— Как Резкин оказался во Владивостоке? — спросил Антон. — Он же на Сахалине служил.
Осведомленность, казалось, сбила с толку Гаврилова. Туго соображая, бывший мичман посмотрел на Антона, потом на подполковника.
— Отвечайте, — поторопил подполковник.
— Многие с Сахалина через Владивосток в то время ездили. На вокзале, можно сказать, случайно встретились. Я Гошку с Резкиным познакомил.
— Резкин в Ярское ехал? — опять спросил Антон.
— Нет. Проездные у него были до Томска. Решил после армии в город перемахнуть. В Томске у Резкина кореш какой-то жил, раньше вместе служили. Ну, они списались, тот ему вроде работу на каком-то крупном заводе подыскал.
— Когда это было? — теперь уже задал вопрос подполковник.
— В шестьдесят шестом, в начале сентября.
— Внешность Зорькина можете описать?
Гаврилов, пожав плечами, посмотрел на Бирюкова:
— Вроде на него похож. Даже лицом такой же, только немного потемнее.
— У него вставные зубы были?
— Были, — Гаврилов показал пальцем. — Эти вот. Помню, боезапас грузили. После шторма накат сильный шел. Ящик краном застропили, корабль накренился. Гошка хотел ящик удержать, да неудачно. Зубы выбило и ногу, кажется, правую помяло. С полгода в госпитале лежал, там и зубы вставил.
— Он прихрамывал после этого?
— Нет. Врачи сами удивлялись, как удачно кость срослась.
Бирюков, чтобы скрыть волнение, отвернулся к окну. Приметы, указанные Гавриловым, совпадали с теми, что дала медицинская экспертиза. Об этом же подумал и подполковник, но голос его ничуть не изменился.
— До какого пункта у Зорькина были оформлены проездные документы? — продолжал спрашивать он.
— До города Ивдель, который на Урале. Гошка там до службы работал, туда и после службы уехал.
— Попутно не заезжал к вашей племяннице?
— Нет.
— Письма вам присылал с Урала?
— Тоже нет. Видно, из-за Маришки и на меня обиделся. Вообще-то глупо Маришка с ним поступила. Такого парня ей в жизни не найти. Интересно то, что и фамилии даже одинаковые были. На корабле над Гошкой посмеивались: «Жена на твою фамилию перейдет при регистрации или ты на ее?..»
Подполковник не давал Гаврилову отвлекаться:
— Почему вы решили, что владивостокский геолог и вчерашний рыжий — одно и то же лицо?
— Приметная больно физиономия у него. К тому же цвет волос у нас одинаковый. Только я не утверждаю, что это бесспорно он.
— Какие деньги он вам в ресторане предлагал?
— Это ж, рыжая зараза, чтоб от меня отвязаться. «Первый раз, — говорит, — тебя вижу. Если выпить хочешь, на червонец». Он, можно сказать, этим мне в душу плюнул. Оттого я на молокососов с музыкой буром попер.
— У вас фотография Зорькина есть?
— Была где-то. На вокзале всей оравой перед отъездом снимались.
— И геолог на снимок попал?
— Вроде бы нет… Он, по-моему, щелкал нас. А карточку мне прислал Юрка Резкин. Фотоаппарат его был.
— Вот что, — строго сказал подполковник, — идите сейчас домой и срочно принесите нам эту фотографию.
Гаврилов поднялся.
— А как же это… ресторан?
— Все будет по закону.
Когда Гаврилов ушел, подполковник откинулся на спинку кресла, посмотрел на Бирюкова и спросил:
— Что скажешь?
— Судя по приметам, в колодце найдены останки Зорькина, — быстро ответил Антон. — Только как Зорькин попал в наш район, если на Урал ехал? Туман какой-то…
Подполковник вздохнул.
— Да, мутное дело. Очень мутное… Но послушаем, что Граф-Булочкин скажет.
