Человек в камуфляже вскоре скрылся в темноте за стопками ящиков. Алексей облегченно вздохнул — Бульдог жив, и стреляли не в него, а он. Спасать, как оказалось, никого не требуется, и значит, можно вернуться в номер. Он только решил подождать, пока раненый уйдет подальше.
Тем временем из-за угла раздавался голос хозяина гостиницы:
— Ломоть, я же сказал, что его нет! Какого лешего вы приперлись?
Собеседник что-то ему ответил, но так тихо, что Алексей не разобрал, зато отлично услышал слова разозленного Бульдога:
— Мне плевать, что он хочет! Я сказал, что больше не позволю делать это у меня в гостинице! Я неясно выразился в прошлый раз? И так клиентов раз-два и обчелся, так еще вы…
Невидимый Алексею человек со смешным прозвищем Ломоть снова что-то негромко произнес. После чего Бульдог рявкнул:
— Вот там его и берите! Все сведения я вам предоставил, остальное сами решайте.
Видимо, разговор подходил к концу, и нужно было уходить, чтобы не попасть в неловкую ситуацию. Дела владельца «Восходящей луны» его, Алексея, не касались. Так же неслышно, как шел сюда, он прокрался обратно.
На «ресепшене» по-прежнему никого не было, только из служебной комнатушки за стойкой доносились приглушенная ругань и стоны от боли. Как там звали портье у Бульдога?.. Кажется, Валентин. Наверное, к нему должен был отправиться раненый за перевязкой.
Вернувшись в номер, Алексей снова придвинул стол к двери и лег в надежде немного поспать. Но сон не шел. В голове крутился подслушанный разговор, точнее слова Бульдога. Вроде бы ничего особенного, но что-то в них было… неправильное, плохое. Что-то такое, из-за чего Алексею больше не хотелось оставаться в гостинице «Восходящая луна».
9
На «обкатку» выступили затемно. У деда Ефима в гараже стояла неказистая с виду машина, обтянутая брезентом поверх дуг безопасности, с дополнительными инфракрасными фарами и обоими ведущими мостами. Через полчаса езды по извилистой проселочной дороге машину оставили в небольшом овражке с пологими склонами и двинулись дальше пешком.
Было еще совсем темно, но, похоже, маршрут был изучен наизусть: шли быстро, не разговаривая. Еще минут через сорок дед Ефим вдруг остановился:
— Все, пришли.
Впереди, справа и слева темноту пронизывали лучи прожекторов на соседних постах армейских подразделений, охраняющих Периметр Зоны.
— Ну вот и все, Леня, дальше вы с Кротом сами. — Геннадий достал папиросу и начал обминать мундштук. — Если хочешь курить — кури сейчас. В Зоне лучше воздержаться.
— С каким еще Кротом? — удивился Леонид. — Это дед Ефим, что ли, Крот?
— Нет больше никакого «деда Ефима». — Старик подошел к Мякишеву вплотную. — Заучи назубок. Здесь начинается совсем другая жизнь и правила игры тоже другие. Значит, прежняя жизнь остается вместе с именами с этой стороны. А с той я — Крот, Гена — Кроки, Витя — Ломик, а ты вот — Мякиш. И нет других вариантов, только так. Выйдем оттуда — снова появятся Леня и дед Ефим. Там — только Крот и Мякиш. Ясно?
— Ясно. — Художник вытащил сигарету. — А как через «колючку» пройдем? Тут же наверняка сигнализация?
— Ну и что с того? — пожал плечами Крот. — Для этого мы ребят и взяли. Они отвлекут постовых, инсценировав проникновение. Долго их преследовать не будут. И за нами не пойдут, даже если догадаются, что мы здесь. Военные тоже люди — главное, соблюсти правила игры, чтоб нарушения инструкций не было, а так им сильно рисковать здоровьем тоже не очень-то хочется.
* * *
Крот и Мякиш стояли на самом краю перелеска и смотрели в сторону остатков небольшого кирпичного здания, одиноко белеющих среди непролазных зеленых зарослей травяного моря.
