладковатый, земляной запах торфа. В памяти Коннора этот аромат мгновенно оживил забытые картины прошлого. Запах горящего торфа гораздо крепче связывал его с домом, чем уцелевшие остатки мебели. Домашняя утварь служила постоянным напоминанием о том, что Киннолл-Хаус безвозвратно потерян, а близкие умерли. Иногда, сидя в своей уютной комнате, в окружении изящных вещиц, Коннор страдал от приступов одиночества и печальных воспоминаний. А сладковатый дымок, исходящий от тлеющих углей, всегда наполнял его какой-то особой радостью. И, вдыхая его, Коннор испытывал волнующее чувство, будто вернулся наконец домой.
И вот теперь Кэтрин… Коннор уловил совсем рядом мягкий шелест ее платья. Он поднял голову. Янтарный атлас и золотистые волосы, молочно-белая кожа и сверкающие глаза.
В этих мрачных руинах она явилась ему благословением Господним. Казалось, ее наряд соткан из языков пламени. Не в силах оторвать глаз от гибкой фигуры жены, Коннор почувствовал, как тело его налилось тяжестью.
И он поспешно принялся ворошить угли. Его переполняла щемящая тоска, хотелось чего-то недостижимого, невозможного, но он боялся признаться в этом даже самому себе.
– Коннор Макферсон ворошил угли в камине, пламя ярко освещало его лицо, и Софи впервые удалось как следует рассмотреть своего мужа.
Его красивое благородное лицо поражало редкой соразмерностью черт. Твердая линия подбородка, мягкий изгиб носа, изящный очерк губ, длинная и мощная шея – все говорило о мужественности и силе. Под темными прямыми бровями насмешливо сверкали зеленые глаза.
Коннор ловко орудовал кочергой, и Софи заметила, какие сильные у него руки. Под гладкой смуглой кожей перекатывались бугры мышц, а под рубашкой скрывались широкие, мощные плечи. Длинные мускулистые ноги казались могучими и крепкими.
Он был необыкновенно красив, несмотря на густую темную щетину на подбородке и слишком длинные нечесаные волосы. Софи пристально разглядывала пышную и блестящую темно-каштановую шевелюру Макферсона. Солнце и ветер оставили свой след на лице горца. Сколько же ему лет? Должно быть, около тридцати. Пожалуй, он ровесник Роберта и ненамного старше самой Софи, которой уже исполнилось двадцать два.
Макферсон отличался высоким ростом, мощным сложение ем, крепким и поджарым телом. На нем был традиционный наряд шотландского горца. И хотя одежда изрядно выцвела и износилась, она казалась чистой и опрятной. В нем чувствовалась какая-то дикая сила, мятежный дух, не подвластный ничьей воле. Этот человек хорошо знал, чего он хочет, умел подчинять воле свои мысли и чувства и ставил превыше всего преданность и благородство.
В жизни он неуклонно следовал собственному кодексу чести, и все же этот человек был разбойником, бродягой и мятежником.
«В наш век просвещения, новейших открытий и сложных общественных противоречий, – подумала Софи, – этот горец кажется человеком совсем другой эпохи, отважным воином с сердцем льва и львиной храбростью».
Может, всему виной виски и неимоверная усталость? Или Коннор Макферсон и вправду оплел ее своими колдовскими чарами? Он похитил ее, разом лишив будущего и всех ее надежд. И все же этот разбойник обладал удивительным благородством и великодушием.
Софи отвела взгляд. Ее тело пылало. Когда-то ей уже довелось испытать то, что происходит между мужчиной и женщиной, когда их тела сливаются воедино, словно рука и перчатка, а страсть властвует над ними и дарит ни с чем не сравнимое наслаждение. Софи потеряла невинность в пятнадцать лет, а взамен сумела испытать лишь слабое подобие того, что способна дать настоящая любовь. Мимолетное неуклюжее соитие с мальчишкой ненамного старше Софи принесло лишь горечь и сожаление. Девушка позволила своим необузданным страстям вырваться на волю, и ужасная ошибка обернулась не любовью, а бесчестьем.
И вот теперь судьба предназначила Софи стать женой разбойника и провести свою первую брачную ночь в безлюдном полуразрушенном замке.
Что ж, и в этом есть свои преимущества. Ведь разбойнику нет нужды объяснять, почему она не девственница. Вор не станет жаловаться, что украденный товар не так хорош, с горечью подумала Софи. Вот и еще одна выгода. Она избавилась от Кэмпбелла, и завтра утром ей не придется оправдываться перед мужем.
Ее сердце отчаянно забилось. Софи посмотрела на красивую кровать с пологом и представила себя в объятиях этого мускулистого красавца. По ее телу прошла дрожь. Колдовской дар, так долго дремавший в ней, внезапно пробудился, заговорила кровь чародеев.