13. Железное алиби
Слава Голубев был прав, когда говорил подполковнику Гладышеву, что от Булочкина не пахнет водкой. Медицинская экспертиза, проведенная перед допросом, установила: Булочкин клинически трезв, но после злоупотребления мепробаматом находился в сильном шоке. В этом подполковник с Бирюковым убедились и сами, как только конвоир доставил Графа в кабинет. Обхватив ладонями локти, Булочкин трясся, словно в приступе лихорадки. Не дожидаясь разрешения, сел, попросил воды. Выпил подряд два стакана крупными, жадными глотками. Несколько секунд просидел сгорбившись, уткнув лицо в ладони. Гладышев и Бирюков молчали.
— Могу я узнать, чем заинтересовал районную милицию? — медленно приходя в себя, спросил Булочкин.
— Вопросы будем задавать мы, — сказал подполковник.
— Тем лучше.
— Что вас привело в наш город?
— Разве в него без визы МВД нельзя въезжать? — губы Графа иронически дернулись. — Или мы живем в Германии, где существуют демократическая и федеративная республики и въезд из одной в другую представляет определенные трудности?
— Бросьте паясничать!
Булочкин высокомерно вскинул голову. Сухое горбоносое лицо его было невозмутимым, только в глазах затаилась плохо скрываемая настороженность. Подполковник нахмурился:
— В вашем паспорте одесская прописка. Что вас занесло из Одессы в такую даль?
— Вы видите мое скверное здоровье, — не меняя тона, продолжал Граф, — а у вас тишина, нет копоти заводов и столичной суеты.
Говорил Булочкин медленно, лениво. Казалось, язык с трудом подчиняется ему и не успевает за мыслью.
— С кем вчера встречались в «Сосновом бору»?
— Гражданин начальник, я повторяю, что приехал к вам отдохнуть, а не работать. Поэтому никаких деловых встреч не назначал.
— С кем встречались в ресторане и какие предлагали деньги? — требовательно повторил подполковник.
Булочкин попытался изобразить еще большее равнодушие, но это ему не удалось. Сильнее задрожали руки, и он крепко сжал ладони.
— Небольшое уточнение. Я не предлагал денег, а подавал их так, как подаю нищим, один вид которых у меня вызывает сострадание… — Булочкин наигранно вздохнул. — Вы, конечно, хотите знать, кому подавал? Охотно отвечу. Какой-то местный алкоголик узнал во мне друга детства, рассчитывая, что брошусь к нему на шею и стану угощать импортным коньяком. Увы!.. К его разочарованию, этого не произошло.
— Какого Юру вы искали в военкомате?
Булочкин удивленно посмотрел на подполковника.
— Вот там уже я хотел увидеть друга, но тоже неудачно… У вас грубый военком, мою болезнь он посчитал за опьянение и не захотел со мной разговаривать.
— Кто этот друг и почему вы ищете его в нашем районе?
— К моему стыду, фамилии друга не знаю, но я как сейчас слышу приятный баритон: «Юра, если тебе захочется меня обнять, приезжай в этот чудесный сибирский уголок».
— И вы уже не в первый раз приезжаете к нам?
— Да. Повидать Юру — цель моей жизни. К сожалению, до сих пор не могу напасть на его след. Но я умею добиваться цели, и наша встреча с Юрой рано или поздно состоится. Мне надо вернуть ему долг.
Подполковник, заметив, что Бирюкову не терпится что-то сказать, кивнул. Антон посмотрел на Графа:
— Первый раз вы были в нашем районе вместе с другом тринадцатого сентября шестьдесят шестого года.
— В это может поверить только ребенок, — Булочкин ухмыльнулся. — И то, если он не из Одессы.
— У вас есть алиби? — быстро спросил подполковник.