— Видишь те белые кирпичи? — спросил Крот, показывая биноклем на развалины. — Мы должны оставить их по левую руку. Потом покажу тебе, что тут с водой бывает, а напоследок нужно будет перебраться через во-о-он ту насыпь. Видишь?
— Вижу, — неуверенно сказал художник.
— Там есть рельсы старой железной дороги. Вдоль насыпи полно ловушек и лишь один чистый проход, по которому можно на другую сторону перебраться. Такой вот феномен.
— Так значит, мы уже в самой настоящей Зоне? — недоверчиво спросил Мякиш, настороженно разглядывая далекую темную полоску насыпи.
— Здесь лишь самый край Зоны, но место особенное. Мы называем его Музеем аномалий. — Крот широко махнул рукой, как бы очерчивая границы «музея». — Их тут много, но все они невелики, практически не меняются от выбросов, а их положение хорошо известно. Но расслабляться не следует: даже здесь можно нарваться на неприятности. Их просто пережить намного легче, чем в «открытой» Зоне.
Художник поежился, надвинул поглубже серо-зеленую вязаную шапочку и огляделся по сторонам.
Казалось, даже утро в Зоне наступало медленнее обычного. И вроде небо давно уже стало светло-серым, и от ночного тумана остались лишь жалкие клочки, спешно раздуваемые первыми робкими порывами легкого ветра, а все равно вокруг по-прежнему было сумрачно и печально.
— Сейчас за мной пойдешь, но постарайся представить, что идешь один, — велел Крот. — Держись за мной метрах в двадцати, ближе не подходи. Все внимание внутрь себя. Но глаза при этом держать открытыми!
— Помню, дед… Крот, — глухо проговорил Мякиш, настороженно всматриваясь в ближайшие заросли, через которые предстояло пройти. — Пистолет, может, дашь? У тебя все равно ружье еще есть.
— Во-первых, не ружье, а гладкоствольный карабин. Во-вторых, никто не доверит новичкам огнестрел, и Кроки тебе это уже вчера объяснял, — наставительно сказал Крот. — Испужаешься чего да шмальнешь по своим! На маршруте более опытные и так оборонят, а если отбиваться где придется — дадут тебе ствол, не переживай.
Крот поднял на лицо легкий фильтр, прикрыв рот, и сделал приглашающий жест. Мякиш натянул свою маску почти до самых глаз. Накануне старик объяснял что-то о важности обоняния в Зоне, но обязательным условием при этом было выдыхать через рот. Под фильтр. Привычку же делать выдох через нос за один вечер побороть не удалось. Поэтому условились, что ученик пока будет закрывать лицо полностью.
— Значит, отпустишь меня метров на двадцать и ступай. — Голос Крота из-под маски звучал иначе, но вполне различимо. — Руки держи легко, пальцами пробуй ощутить изменения. И главное: не важно, какая рука у тебя работает «поводком». Аномалию должен уметь чуять любой рукой с любой стороны. Поэтому «слушай» свои руки внимательно.
— Теорию помню, — коротко ответил Мякиш и тяжело вздохнул.
— Ладно, не дрейфь, — ободряюще произнес Крот, повернулся и медленно зашагал между деревьями.
По верхушкам елей прошелся ветер, и от этого шума, возникшего в почти полной тишине, Мякишу стало не по себе. Он в десятый раз уже, наверное, проверил, легко ли достается нож из ножен, пришитых к куртке на левой стороне груди, растопырил пальцы в обрезанных перчатках и медленно двинулся вслед за Кротом.
* * *
Шагая за стариком, Мякиш не испытывал особого страха, хотя перед выходом поволновался изрядно. Но сейчас все вокруг ничем не отличалось от привычного, находящегося там, за Периметром: земля была обычной землей, трава — травой, и даже тишина вокруг уже не внушала прежнего трепета. Тишина как тишина. Ничего особенного.
