Глава 29
На подступах к Колизею
И вот он настал — великий день, когда Николай Ветров должен был выйти на арену тюремного Колизея, чтоб отомстить за поруганную честь принявшего мученическую смерть товарища. Это, конечно, было в его глазах чем-то большим, нежели рядовая драка, пускай и при большом скоплении зрителей. Не просто месть честного сидельца за опущенного по беспределу человека. В лице Коли Ветра святой православный витязь выходил на бой со злокозненным черным супостатом, олицетворявшим силы Сатаны. За спиной Николая стояла вся великая Русь. Вся Православная Церковь.
В день поединка Николай проснулся до рассвета и долго лежал на нарах, размышляя о прошлом и будущем. Прошлое… Жизнь, под корень сломанная мерзкими сатанистами — ведь если не они, он не лишился бы близких и не оказался здесь. И будущее… А вот будущего Николай перед собой не видел. Он или погибнет сегодня, или проведет в тюрьме остаток жизни, превратившись в «профессионального» сидельца. После того оскорбления, которое Ветер нанес Пауку в присутствии прочих строителей храма, лидер сатанистов едва ли стал бы его щадить. Сам Николай в случае своей победы также не собирался оставлять Паука в живых.
Да-да, этот гнусный мерзавец, на его взгляд, вполне заслуживал лютой смерти во имя торжества справедливости. Ведь Паук был законченным негодяем, который без малейшего зазрения совести вредил собственной стране! Он был предельно извращенным, аморальным, беспринципным, падшим типом, не обладавшим даже зачатками милосердия и уважения к окружающим. А самое прискорбное — то, что изначально ведь Паук был русским человеком, рожденным во Христе! Какая же злая сила заставила его и ему подобных отвернуться от истинной веры и отдать свои души в загребущие когтистые лапы дьявола? Как бы там ни было, а обратной дороги для этих бывших людей уже не существовало. По мнению Николая Ветрова, у них вообще не было права на то, чтобы жить.
Загрохотало железо двери. Николай встрепенулся. Начинался утренний шмон.
Все как обычно. Но не совсем. Некоторая напряженность вперемешку с предвкушением большой радости витала в затхлом воздухе тюремной камеры. Напряженность была понятна — все-таки, никто не мог предсказать, чем закончится поединок. Ну а радость… В глубине души каждый из честных зеков верил — их человек все-таки одержит победу над главарем беспредельщиков.
Саня Охламошин по такому случаю подвел угольком глаза и накрасил губы кусочком свеклы.
Даже злобные обычно вертухаи были сегодня несколько мягче, нежели всегда. Никто из них даже замечания не сделал «петуху» за его «боевую раскраску». А ведь в любой другой день Охламошин непременно получил бы за такое сапогом промеж ног, да резиновой дубиной по затылку.
После завтрака Николай пошел к храму, чтобы пообщаться с отцом Аристархом и товарищами по стройотряду. Как знать — а вдруг возможность увидеть их выпала ему сегодня в последний раз?
То утро было по-настоящему особенным для всех, для кого слова «Бог» и «Иисус» не были пустым звуком. На территорию колонии доставили купол для свежеотстроенного храма. Его водружение отец Аристарх запланировал на следующий день.
Местные мастера, которых в колонии пребывало не счесть (большинство из них получили свои сроки за «незаконную предпринимательскую деятельность»), предлагали священнику сработать навершие для церкви из дерева, как это делалось на Руси в глубочайшую старину. Но отец Аристарх твердо решил, что над серыми бараками и грязным «плацем» над сторожевыми вышками и хищно поблескивающими рядами колючей проволоки должен возвышаться настоящий, сверкающий сусальным златом купол. Он считал, что только этот волшебный божественный свет может подарить находящимся здесь, изможденным серостью и обреченностью людям (это касалось не только заключенных, но и многих охранников, что несли здесь службу), надежду на настоящее освобождение и духовное просветление. Пожертвований, которые Аристарх и его помощники сумели собрать в окрестных населенных пунктах (не оскудела дающая рука щедрого русского народа!), как раз хватило на то, чтоб заказать в Ростове изготовление позолоченного купола нужных размеров.
