Собственный голос показался ей чужим, будто говорила не она, а кто-то незнакомый.
Элин уставилась на нее.
— Он умер, — повторила Сия. Странное спокойствие охватило ее; казалось, она парила где-то в воздухе над собой и дочерью, наблюдая эту сцену со стороны.
— Ты лжешь! — выпалила Элин. Ее грудь вздымалась, словно она только что пробежала марафонскую дистанцию.
— Я не лгу. Полиция предполагает, что дело обстоит именно так. И я знаю, что так и есть.
Услышав, как ее голос произносит эти слова, она вдруг осознала истину. Все это время она отказывалась верить в очевидное, цепляясь за надежду. Но суровая правда заключалась в том, что Магнус мертв.
— Откуда ты это знаешь? И откуда полиция может это знать?
— Он никогда не бросил бы нас.
Элин замотала головой, словно пытаясь отогнать от себя эту мысль. Но Сия видела, что дочь думает о том же самом — Магнус не мог уйти от них.
Сделав несколько шагов вперед, Сия обняла дочь. Элин поначалу упиралась, но потом вдруг обмякла в ее объятиях, словно сделалась маленькой. Дочь разрыдалась, Сия нежно погладила ее по волосам.
— Тс-с-с! — проговорила женщина успокаивающе, чувствуя, как у нее каким-то необъяснимым образом прибавилось сил, когда дочь ослабела. — Хорошо, пойди к Сандре, я постараюсь все объяснить бабушке с дедушкой.
Сия осознала, что отныне все решения придется принимать ей.
— Мама, Нильс меня бьет!
Мелькер ворвался в комнату, словно за ним гналась стая разъяренных волков, и схватился не помытыми после еды руками за первый надежный предмет, попавшийся ему на пути, — отцовскую ногу.
— Проклятье! — воскликнул Кристиан и резко оттолкнул своего пятилетнего сына. Но было уже поздно. На обеих брючинах чуть выше колен остались отчетливые следы кетчупа. Невероятным усилием воли Кристиан попытался взять себя в руки. В последнее время ему это не всегда удавалось.
— Ты что, не можешь присмотреть за детьми? — прошипел он и начал демонстративно расстегивать брюки, чтобы переодеться.
— Эти пятна легко оттираются, я уверена, — выдавила из себя Санна, пытаясь догнать Мелькера, который теперь устремился к родительской кровати.
— И когда же их оттирать, скажи на милость, если уже через час мне надо быть на месте? Мне придется переодеться.
— Но… — проговорила Санна сквозь слезы.
— А ты пока изволь присмотреть за детьми.
Санна, моргая при каждом его слове, как от пощечины, молча сгребла в охапку Мелькера и уволокла его прочь из спальни.
Когда она вышла, Кристиан тяжело опустился на кровать. Уголком глаза он видел себя в зеркале. Мужчина, скрежещущий зубами от злости, одетый в пиджак, рубашку, галстук и кальсоны, ссутулившийся, словно все проблемы мира давили ему на плечи. Он выпрямил спину и выставил грудь вперед. Ну вот, так уже гораздо лучше.
Сегодня его вечер. Этого у него никто не отнимет.
— Не знать — ты это хотел сказать? — проговорил Патрик и осторожно переставил ноги, которые начали потеть от прижатой к ним горячей собачьей спины.
— Да, ты представь себя в этой ситуации. Каково сидеть и понятия не иметь, куда девался человек, которого ты любишь! Это как с родителями пропавших детей.