При этом художник хоть и не боялся, но руки держал как было велено: расслабленно, на уровне пояса, ладонями наружу. Позиция «двойной щуп». Специально для новичков, которым необязательно контролировать показания радиометра и дозиметра, не нужно держать наготове оружие и работать с дальномером. Главной задачей на «обкатке» было научиться чувствовать признаки аномалий самым доступным инструментом — руками.
Иногда Мякишу казалось, что кончики пальцев начинает слегка покалывать, но стоило остановиться, как ощущение пропадало. Поводив руками по кругу — как полагалось по инструкции деда Ефима, — он двигался дальше.
Крот продолжал медленно вышагивать впереди, не оборачиваясь и не подавая виду, что вообще помнит об ученике. Правда, метров через сто он вдруг остановился, поднял руку с раскрытой ладонью над плечом, и Мякиш послушно замер, всматриваясь в пространство вокруг старого сталкера. Немного постояв, Крот махнул рукой и шагнул вправо. Теперь художник видел его сбоку, поскольку повернуть на новую линию движения он мог только там же, где это сделал Крот. Когда они тренировались ходить группой во дворе дома старика, Мякишу пару раз очень серьезно объяснили, чем может закончиться перемещение по кратчайшему пути в Зоне, и теперь он без тени сомнений шел строго туда, где сделал поворот старик.
Несмотря на низкое серое небо над головой, художник начинал проникаться ощущением бесконечности окружающего пространства. Густая трава поднималась почти до пояса. Ближайшие деревья расположились достаточно далеко, и слабый ветерок вольно бежал по широкой поляне, склоняя верхушки самых высоких растений и гоня перед собой медленные зеленые волны.
Крот впереди снова остановился. Мякиш замер, но старик взмахом руки подозвал его. Судя по напряженной позе сталкера, он что-то видел перед собой в траве. Художник с опаской преодолел разделявшее их расстояние.
— Не бойся, — глухо сказал Крот. — Осторожно обойди меня и посмотри на эту красоту. Но близко не подходи.
Мякиш послушно обогнул Крота справа и застыл, потрясенный увиденным.
Сперва ему показалось, что перед ним большой бледно-синий полупрозрачный цветок, но спустя какой-то миг стало ясно, что растение не может пульсировать, изменяясь в размерах, и становиться при этом то светлее, то темнее. Следующее, что пришло на ум художнику, был смерч. Маленький такой смерч, не больше полуметра в диаметре, высотой по колено, утащивший откуда-то лампу синей подсветки, замерший почему-то на одном месте, но продолжающий быстро закручиваться в тонкий жгут у поверхности земли и жадно втягивающий внутрь себя воздух и мелкие травинки.
— Маленькая еще совсем ловушечка, — сказал Крот. — Но через неделю станет уже по-настоящему опасной.
Мякиш обратил внимание, что «растет» синий «цветок» на голой полянке чуть больше метра в диаметре среди густой травы, верхушки растений вокруг оборваны, а то, что осталось неподалеку, так и тянется в сторону загадочного смерча.
Повинуясь внутреннему порыву, художник присел на корточки и протянул в сторону «цветка» ладонь. Вдоль руки сразу возникло легкое ощущение движущегося потока, словно впереди включили мощный бесшумный пылесос. Кожа перчатки на ладони вздулась бугром.
— «Плешка»? — спросил Мякиш, поднимаясь на ноги и бросая короткий взгляд в сторону Крота.
— Нет, — качнул головой старик. — «Плешка» воздух не тянет — над ней просто образуется область повышенного давления, и все. А это «волчок». Попробуй ему дать что-нибудь. Только не очень тяжелое.
Мякиш выдернул из земли пучок травы и легким движением бросил угощение чуть выше пульсирующего горла воронки. Словно невидимая рука мягко подхватила легкие зеленые стебли, рванула на себя, одним движением растрепала пучок на отдельные травинки и пустила их кружить в хороводе другого мелкого мусора, случайно попавшего в пределы досягаемости синего «цветка». Только теперь художник заметил, что в нескольких метрах левее из травы поднимаются клубы пыли и начинают неспешно дрейфовать в сторону ловушки.