Сейчас этот купол, увенчанный высоким, сияющим в солнечных лучах золотым крестом, возвышался в центре стройплощадки. Строительная бригада должна была сегодня возвести вокруг храма леса, по которым планировалось втащить купол наверх. Именно этим и занимались сейчас мужики. А отец Аристарх, как обычно, зорко следил за ходом работ.
— Здравствуй, Николай, — молвил батюшка, завидев подошедшего Ветрова. — Сегодня ответственный день для тебя. Для всех нас.
— Да, — кивнул, поцеловав руку священника, Николай. — Я постараюсь оправдать возложенные на меня ожидания.
— Постой-ка, — нахмурился вдруг Аристарх. — Что это значит — «постараюсь»? Ты просто обязан их оправдать, сын мой! Ты представляешь воинство Христово, ты сегодня — карающая длань господа, и у тебя нет права на поражение! Думал ли ты о том, что может произойти, если победа достанется мерзкому прислужнику Сатаны?
— Нет, — слегка покраснев от смущения, сказал Николай. — Простите, святой отец, об этом я не подумал.
— А надо было! — назидательно приподняв указательный палец, промолвил его духовный наставник. — Что ж, сейчас я расскажу тебе о том, как я себе все это представляю. Если ты сегодня проиграешь, Паук и прочие сатанисты этим не удовлетворятся. Единственный, кто осмелился бросить им открытый вызов, оказался недостаточно силен, — решат они, — а стало быть, остальные и вовсе яйца выеденного не стоят. Да-да, именно так решат эти подлые негодяи, после чего примутся наводить в колонии свои порядки. Прольется много христианской крови, сын мой. Ну а плоды нашего труда, — взглядом отец Аристарх указал на почти достроенный храм, — будут разрушены и втоптаны в грязь обезумевшей дьявольской ордой. Думаю, ты догадываешься, какая судьба ждет меня, если Антихрист все же поднимет свою мерзкую голову. А ведь именно это непременно произойдет, если сегодня вечером ты падешь поверженным на арену Колизея. Не дай Бог, конечно, — священник перекрестился.
— Так что же мне делать? — слегка дрогнувшим голосом спросил Николай. — Ведь я всего лишь человек.
— Всеми фибрами души своей должен ты уповать на силу Господа! — воскликнул отец Аристарх. — И тогда благодать Его снизойдет на тебя, и ты сам сделаешься частью ее. Станешь неодолимым Господним орудием, сокрушающим все на своем пути. Вспомни о том, что я говорил тебе несколько дней назад. Опирайся в борьбе своей на священный символ креста, и ты победишь. Но это еще не все, — батюшка огляделся по сторонам, как будто то, о чем он намеревался сейчас рассказать, представляло собой некую страшную тайну. — Слушай внимательно, Николай. Я хочу поведать тебе о нетварных энергиях. Доводилось ли тебе когда-либо прежде слышать об этом?
— Нет, — покачал головой Ветров. — К сожалению, не приходилось.
— Тогда слушай, — улыбнулся отец Аристарх. — Нетварные энергии — это благодатные действия Божии, открывающие Бога тварному миру, позволяющие человеку сокровенным образом приобщаться Божеству. Да, Православная Церковь всегда утверждала учение о запредельном, премирном Боге. Но в то же время мы всегда указывали и на возможность обожения тварного человека, настоятельно учим о необходимости различения непостижимой Сущности Божией и доступных человеку нетварных энергий Божественной Сущности. Эти энергии суть Премудрость Божия. Святитель Григорий Палама учил об единой числом, но многообразной в своих проявлениях миру нетварной энергии, общей для всей Пресвятой Троицы. Догмат о непостижимом различии в абсолютно простом Божестве сущности и энергии был принят на Константинопольском соборе 1351 года и выразил принципиальное отличие православия от римско-католической версии христианства, поскольку в католичестве, признающем лишь нетварного Бога и тварный мир, отсутствует учение о нетварных энергиях и присущая этому учению богословско-мистическая глубина. Только у нас, только у православных есть эта сила, понимаешь?