— Железное. Накануне той даты, которую только что упомянул этот молодой лейтенант, я, проводив друга Юру на электричку в ваш район, скучал на Новосибирском вокзале, ожидая, когда на табло вспыхнут часы отправления одесского поезда. Еще не миновала полночь, как ко мне подошел невзрачный милицейский сержант и с упреком сказал: «Булочкин, ты раньше времени уехал с Сахалина. Наши ребята истоптали весь остров, отыскивая тебя». Что я мог сказать сержанту в свое оправдание? Пришлось вернуться на Сахалин, обнять соскучившихся телохранителей и сверх срока, который я так нелепо пытался укоротить, пробыть с ними еще пять лет. В прошлом году я, наконец, распрощался с сахалинскими друзьями по всем джентльменским обычаям. Возвращаясь на родину, в Новосибирске отчетливо вспомнил Юру, доброту которого даже годы не затерли в моей памяти. Вспомнил, как в сентябре шестьдесят шестого расстался с ним на этом неуютном перроне, взял у него взаимообразно незначительную сумму презренных денег и поклялся сединами своей несчастной мамы, что верну долг. На этот раз я был при деньгах. Не раздумывая, тут же попытался отыскать Юру. Но, как говорят спортивные комментаторы, попытка не увенчалась успехом. — Булочкин тяжело вздохнул. — Пришлось продолжать путь на родину. Приехав туда, я не узнал милой Одессы. Вдобавок меня не полюбила одесская милиция. Я ответил ей тем же. А жить с нелюбимой милицией, скажу вам, тяжелее, чем с нелюбимой женщиной.
По мере того, как Булочкин говорил, сонливость его проходила, речь становилась оживленней, витиеватей. Теперь он уже, казалось, сдерживал язык, чтобы тот не опережал мысль.
Подполковник достал из стола фотографию, принесенную Гавриловым, и показал ее Булочкину.
— Вам знаком этот снимок?
Граф глянул на фото рассеянным взглядом.
— Работа явно принадлежит неквалифицированному фотографу.
— Никого на ней не узнаете?
Булочкин долго вглядывался в снимок и вдруг всплеснул руками:
— Ба-а! Я вижу Юру!
— Покажите его, — потребовал подполковник.
Граф ткнул пальцем в Зорькина, еще несколько секунд посмотрел на фотографию и опять удивился:
— Да здесь и другой Юра, — ткнул в Резкина. — Какой букет благородных людей.
— Которого из них вы искали?
Булочкин показал на Зорькина.
— Вот этого…
— Имя его не путаете? — спросил подполковник.
— Я не могу этого спутать уже потому, что мы с ним тезки.
— Итак… — подполковник встретился с Булочкиным взглядом. — Давайте уточним детали: вы ищете в нашем районе Георгия Зорькина, который в шестьдесят шестом году помог вам, назвавшему себя геологом, уехать из Владивостока. С вами ехал еще один знакомый, Юрий Резкин. Он сошел на станции Тайга, чтобы пересесть на поезд, идущий в Томск. Вы с Зорькиным расстались двенадцатого сентября в Новосибирске, а через сутки Зорькин был убит. Вам не кажется странным финал дружбы?..
Булочкин слушал внимательно. На его лице, когда подполковник сказал об убийстве, отразилось такое удивление, что Бирюков подумал: «Для Графа, видимо, это неожиданность».
Булочкин кулаком потер лоб:
— Я давно заметил, что работники милиции не умеют шутить. Ваша шутка, начальник, по поводу смерти Юры, которого вы почему-то называете Георгием — да еще и Зорькиным, не вызывает улыбки. В остальном вы правы.
— Остается выяснить последнее, — продолжал подполковник. — Что все-таки побудило вас столько лет спустя искать Георгия Зорькина?
— Никакого Георгия Зорькина я не знаю, — твердо сказал Булочкин. — Искал я отслужившего моряка Юру, фамилию которого не удосужился спросить, чтобы вернуть ему долг. Это вопрос моей чести.
— Мы разберемся во всем этом… — подполковник сделал паузу. — И с убийством женщины, труп которой нашли в канализационном колодце, разберемся.
— Гражданин начальник! — Булочкин приложил трясущиеся ладони к груди. — Не шейте мне канализационный колодец. Это не мое дело. Пусть им занимается Новосибирский уголовный розыск.
— Откуда вам известно, что это произошло в Новосибирске? — быстро спросил Бирюков и по тому, как одобряюще взглянул на него подполковник, понял, что угодил в точку.