Ветров оторопел. Он понял не все из сказанного отцом Аристархом, но, как ему показалось, вполне уловил основную суть.
— То есть, вы хотите сказать, что…
— Тише! — прервал его батюшка. Вновь подозрительно оглядевшись, Аристарх перешел на шепот:
— Думаю, ты правильно догадался, Николай. Да-да, вполне в человеческих силах обрести ни с чем не сравнимое могущество, которое поможет стереть в порошок любого врага. Стать, если можно так выразиться, бичом Божиим во плоти. Но такая способность дарована далеко не каждому. Открою тебе еще один секрет, Николай. В лоне Русской Православной Церкви существует секретное подразделение, занимающееся выполнением силовых операций. Называется оно просто — воины Церкви. Так вот, наши воины обладают множеством способностей, не доступных обычным людям. Но со времен Пересвета никто из них не был замечен в использовании нетварных энергий. И Церковь с нетерпением ждет, когда у нее, наконец, появится новый великий герой. Я чувствую — именно ты можешь им стать, Николай.
— Пересвет? — удивленно произнес Ветров. — Насколько я помню, это был русский богатырь, который победил Кочубея перед началом Куликовской битвы. Но какое отношение он имел к Церкви?
— Самое прямое, — улыбнулся батюшка. — Ведь он был монахом-воином, одним из тех, чьим примером вдохновлялись позже первые воины Церкви. Пересвет был иноком Троице-Сергиевского монастыря, и благословение на участие в Куликовской битве он получил от самого святого старца Сергия Радонежского. Перед битвой князь Дмитрий Донской отправился к старцу в монастырь за благословением. Татаро-монголы в те времена считались непобедимыми, а имя преподобного Сергия, как праведника и чудотворца, было прославлено по всей Руси. Благословение, полученное от такого человека, должно было вселить надежду во всех воинов. Преподобный Сергий не только благословил князя, но и дал ему в сопровождение двух иноков, хорошо владевших оружием. Этими иноками были Александр Пересвет и Родион Ослябя, которых преподобный Сергий перед этим постриг в Великую Схиму.
Соперник же его, Кочубей, не был ни татарином, ни монголом, ни даже печенегом. А был он странствующим тибетским монахом-поединщиком, которого наняла Орда. Выставили его на поединок перед битвой потому, что знали — никто не может совладать с Кочубеем. Когда же в Тибет пришло известие о его смерти, тибетцы начали выяснять, кто же сразил их прославленного земляка. И узнали в конце концов, что лишь православному монаху Пересвету оказалось это под силу.
— Стало быть, Пересвет обладал способностью использовать нетварные энергии?
— Да-да, он был способен на это. Именно потому православный воин и смог сразить слывшего непобедимым Кочубея. Хоть и сам при этом погиб, — с огорчением произнес священник, — все-таки, восточные мастера боевых искусств тоже чего-то да стоят. Я очень надеюсь, что скоро в рядах православных людей тоже появится такой человек, новый великий герой. И будет вдвойне приятно, если им окажешься ты, Николай.
После их разговор перешел на более общие темы, и вскоре Николай, попрощавшись со священником и получив от него благословение на бой, отправился обратно в камеру. Остаток дня он намеревался провести в молитвах. Тело его, считал Николай, было достаточно подготовлено к грядущему поединку. Оставалось как следует подготовить дух.
Но у входа в корпус его внезапно остановил один из заключенных. Был то легендарный Медведь — здоровенный бородатый мужик, который, пожалуй, и самого Паука смог бы опрокинуть одним ударом, зацепив попутно с десяток его прихвостней, да только вот, будучи человеком глубоко верующим, ни в какие тюремные свары не ввязывался. Впрочем, до того, как оказаться здесь, он явно придерживался несколько иных взглядов — Коля Ветер знал, что за решетку Медведь, как и он сам, попал за убийство сатаниста. Но это было и все, что Ветров знал о Медведе.